День Дьявола

– Lo siento [129] , – пробормотал я. – Все это было настолько реально, сеньор Феррера! И это крушение, и погибшие люди. Я не знаю, что со мной творится, сеньор Феррера. Раньше никогда со мной такого не было.

Я врал. Если бы я рассказал о моих двух путешествиях в прошлое, то диагноз "паранойя" были бы полностью обоснован. Но, кстати, тогда я еще не связывал эти события – мои прыжки в средневековую Испанию и крушение Большого Змея.

Да и что между ними могло быть общего?

129

Сожалею (исп.).

7

Целый день мы проторчали в чертовом Парке Чудес. Время подходило к вечеру. Солнце лениво сползло к горизонту, уже не так слепило, но духота продолжала висеть над землей. Горячий воздух был неподвижен, и даже лопасти вентиляторов, сонливо крутящиеся под потолком, не добавляли прохлады.

Мы сидели в ресторанчике. Ресторан, обычно полупустой, был переполнен. Люди потели, пытались утопить жару в стаканах напитков со льдом, замуровать ее в тающем мороженом. Они страдали от жары, но все же никто не расходился, не разъезжался из Парка. Все ждали чего-то, не осознавая, что находятся в ожидании, и не зная о том, что ждет их впереди. Не один я свихнулся в этот день, все немножко потеряли разум.

– Странно, – сказал я. – Как-то фатально мне не везет. Я так мечтал увидеть тебя. Ты появилась, и вот…

Я заткнулся. Сделал вид, что занят научным исследованием того, как лед тает в моем виски.

– Почему ты замолчал? – Лурдес протянула руку, подняла пальцами мой подбородок так, что я встретился с ней взглядом. – Я знаю, что ты хотел сказать. Я приношу тебе несчастье, да? Как только я появляюсь в твоей жизни, тебя сразу втягивает в какие-то дурные истории.

– Нет, нет, – забормотал я. – Ну что ты, не говори так…

– Я нужна тебе? Ты в этом уверен? Может быть, не стоит тебе со мной связываться? Так иногда бывает – люди сами по себе хорошие, и живут нормально, а вот встречаются вместе – и все сразу начинает идти кувырком.

– Подожди! – Я выставил вперед ладонь, защищаясь от ее слов. – Ты говоришь глупости! Мы с тобой почти и не встречались. Видимся второй раз в жизни. А ты уже спешишь сделать выводы. То, что произошло с нами до сих пор – это все не так важно! Это случайности, дальше все будет совсем по-другому.

– Как – по-другому?

– Подожди! Я хочу выяснить самое главное… Вот… – Я запыхался. – Самое главное: скажи, как ты ко мне относишься?

– Хорошо.

– Это слово ни о чем не говорит. Хорошо относиться можно к мебели. Ты любишь меня?

– Не спеши. – Лурдес покачала головой. – Куда ты так торопишься, Мигель? Я же совсем не знаю тебя. Как я могу говорить о том, люблю я тебя, или нет?

– Ты должна это знать! Уже должна знать.

– Хорошо, я скажу, – сказала она. – Ты очень мне нравишься, правда. Не потому, что ты красивый, хотя и поэтому тоже. Ты необычный. Ты совсем не такой, как все люди, которых мне приходилось встречать. Ты говоришь по-другому, думаешь по-другому, делаешь поступки, которые нормальные люди не совершают…

– Значит, что? – спросил я, мрачнея лицом. – Значит, я заинтересовал тебя, как экзотическое животное, любопытный экземпляр? Сперва ты сбежала от меня. А потом вдруг вспомнила обо мне – что есть такой на свете, что такогоу тебя еще не было. И стоит навестить его…

– Замолчи! – Лурдес врезала кулаком по столу так, что стаканы подпрыгнули и кубики льда звякнули в них. – Тебя бросает из крайности в крайность! То ты требуешь, чтобы я немедленно призналась тебе в любви, то говоришь мне всякие гадости!

– Я хочу знать совсем немного. Расскажи мне, как ты ко мне относишься. То, что чувствуешь, когда ты думаешь обо мне.

– Я хочу тебя, – сказала Лурдес. – Она закрыла глаза – наверное, чтобы я не мешал ей рассказывать обо мне. – Я думаю о тебе очень часто. И, когда я думаю о тебе, я хочу тебя. Я хочу раздеть тебя – медленно, нежно. Я думаю о запахе твоей кожи. Это не должно быть обычным сексом, совокуплением. Это не может быть как обычно – переспали и разошлись. Потому что ты должен быть совсем не таким. Ты слышишь, ты не должен быть таким, как все! Потому что, если ты окажешься обычным животным с членом, то это не ты, это совсем другой человек. И значит, я снова ошиблась.

– Какой я? Расскажи еще.

– Ты нежный. Ты добрый. Ты романтичный. Ты увидел в первый раз девушку в компании двух bandidos, ты услышал краем уха их разговор, и ты решил, что она в опасности. И ты полез в самое пекло, чтобы вытащить ее оттуда. Такое может сделать только неисправимый романтик. Ты – человек, который чувствует душу. Ты умеешь сострадать.

– Еще…

– Ты сильный. Тебя много били в жизни, но ты не очерствел от этого. Ты умеешь выбирать, но это делает тебя слишком разборчивым. Тебе не из чего выбирать, поэтому ты всегда одинок. Ты веселый, но печаль живет в твоем сердце. Ты нравишься девушкам. Ты любишь их, но относишься к ним, как к детям. Ты даешь им больше, чем получаешь. Ты можешь получать от них удовольствие, но не получаешь удовлетворения. Ты вечный странник. И еще… Ты – человек-загадка. В глубине души твоей имеется нечто, чего ты сам не знаешь. Я не знаю, темное или светлое это нечто, но оно древнее. Оно гораздо древнее, чем ты сам. Ты боишься этого. Но это все равно проснется когда-нибудь, и заставит тебя выполнить то, ради чего ты рожден.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я сама придумала все это. – Лурдес открыла глаза и я вдруг увидел в ее глазах страх. – Я продавала свое тело. Но я не могла продать свою любовь, потому что ее не было, этой любви. Меня использовали, как вещь. Первосортную, красивую вещь. Дорогую вещь. Но все же меня просто использовали. В меня влюблялись, но я не могла ответить на это чувство. Я думала, что внутри меня уже все умерло. И я начала защищаться, как могла. Я сама придумала свою защиту. Я придумала тебя. Когда я трахалась с богатыми лесбиянками, которые платили мне, я представляла себе тебя. Я была с тобой, и это давало мне силу, чтобы жить, чтобы не перерезать себе вены. Я не знала, как ты выглядишь. Я не знала, как тебя зовут. Я не знала, в какой стране ты живешь. Но я знала, каким ты долженбыть. А теперь ты спрашиваешь, люблю ли я тебя? Откуда я знаю? Если ты – это ты, тот, которого я себе придумала, то да! Если же я тебя не люблю, то ты – это вовсе не ты. Это совсем другой человек.

Теперь я понял природу страха в ее глазах.

– Очень опасно придумывать человека для самого себя, – тихо сказал я. – Так можно всю жизнь прожить, отвергая людей, которые любят тебя. Только потому, что они в чем-то не соответствуют придуманному тобой идеалу.

– Да. – Она сжала голову руками, опустила лицо. – Да, да, да. Прости меня. Я наговорила тебе всяких глупостей… Но я просто сказала о том, о чем думала. Думала по ночам, и не могла заснуть. Я никогда никому не говорила об этом. Потому что я могла сказать это только тебе.

– Мы поменялись с тобой местами. – Я протянул руку через стол, погладил ее по щеке, а она вдруг схватила мою руку и прижалась губами к моей ладони. – Это я не спал по ночам. Это я мечтал сказать, и боялся сказать тебе, как мне не хватает тебя в этой жизни. Это я придумывал тебя, и все равно знал, что в жизни ты еще лучше, чем я могу придумать. А теперь ты плачешь, и рассказываешь мне обо мне, и мне страшно. То, что ты сказала обо мне, похоже на меня. Но вдруг в чем-то я не окажусь похожим на твой идеал? Что ты сделаешь тогда? Опять убежишь от меня?