День гнева

50

Прослушав запись, Смирнов попросил:

– Будь добр, Вадик, повтори.

Опять зажурчало про утечку. Смирнов, улыбаясь, слушал. Когда журчание прекратилось, Сырцов спросил непочтительно:

– Чему радуетесь, Александр Иванович?

– Жизни, Жора, ее многообразию. Ишь, как все складывается! Раньше КПСС приказывала ГБ, а теперь ГБ командует, что ты на это можешь сказать, бывший молодой коммунист?

– Ничего не могу, - честно признался Сырцов.

– Во что в конце концов уперся гражданин с Тверской?
– совсем о другом заговорил Смирнов.
– Докуда довели?

– До дома, - доложил Сырцов.

– До какого дома? До Дома политпросвещения, Дома пионеров, дома для престарелых, большого дома? До какого дома, Жора?!
– ни с того, ни с сего рассвирепел Смирнов.

– До его жилого дома, где он делает бай-бай каждую ночь, - мягко сообщил Сырцов.
– Дома, где он, как всякий советский человек, прописан.

– Кто он?

– Ребята занимаются.

– Непозволительно долго занимаются.

– Как умеют, - наконец, обиделся Сырцов.

– Должны уметь хорошо и быстро, - заорал Смирнов.

– Александр Иванович, я вам кассету-дубликат приготовил, - встрял, стараясь снять конфликт, непереносивший скандалов Вадим.
– Пригодится?

Смирнов тупо глянул на кассету, поморгал, остывая, взял ее, сунул в карман, поощрительно похлопал Вадима по плечу.

– Пригодится, спасибо тебе.
– И Сырцову: - Я домой поехал, вспомнил, что только что говорил о доме, и добавил: - К Спиридонову. Как появятся сведения о гражданине с Тверской и окончательном маршруте коммунистического вождя, немедленно звони. В любое время суток.

– Вот, наверное, Варвара Алексеевна ни нарадуется, что вы у нее поселились, - не сдержался, укусил на прощание Сырцов. Необходимо было ответить наглецу, но ничего остроумного в голову не приходило, и поэтому Смирнов, уходя, отбрехнулся, как жлоб:

– Кто ты такой, чтобы о Варваре разговоры разговаривать?

И поскорее выскочил. В который раз полюбовался на джип и влез в него. Мотор деликатно зарычал, и понеслись.

Еще соблюдая правила уличного движения, Смирнов переулками выбрался на Тверскую. До Сокола нарушать эти правила не позволял сплошной поток, где его джип был молекулой. После Сокола прибавил до допустимого предела, а после Химок - не московского района, с города - позволил себе дорожный беспредел, которого жаждал. На ста пятидесяти промчавшись мимо Зеленограда, он запел любимую:

– Начинаются дни золотые

Воровской беспробудной любви

Ой, вы кони мои вороные,

Черны вороны кони мои!

Летели назад и в прошедшее: деревья, дома, верстовые столбы, крючки, обозначавшие людей, деревни, поселки, города. Джип обгонял тучи и догонял ночь.

За Клином, на мосту над Волгой он опомнился. Сильно смеркалось. Он осторожно спустил джип к воде и ступил на подвижную зыбкую землю. Нашел обязательное на таких спусках бревно, сел на него и стал смотреть на серую воду. Неизвестно как - неощутимо глазом, но явственно неотвратимо мчалась к Астрахани Волга. Смирнов вздохнул и, не засыпая, выпал из бытия. Когда он опять увидел воду, была ночь.

К половине двенадцатого подъехал к косому дому на Вернадского. Просунув палец сквозь решетку, постучал в стекло окна на первом этаже. Отодвинулась занавеска и предъявила недоуменное личико Сырцова, пытавшегося разглядеть произведшего стук.

– Сижу за решеткой в темнице сырой.

Вскормленный на воле орел молодой!

– громко, чтобы слышно было за стеклом, пропел Смирнов. Сырцов узнал, опустил занавеску, пошел открывать, а Смирнов, идя к подъезду, сам себе удивился. Вслух: - И чего это меня сегодня на вокзал потянуло?

– Прошу, - сдержанно пригласил Сырцов и распахнул дверь. Смирнов втиснулся в мини-прихожую, с трудом разобрался со снятой курткой и, шагнув в комнату, несказанно возликовал:

– А вот еще картиночка, приятная на вид!

– Здравствуйте, - смущенно откликнулся на необычное приветствие весьма расслабленный Коляша-англичанин. Судя по малой наполненности литрового однофамильца отставного полковника, расслаблялись здесь уже давно.

– Уголовка с уголовщиной!
– возопил однофамилец самой чистой водки в мире и, как подкошенный, рухнул в кресло.

– Бывшая уголовка с завязавшей уголовщиной, - поправил Сырцов, усаживаясь на диван рядом с Коляшей.
– А нынче - коллеги.

– Тебе известно, Коляша, что зарплату ему, - Смирнов пальцем указал на Сырцова, - теперь будешь платить ты?

– Известно, - важно ответил осведомленный Коляша.
– Как и то, что государство сняло вас с довольствия.

– Ишь, как говорить научился, - про себя отметил Смирнов и перешел к делам.
– Что там партийный вождь?

– Я вам звонил сто раз, а вас все нет и нет, - высказал обиду Сырцов.
– Клиент же наш утих в объятиях валютной полюбовницы. Контакты его проверены; все пустые, за исключением гражданина с Тверской.

– Кто таков?

В давнем прошлом зав. идеологическим отделом райкома КПСС, в недавнем - зам. директора по кадрам одного из хитрых НИИ, что у меня здесь по соседству. Две недели назад уволен по сокращению штатов.

– Служил, следовательно, и там, и там, - сообразил Смирнов.

– Служит, - поправил Сырцов.

– Ну, а на зуб, что за человек?

– Разбираемся. Про это в РЭУ не скажут.

– Разберись, Жора, побыстрей. Вполне может возникнуть необходимость всерьез потрепать его, - Смирнов машинально налил из бутылки в тактично поставленную Сырцовым на журнальный столик чистую рюмку, поднял ее, понюхал, решил:

– Хорошая водка.

– Плохую в вашу честь не назовут, - подначил Колюша и предложил: - Вы выпейте, Александр Иванович.

– Сейчас, - пообещал Смирнов и поставил рюмку на столик.
– Будь добр, Жора, позвони Махову.

– Я ему не то что звонить, я с ним на одном поле срать не сяду, ощетинился Сырцов.

– А я сяду, - признался Смирнов.
– Позвони, а? Я его домашнего телефона не знаю.

Обиженный Сырцов встал, принес из кухни аппарат на длинном поводке, отодвинув тарелки и рюмки, поставил его на стол и набрал номер.

– Подполковник Махов?
– спросил он и, услышав дежурное "Алло!" сообщил: - С вами будет говорить полковник Смирнов.

Смирнов взял трубку и без паузы поздоровался:

– Здравствуй, Леонид.

– Это Жорка был?
– прежде всего поинтересовалась трубка и, только получив утвердительный ответ, приветствовала: - Добрый вечер, Александр Иванович.

– Мне бы тебя повидать, - вкрадчиво сказал Смирнов.

– С удовольствием. У меня завтра с десяти до одиннадцати окно.