День гнева

– Вот видишь!
– вскричал Игорь Дмитриевич.

Алик обеими руками схватился за голову, по очереди посмотрел на двух зрелых кретинов и ввинтил указательный палец себе в висок, недвусмысленно давая им понять до какой степени они кретины. Как ни странно, подействовало: дуэлянты вдруг ощутили идиотизм положения и от смущения начали жевать колбасу.

– Вот и хорошо, - Спиридонов общался с ними, как с больными.
– Сейчас вы поедите, потом выпьете по последней и поговорим как люди.

Так и сделали: поели, выпили, поели. Игорь Дмитриевич отпустил тормоза, расслабился и к нему сразу вернулась тревога, сжигавшая его. Тотчас уловив его состояние, Алик распорядился:

– Рассказывай, Игорь.

Игорь Дмитриевич вздохнул, вместе с кухонной табуреточкой отодвинулся от стола, зажал коленями сложенные ладошки и, глядя в пол, заговорил:

– Хочу извиниться еще раз. За прошлое и за сегодняшнее. Сам не могу понять, что со мной происходит. Извините меня, бога ради.

Даже на нетерпимого Смирнова подействовало: он не то в нервном тике, не то прощая, дернул головой. Алик сочувственно дотронулся до плеча Игоря Дмитриевича. А тот продолжал:

– Все, что я вам сейчас расскажу, может оказаться полной чепухой, а может быть чем-то очень важным. По роду моей деятельности я должен отвечать за прямые контакты с представителями иностранных государств. Не по линии Министерства иностранных дел, а в более общем, более широком, я бы сказал, стратегическом плане. Вы понимаете, как при существовании союзных структур, нам важны эти связи. Ровно десять дней тому назад меня посетил дуайен дипломатического корпуса и по сути впрямую сказал о желательности неофициальной встречи послов ведущих западных стран с компетентными представителями российского руководства. Дав предварительное согласие, я утвердил решение о такой встрече на самом высоком уровне, Из всех вариантов была избрана охота в заповедном охотничьем хозяйстве, на которой участники, изолированные от назойливого внимания средств массовой информации, могли бы в неофициальной обстановке провести весьма серьезные, а, может быть, даже и решающие, переговоры о дальнейших отношениях России с миром. Окончательное решение было вынесено четыре дня назад и в тот же день протокол мероприятия был разослан послам, которые должны принять участие в этой встрече.

Игорь Дмитриевич прервал рассказ, не спросясь, механически налил себе водки и, выпив, изумился:

– Пока все нормально, - успокоил его Алик и протянул ему кусочек черного хлеба.

Жалкий дилетант: не занюхал - зажевал. Пожевав, ответил:

– Это пока. Дальнейшее все ненормально. День охоты был назначен на двадцать второе, то есть через шесть дней...

– На послезавтра, значит, - быстро подсчитал в уме Алик.

– Уже на завтра, - поправил его Игорь Дмитриевич и, чтобы не терять набранного темпа, взял быка за рога: - На следующий день после того, как были разосланы протоколы, стали происходить весьма и весьма странные вещи. Не то что без моего согласия, без уведомления были отправлены в отпуск двое наиболее энергичных работника орготдела, которые обычно помогают мне в мероприятиях подобного рода...

– Кому непосредственно подчинены эти двое?
– перебил Спиридонов.

– Управделами, - быстро ответил Игорь Дмитриевич.

– Ого! Наш человек в Белом доме!
– удивился Алик.

– Именно, - охотно согласился Игорь Дмитриевич.
– Но это лишь цветочки. Перехожу к ягодкам. В тот же день заменена моя постоянная охрана из пяти человек, которые работали со мной, начиная с августа. Как мне удалось узнать, люди, заменившие их, не состоят в подразделении, из которого обычно выделяется персональная охрана и из которого - мои первые охранники. Днем позже весь автотранспорт, находившийся в моем распоряжении, был также заменен. Как собственно автомобили, так и шоферы, или управляющие.

– Вероятнее всего, Игорь, союзное руководство до судорог желает знать, о чем пойдет речь на этой встрече, - предположил Алик.

– Не будь мальчиком, Алик, - укорил его Игорь Дмитриевич. Центральная служба прослушивает что хочет, когда хочет, где хочет. Просто знать кому-то недостаточно. Судя по приготовлениям они готовятся к действию, к поступку, к акции.

– Есть еще что-нибудь?
– лениво спросил Смирнов.

– Явного - ничего нет. Но некие флюиды ощущаются постоянно: прощупывающие взгляды определенных лиц, их улыбки и недомолвки, их непонятное и до сих пор не ощущавшееся стремление услужить.

– Вы Звереву рассказали об этом?
– продолжал спрашивать Смирнов.

– Нет. Я теперь никому не доверяю.

– Зачем же тогда пришли к нам?

– Вы ругались со мной, Александр Иванович. Постоянно. Вы можете не работать со мной, послать меня. Но не предать.

– Лестно, конечно, - небрежно воспринял комплимент Смирнов.
– А если я - просто умный?

– Тогда я, пропал, - признался Игорь Дмитриевич и улыбнулся.

– Ну уж!
– достаточно пренебрежительно оценил возможность подобного Смирнов.
– Большие начальники пропасть не могут.

– Нынче все может быть, - не согласился Игорь Дмитриевич.
– Что вы обо всем этом думаете, Александр Иванович?

– По-моему, пустышка.

– Александр Иванович, я очень прошу вас понять меня. На мне колоссальная ответственность. За проведение этой встречи. За результат этой встречи. За жизнь участников этой встречи, наконец. С обеих сторон. И, естественно, и не в последнюю очередь, вполне понятное беспокойство о своей собственной жизни. А вы - пустышка. Не хотел говорить, но скажу: сегодня, то есть вчера утром мне позвонили домой и сказали только одно слово: "Остерегайтесь". Голос нарочито измененный, но мне показалось, что это один из моих бывших охранников, с которым у меня были наиболее доверительные отношения.

– Да и телефонный звонок этот - из той же серии, - заметил Смирнов. Вас пугают, Игорь Дмитриевич, старательно пугают. И в открытую. Короче, это провокация. Но на что вас провоцируют, пока не пойму.

– Что мне делать, Александр Иванович?

– Продолжать заниматься своими делами и добросовестно исполнять свои обязанности.

– А специально?

– А специально - ничего. Только одно, в порядке совета. На эту охоту пригласите как можно больше людей, которые не имеют отношения к секретной этой встрече. Друзей, приятелей, знакомых. Вот Альку пригласите.

– И вас, Александр Иванович?

– Э-э, нет. Я зарекся играть с вами в одной команде! Проконсультировать, посоветовать - пожалуйста. А играть - нет.

Опять вышли на тяжелый разговор, а Спиридонов не любил тяжелых разговоров. Поэтому и выступил с предложением:

– Я, Игорь тебе хорошую компанию подберу: писатели, режиссеры, артисты.

– А поедут?

– Поедут! Интересно же. Да это сладкое слово - халява не на последнем месте.

– Что доктор прописал, - удовлетворенно отметил Смирнов.
– Эти ребятки своей непредсказуемостью и раскрепощенностью создадут такую обстановку, что тем людям придется туго в осуществлении любых планов.

– У вас все игра, Александр Иванович, - горько сказал Игорь Дмитриевич.
– Поймите же, в эти дни решается судьба этой страны...

– Нашей, - грубо прервал надрывную тираду Смирнов.

– Что - нашей?
– не понял Игорь Дмитриевич.

– Мы - не иностранцы. Мы - русские. И Россия - это страна русских. Моя страна. И ваша, Игорь Дмитриевич, если вы еще не иностранец.

51

Весь день в суете и организационных заботах, весь день. К вечеру они с Сырцовым решили смотаться на Коляшину загородную базу за дополнительным снаряжением. Чего-чего, а бюрократизма в Коляшиной структуре не наблюдалось: ни бумажек, ни расписок, ни доверенностей - просто Коляша сказал по телефону, и они были обслужены по первому разряду.