День города

Приготовив завтрак и разместившись за столом, он некоторое время сидел неподвижно, невидящим взглядом рассматривая тарелку и сжимая в руках вилку с ножом. Потов вдруг раздраженно отбросил приборы, решительно встал, подошел к холодильнику, вынул из него початую бутылку водки, снял с полки простой граненый стакан, наполнил его да краев, выпил в несколько быстрых судорожных глотков и торопливо вернулся за стол. Жадно, обжигаясь, закусил яичницей, с громким хлюпающим звуком отхлебнул из чашки кофе. Тарелка не опустела еще и наполовину, когда он резко отодвинул ее в сторону, словно ощутив внезапную сытость, откинулся на спинку стула и, вновь застыв, стал медленно обводить чуть помутневшими глазами окружающую обстановку: стерильно сверкающий никелем уголок кухни, оборудованной всеми мыслимыми техническими средствами, безупречный дизайн гостиной – мягкую удобную мебель, пушистый ковер, широкий камин в дальнем углу с замысловатой резной композицией на полке, гигантский прямоугольник плазменной панели на стене.

«Значит, всему этому скоро конец, – текли в голове ленивые мысли. – Жаль, что так быстро, еще хотя бы годик, Санька как раз школу б закончил, и было бы в самый раз. А может еще все и к лучшему, времена мутные настают, развязаться сейчас и – на покой. Тоже ведь, не мальчик уже – шестой десяток пошел, пора и о себе подумать. Дерганый какой-то стал в последнее время, пугливый, мнительный, со сном проблемы начались – бывает, страхи бредовые навалятся с вечера, так без ста грамм заснуть и думать нечего».

Через два дня, в субботу, из вверенной Петру Петровичу колонии будет совершен побег, и узнал он об этом не от собственной оперативной части, раскинувшей по зоне плотную сеть стукачей, и не из разработок, полученных из областного Управления. О предстоящем побеге, как о чем-то обыденном и давно решенном, ему сообщил все тот же невзрачный щуплый мужичек, который три года назад душевно попросил гражданина начальника получше обустроить в колонии хорошего человека – Шуру Копченого, чье прибытие ожидалось через несколько дней. Шаляпину даже показалось, что на этом мужичке, по-простому назвавшийся Вовой, он видит тот же засаленный и помятый пиджак, что и три года назад.

Шура Копченый – довольно известный на постсоветском пространстве вор в законе – сразу по прибытии на зону был определен на ответственный пост заведующего библиотекой, на котором и протрудился бессменно все эти годы, регулярно получая с воли солидные передачи, молчаливо игнорируя многие пункты внутреннего распорядка и ночуя в специально обустроенном за книжными стеллажами кубрике, откуда с помощью идеально отлаженного обмена письменных и устных «маляв» продолжал тихо управлять своей охватывающей половину Сибири воровской империей. Шаляпин ежемесячно получал на оформленную по чужому паспорту карточку оговоренные суммы, и длиться этой идиллии еще неполные два года, если бы не второе явление помятого Вовы, который сообщил, что в виду некоторых обстоятельств его подопечному необходимо срочно оказаться на воле, но пусть уважаемый Петр Петрович не расстраивается: ему незамедлительно будет перечислена вся сумма, причитающаяся до конца срока «контракта» и к ней, безусловно, добавиться солидная компенсация за «организационную поддержку» побега.

Однако для начальника колонии все выглядело не так радужно, как нашептывал вежливый и доброжелательный Вова. О том, чтобы отказаться от помощи Копченому не могло быть и речи, да и озвученная сумма оказалась действительно достойной, но проблема заключалась в том, что после столь резонансного ЧП колонию и ее руководство ожидали неизбежные проверки и разбирательства, а значит, придется спешно сворачивать все остальные проекты, разработанные, внедренные и тщательно оберегаемые Шаляпиным на протяжении многих лет. Проектов таких было несколько, но самыми сложными и самыми доходными, теми, которыми Шаляпин всегда тихо гордился, представлялись два, под условным названием «Колл-центр» и «бухгалтерия».

«Колл-центр», пять человек, тщательно отобранных среди интеллектуальной элиты контингента – осужденных за мошенничество, коррупцию или превышение полномочий, обладающие грамотной речью и знакомые с финансовыми операциями, никогда не посещали цехов рабочей зоны, не горбатились на ЖБИ и не сидели у швейных машинок. Свои рабочие часы они проводили в специально оборудованной для этого камере. Вооружившись мобильными телефонами, СИМ-карты которых менялись каждую неделю, и компактными планшетами, они проводили в день по многу десятков телефонных разговоров. Каждый разговор начинался примерно одинаково: «Алло, Алексей Петрович? Добрый день, меня зовут Игнатов Максим, я представляю службу компьютерной безопасности банка «Велес». Хотел бы поблагодарить вас за сотрудничество с нашим банком, мы очень ценим ваше доверие. Алексей Петрович, просим прощения за беспокойство, но в нашей электронной системе произошел сбой, в результате которого с вашего счета были ошибочно списаны денежные средства. Мы работаем над срочным исправлением ситуации и возвратом средств, но нам нужна ваша помощь…». «Банк» иногда заменялся сотовым оператором, ошибочное списание – на ошибочное зачисление, но цель всегда была одна: раскрутить «Алексея Петровича» на озвучивание конфиденциальной информации. Личные данные клиентов и названия банков поступали в виде электронных сообщений на планшеты, тем же путем обратно отправлялась информация, полученная от тех, кого удалось «развести». Вот уже несколько лет Шаляпин не уставал поражаться тупой доверчивости населения и неизменно высокой доле «лохов», – КПД столь незамысловатого мошенничества никогда не опускался ниже двадцати процентов. Что происходило дальше с незадачливыми клиентами, как и сколько денег у них воровалось, Шаляпина не интересовало, но доля, отчисляемая неизвестными даже ему организаторами схемы, его вполне устраивала. Главным преимуществом расположения подобного «колл-центра» оставалась его практическая недоступность для полиции и невозможность быстрого захвата с поличным, – все улики при необходимости могли быть отправлены в парашу за пару минут.

Проект «Бухгалтерия» касался производственной деятельности колонии, был сложней, путаней, требовал вовлечения гораздо большего количества людей, как среди персонала зоны, так и среди отдельных предпринимателей вне ее, однако до сих пор оставался самой доходной частью обширного бизнеса Петра Петровича. Себестоимость производства продукции – спецодежды, формы и защитных средств, железобетонных конструкций и строительного инструмента – по факту копеечная, попадая в бухгалтерские отчеты, волшебным образом увеличивалась в разы. А отпускные цены, по которым продукция уходила «дружественным» компаниям, наоборот, оказывались значительно ниже рыночных. Годовая выручка колонии исчислялась миллиардами, и Шаляпин имел свой скромный интерес на обоих этапах – производства и продажи.

И вот теперь, когда нужно было ожидать появления в скором времени целой своры дотошным проверяющих из Центрального Управления, придется срочно закрывать «Колл-центр» и зачищать следы его существования, да и судьба «бухгалтерской» деятельности вызывала опасения, – слишком много людей было вовлечено в схему. «Интересно, – запоздало размышлял Петр Петрович. – Если бы я тогда отказался устраивать Копченого, что было бы для них проще – отправить его на другую зону с более сговорчивым начальником или сковырнуть меня здесь? Ладно, может оно все и к лучшему. Слишком долго хорошо быть не может, а в нашем деле одно железное правило: обеспеченная старость ждет не того, кто откроет хороший бизнес, а того, кто успеет вовремя его закрыть».

Побег был назначен на поздний вечер субботы, и Шаляпин невольно отметил, что время выбрано удачно: вечернее шоу в день города соберет на центральной площади не только почти все население, но и всех ментов, которые к тому времени успеют изрядно утомиться от контроля за взбудораженной толпой, перевозки в обезьянник отделения излишне агрессивных и явно перебравших граждан, охраны прибывающих знаменитостей и пресечения пьяных стычек. Окраинными улицами Копченого без проблем вывезут на шоссе, ведущее к федеральной трассе, а дежурные единственного поста на выезде из города, ввиду большого количества съехавшихся на праздник машин, вряд ли будут особо внимательны.

Теперь в оставшиеся два дня предстояло проделать много работы, связанной как с организацией самого побега, так и с личным бизнесом: некоторые проекты придется закрыть совсем, а другие приостановить, тщательно скрыв следы. Шаляпин быстро составил в уме список неотложных дел: ликвидировать все оборудование «колл-центра», почистить сейф в кабинете, уничтожив все фиктивные договора на подставные компании и несколько печатей «фирм-однодневок», остановить в цехах производство неучтенной продукции и, самое главное и самое сложное – провести беседы со всеми вовлеченными людьми, которых в колонии было немало, сообщить о временной приостановке давно налаженного бизнеса и предупредить о последствиях неосторожных высказываний во время проверки.

Он уже пожалел о том, что поддался минутной слабости и начал столь тяжелый день со стакана водки; залпом допил остывший кофе, решительно поднялся из-за стола и направился к ведущей в спальню лестнице, чтобы извлечь из гардероба безупречно выглаженный полковничий мундир и начать привычный ритуал подготовки к новому рабочему дню.

3

Ресторан «Шмаровский купец» – самое большое и респектабельное заведение города размещался в изрядно переделанном изнутри каменном двухэтажном здании небесно-голубого цвета, построенном в семидесятых годах как Центральный универмаг. Широкие витражные окна, покрытые легкой тонировкой, гордо взирали из-под изящных навесных козырьков на главную городскую площадь, обсаженную по периметру высокими голубыми елями. Бывший ЦУМ оставался единственным объектом на площади, претерпевшим в последние десятилетия столь существенные преобразования: старая четырехэтажная гостиница «Юбилейная», ядовито-зеленая коробка кинотеатра «Космос», массивное, с помпезной белой колоннадой здание городской администрации с развевающимся над крышей флагом, казалось, вообще не заметили произошедших в стране потрясений, полностью сохранив полученные при рождении внешний вид и функционал.