День города

У входа в ресторан мягко урчал мощным дизелем черный тойотовский внедорожник. Дмитрий разместился на заднем сиденье, захлопнул дверцу и, откинувшись на подголовник, устало закрыл глаза, всем своим видом показывая, что не расположен сейчас к общению с сидящим рядом отцом. Охранник занял место водителя, вопросительно взглянул в зеркало заднего вида, и, услышав короткую команду «Домой», вырулил на пустынную в этот час центральную улицу Шмарова.

– Я сколько раз говорил, чтобы ты не смел заявляться в ресторан с этими отморозками? – голос Манцура-старшего звучал ровно, и только, человек, хорошо его изучивший смог бы уловить в этих словах еле сдерживаемую ярость. – Сколько раз говорил, чтобы ты не смел нажираться там у всех на виду, не смел хамить персоналу…

– Мы тихо сидели в отдельном кабинете, – не открывая глаз, процедил Дмитрий.

Некоторое время Манцур молчал, глядя остановившимся взглядом в подголовник водительского кресла. Поддавшись давно копившемуся раздражению, он начал разговор совсем не так как планировал, сын сразу ощетинился, заняв давно отработанную оборонительную позицию, и беседа грозила перерасти в привычную и изрядно надоевшую обоим перебранку.

– Тихо сидели. Хорошо, допустим, – он машинально провел ладонью по обширной лысине, явно пытаясь взять себя в руки. – Я, собственно, не об этом сейчас.

– Дима, через две недели ты уедешь в Москву, – продолжал Максим Александрович мягким, увещевательным тоном. – Ты, конечно, знаешь, в какую сумму обошлось твое поступление в МГИМО? Между прочим, это выручка «Купца» за полгода. Это большие деньги, Дима, которые я инвестирую в наше общее будущее. За эти деньги я хочу через шесть лет видеть молодого, грамотного и амбициозного выпускника топового ВУЗа, которому нужно будет лишь слегка помочь, дать легкий толчок, расчистив место для первого шага и поставив на правильный путь. Я дам этот толчок, я расчищу место, куплю нужных людей и ты окажешься на том пути, на котором уже через пару лет начнешь отрабатывать вложенные в тебя деньги. У меня большие планы на тебя, Дима, и придет время, когда уже ты будешь помогать мне в моих делах.

– Слушай, папан, ей богу, устал сегодня, спать хочу, – жалобно затянул Дмитрий. – Давай завтра, а?

– Отчего ты устал? Ты сегодня что-то делал? – сухо поинтересовался Манцур-старший.

– Ну-у, опять за свое. Ну чего я, по пояс деревянный, не секу ничего что ли? Со всей, так сказать, сыновней гордостью осознаю: папанька у меня крутой, Шмаров весь в карман себе положил. Только какой нормальный чел на этом успокоиться, всякому большего хочется, масштаба, так сказать. Ничего, папан, не менжуйся, – с пьяной улыбкой Дмитрий одной рукой обнял отца за плечи, хитро подмигнул. – Вот стану министром, ты у меня не Шмаров какой-то потный, ты у меня Москву в карман положишь. Мы с тобой, папанька вдвоем еще таких дел…

Машина влетела одним колесом в яму, салон ощутимо тряхнуло, Дмитрий, громко икнув, завалился на отца, обдав его густым коньячным выхлопом. Поморщившись, как от внезапной зубной боли, Манцур раздраженно сбросил с плеча руку сына, резко отпихнул его от себя.

– Мне все чаще кажется, – заговорил он злобно, задыхаясь, как после спринтерского забега, – что я вкладываю свои деньги, заработанные кровавым потом, в простой, ни на что не годный кусок дерьма, который никогда не будет в состоянии отработать даже надетые на нем шмотки.

– Ты что начал себе позволять?! – заорал он вдруг. – Ты – щенок, не заработавший в этой жизни ни копейки, стал подкидывать мне проблемы, которых мне не создавали злейшие конкуренты. Ты знаешь, маркетолог ты херов, чего мне стоил разговор с начальником ГУВД после твоей пакости со шлюхами у «Пит-стопа»?!

Дмитрий поспешно отвернулся к окну, чтобы скрыть от отца довольную ухмылку, которую был не в состоянии сдержать. Да, тот прикол на трассе недалеко от мотеля «Пит-стоп», на сегодня мог по праву считаться высшим достижением по юмору и изобретательности среди всех проведенных им акций, и лишь планируемая потеха на праздновании Дня города была призвана поднять планку еще выше.

С организацией тогда пришлось изрядно повозиться: девочек собирали не только по трассе, нескольких даже привезли из областного центра, и стоило все это немало, зато и веселье вышло знатное. Поздно вечером, на неосвещенном участке дороги фары проезжающих машин внезапно выхватывали из темноты пару десятков выстроившихся вдоль обочины абсолютно голых девиц, которые усердно (каждая – в силу своих способностей) исполняли зажигательный рок-н-ролл, призывно тряся всеми подвижными частями тела. В конце этой очаровательной шеренги стояла старая ржавая «Нива», из динамиков которой, собственно, и гремела музыка. На крыше машины одна из девиц – специально выписанная из элитного ночного клуба стриптизерша – энергично вращая бедрами, держала над головой плакат с надписью «Одень нас в «Элеганте». Магазины мужской и женской одежды сети «Элегант», принадлежащей Манцуру-старшему, были разбросаны по всей области и в силу широкого ассортимента и доступных цен пользовались неизменной популярностью у населения.

Столь оригинальный маркетинговый ход чуть не закончился тогда для его автора крупными неприятностями. Водитель полного пассажирами микроавтобуса так увлекся зрелищем, что пришел в себя уже в кювете, в опрокинутой машине; второй при виде таких очаровательных промоутеров почему-то резко нажал на тормоз, тут же получив ощутимый удар от следовавшего сзади автомобиля; кто-то сигналил, кто-то останавливался и начинал сдавать задом, от счастливого волнения забыв включить аварийки. Сам танец и вызванный им автомобильный хаос длились не более трех минут, после чего хохочущие девицы шустро погрузились в подъехавшую за ними «Газель» и исчезли в темноте одной из примыкавших к трассе проселочных дорог, провожаемые восхищенными и разочарованными взглядами вылезших из своих машин автомобилистов. Общий итог акции: два перелома, одно сотрясение, несколько ушибов, четыре машины с повреждениями разной степени. Усилению последующего скандала способствовало и то, что запись видеорегистратора одной из машин попала в Сеть, где Шмаровские девицы за какие-то сутки приобрели огромную популярность, и происшествием заинтересовались некоторые федеральные каналы.

Подполковник Самохин, начальник городского УВД, давно грозившийся разобраться с методами ведения бизнеса «нашего доморощенного олигарха», был в ярости, требовал возбуждения уголовного дела и порывался начать расследование, только руки у него оказались коротки: во-первых, участок проходившей в стороне от города федеральной трассы не входил в зону его ответственности, во-вторых, следаки из областной прокуратуры и следственного комитета отнеслись к «невинной шутке эксцентричного юноши» с куда большей лояльностью.

Манцур-старший быстро и добровольно выплатил всем пострадавшим солидные компенсации, не ограничившись только стоимостью лечения и ремонта машин, и скандал быстро замяли. Зато Манцур-младший надолго запомнил последовавший вскоре разговор с отцом. Спокойно и деловито, ни разу не повысив голос, Максим Александрович объявил сыну, что «снимает его с довольствия», что уже позвонил людям, которым, слава Богу, еще не успел ничего заплатить, и отозвал свою просьбу о зачислении Дмитрия в МГИМО, что Дмитрий волен сам выбрать себе ВУЗ и поступать туда на общих основаниях, а если не получится (успехи в школе давно не радовали) – ничего страшного, – военкомату нужны призывники, а Шмаровскому электродному заводу – рабочие, так что свой путь в жизни Дмитрий, можно сказать, выбрал сам. Хладнокровие и показное равнодушие отца тогда не на шутку испугали Дмитрия и почти заставили поверить в то, что Манцур действительно способен поставить крест на будущем единственного сына. Но уже через пару дней, не ощутив никаких перемен в привычном укладе жизни, убедившись, что кредитная карта с внушительным лимитом, находящаяся в его распоряжении и оформленная на имя отца, продолжает действовать, Дмитрий понял, что на этот раз, похоже, все обошлось.

Полностью отказываться от любимых развлечений он, конечно, не собирался, однако все последующие акции задумывались менее масштабными, не выходящими за рамки города, и, что самое главное, не указывающими столь явно на своего автора. После того, как в солнечное субботнее утро на стене здания городской администрации появилась исполненная ровными, метровой высоты буквами надпись «ЛЕХА – ЧМО!», явно намекавшая на мэра города Алексея Орловского, Манцур-старший лишь мрачно поинтересовался у сына: «Ты никак решил из маркетологов в политики податься? Ты – идиот? Заняться нечем?» и, не получив ответа, обреченно добавил: «Когда же ты угомонишься?».