День игры

Майлз бросает его.

Мои губы подрагивают.

На мгновение мы снова становимся детьми. Это самое лучшее чувство. Иногда я забываю, что мы не обязаны быть взрослыми. Что цели, которые мы ставим перед собой, придуманные, а иногда радость приносит жизнь в моменте.

Звук в кустах у берега привлекает мой взгляд, и я клянусь, что дважды вижу легкий блеск. Но чем дольше я смотрю, тем больше убеждаюсь, что я все выдумал.

— Так-так, что у нас тут?

Внимание Майлза переключается на меня, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что или, скорее, кто находится на берегу.

Девушки стоят на песке. Нова и Брук в центре, плюс Мари. Кэт — с одной стороны, Хлоя — с другой.

Но именно у Брук в одной руке болтается пляжная сумка.

— Что в сумке? — Обычно Майлз говорит уверенно, но сейчас в его голосе звучит настороженность.

Брук кладет руку на бедро. — А ты бы хотел знать.

Может быть, это моя интуиция, но что-то не так, даже до того, как первая капля дождя попала мне на лицо.

Остальные тоже чувствуют это. Капли падают быстрее, холодя мою кожу.

Джей начинает двигаться в сторону пляжа, а потом останавливается.

— Ребята. Где, блядь, наша одежда?

В сумке Брук.

Мне все равно, что я хожу голым — парни все видели в раздевалке. Но я бы не хотела делать это в лагере, когда вокруг бегают дети и персонал.

— Не делай глупостей, — предупреждает Кэт, прикрывая глаза рукой.

В шквале смеха они уходят.

14

НОВА

Песок скользит под ногами, когда я взбегаю на холм. Мы все направляемся к машине, нервы и волнение переплетаются в пучок пульсирующей энергии.

— Как думаете, они смогут найти другую одежду? — Мари натягивает штаны.

— Смогут. Но у меня есть не только их одежда… — Брук ухмыляется.

— Там мой телефон! — Майлз бежит за нами.

Они преследуют нас и, судя по звукам, приближаются.

Мои легкие горят от напряжения. Мне нужно больше тренироваться.

Луна светит над головой, когда я бегу к одному из домиков, у входной двери которого нет лагерного снаряжения.

Там пусто, но еще и темно. Я не хочу зажечь свет, поэтому делаю несколько шагов внутрь. Девочки следуют за мной.

— Быстрее, прячьтесь! — шепчу я.

Брук прячется за изголовьем нижней койки. Я проскальзываю в шкаф. Хлоя приседает за комодом. Куда делись остальные девочки, я не знаю, но Брук — единственная, кто имеет значение, с ее сумкой одежды.

Сердце колотится о ребра.

— Они нас не видели, — громко шепчет Брук.

Хлоя отталкивает ее.

Дверь со скрипом открывается, и каждый мускул во мне напрягается. Это похоже на фильм ужасов. Я не вижу, кто стоит в дверном проеме, так как он широко распахивается. От одного шага доски заскрипели, затем еще один. Огромная фигура, темный силуэт, появляется за дверью.

— Кто там? — спрашивает она.

Клэй.

— Через окно, — шепчет Брук.

Я распахиваю дверь шкафа и бросаюсь на пол. Клэй движется туда же.

Девочки успевают выскочить. Я тянусь к подоконнику, когда чья-то рука хватает меня за лодыжку и прижимает к твердому телу.

— У тебя проблемы, — мурлычет он мне на ухо.

Я поворачиваюсь, чтобы оглянуться через плечо и увидеть футболку с логотипом Фонда Кодиака, освещенную лунным светом из окна. Она натянута на толстую грудь и выпуклые бицепсы.

— Похоже, купание нагишом в озере после наступления темноты тоже может навлечь на тебя неприятности, — бросаю я, затаив дыхание.

Я протягиваю руку назад, поправляя слишком тесные шорты. Я начинаю хихикать, прежде чем успеваю это остановить.

Он разворачивает меня, и твердый подоконник давит мне на плечи.

— Верни мне мою одежду, и, может быть, я отпущу тебя.

— Она у Брук.

— Это значит…

— Ты застрял в этой одежде, — говорю я одновременно с его словами: — Мы одни в этой хижине.

Возбуждение от того, что тебя преследуют, от погони, уступает место другому желанию.

Тяжесть последних нескольких дней навалилась на меня. Видеть его таким, игривым и склонным к соперничеству, чертовски сексуально.

— Чем ты занималась сегодня вечером? — он бормочет.

— Танцы на шесте.

Он наклоняет голову.

— Определенно нужно повторить дома.

Брук забыла сказать мне, чтобы я взяла с собой сменное белье на мероприятие, поэтому я переоделась в свое нижнее белье, «подаренное» ею, чтобы освежиться. Теперь тонкая ткань, если ее можно так назвать, натирает мою грудь и промежность между бедрами.

— А ты? — спрашиваю я, мой голос ниже, чем обычно.

— Мы столкнулись с другим девичником. Они были нашими поклонницами.

Я отступаю на дюйм.

— Кодашьяны.

— Ты красивая, когда ревнуешь.

— С чего бы мне ревновать? Твой член у меня в руке. — Когда я опускаю взгляд, то снова оцениваю, во что он одет. Проскальзывает смех.

Шум дождя за окном усиливается, заглушая все, кроме странных криков.

Мы не совсем одни в этом месте.

Формально мы все еще на мальчишнике и девичнике.

Все это кажется не столь важным, как то, как Клэй смотрит на меня.

— Я скучала по тебе, — говорю я. — Я знаю, что ты занят всем, но я надеялась, что мы проведем это время вместе.

Клэй наклоняет свое лицо к моему. — Я тоже. Я работал над кое-чем…

— Все в порядке. Сезон скоро начнется…

— Я пытался купить нам дом. Место, где мы сможем построить совместную жизнь. Я хотел сделать это до свадьбы, потому что это должен был быть свадебный подарок для тебя. — Он тяжело выдыхает.

Я отодвигаюсь на дюйм, чтобы принять его. — Дом, — повторяю я.

Клэй кивает. — Такой, где есть все, что только можно пожелать, где ты чувствуешь себя как дома, независимо от того, был ли у тебя лучший день или ужасный. Быть с тобой — это, черт возьми, воплощение мечты. Я хочу, чтобы все твои мечты тоже сбылись.

Мое сердце замирает.

Из всего, что я ожидала от него услышать, это было не то.

— Я пытался найти подходящее место. Пересмотрел десятки мест, но ничего не подходило, — продолжает он, и от упрямства в его голосе у меня подрагивают губы. — Ничто не было достаточно близко к твоей семье, ни идеальной комнаты, где ты могла бы писать свои картины, ни комнаты с видом, где мы могли бы смотреть на солнце, парящее над горами, и думать о том, как я впервые взял тебя в Ред-Рокс.