День рождения

— Совет и согласие сходу, товарищи! Ну, как дела? — Председатель присел среди односельчан. — Бригадир говорит, что завтра переходим на Давлибуляк?

— Сказал, значит, перейдем…

Миннигали, прислушиваясь к разговорам взрослых, спросил:

— Сахипгарей-агай, а нам, наверно, в школу пора? Уроки-то пропадают…

— Придется еще немного потерпеть, сосед, — серьезно, как взрослому, ответил председатель. — Помогайте еще неделю, что делать! Без вас мы не справимся…

К нему присоединился и бригадир:

— С директором школы Салихом-агай согласовано. Он говорит, что от районных руководителей тоже такое указание пришло.

— Все равно муллой не станешь, — хихикнул Сабир. — Если все будут грамотеями да начальниками, кто же па колхозном поле работать будет?

Миннигали вскочил с места:

— Только что говорили о машинах, тракторах… Кто же их водить будет? Помните, что Ленин сказал? Учиться, учиться и учиться!

— Ой, какой грамотный! — начал было опять Сабир, но председатель колхоза перебил его:

— Правильно говорит мальчик. Зачем спорить?

К ночи погода испортилась. Со стороны Миякибаша небо заволакивали черные тучи. Подул резкий ветер. Накрапывал мелкий холодный дождь. Но Колхозники пе торопились укладываться спать: вокруг жаркого костра не смолкали разговоры.

Подросткам интересно было сидеть со взрослыми, и они собрались у самого дальнего шалаша.

— Зря я теплую фуфайку не надел. Холодно, — сказал Гайзулла.

— Эх ты, слабак! Посмотри на Миннигали, он никогда на себя лишнего но напяливает. Закаляется, — сказал Гибади.

— Мннигали давно уже закалился. Он и зимой не любит одеваться. Хоть п мерзнет, по терпит.

— Он пиджак сроду по застегивает, шапку не надевает.

Как ты терпишь, Миннигали? — спросил Шариф, дрожа от холода.

— Если захочешь, и ты сможешь.

— Мне мама не велит. Ругается. Ну и холодина!

Миннигали накинул свой чекмень на плечи Шарифа. Тот, дрожа, прошептал:

— Спасибо, «лоб»!

Гади Юнусову эти слова пе понравились.

— Тебе добром, а ты… — упрекнул оп Шарифа. Гади был самый сильный и ловкий но только среди одноклассников, но и во всей школе, потому что он постоянно занимался на турнике.

— А что? — Шарпф удивленно посмотрел на него.

— А то! Зачем ты дразнишь его «лбом»?

— Я, что ли, придумал? Все так его зовут!

Миннигали не хотел, чтобы мальчишки ссорились:

— Бросьте вы! Что ругаться? Кто виноват, что у меня лоб двойной уродился! Шариф тут не виноват! Давайте я лучше свое стихотворение прочитаю?

— Давай читай!

— Называется «Родная сторонушка».

Ребята примолкли.

Мипнигалн выждал, затем начал негромко, с чувством декламировать. В стихах он говорил о родном крае, о его лесах и лугах, о реке Уршакбаш и о синеющих вдали Карамалинских горах. Слова, казалось, без всякого усилия лились из его души, чуть ли не сами собой складывались в звучный стих.

Мансур Хафизов, который слушал Миннигали с восхищением, от души похвалил:

— Хорошо. Как складно получилось!.. Мне только одно непонятно: то в красные командиры собирался пойти, а то стихи сочиняешь…

— Одно другому не мешает. Если ты захочешь, у тебя лучше моего получится. У тебя же по литературе одни «отлично».

— Нет, — Мансур, безнадежно махнул рукой, — я уже пробовал. Больше и возиться не буду. Моя мечта — на аэроплане летать!

— Ох-хо-хо, куда хватил!

Мальчики дружно засмеялись.

— Нас будешь катать на аэроплане?

— Если в штаны не напустите, буду.

— Лишь бы сам не напустил! А мы выдержим.

— Не сеяно — не сжато, как говорят, а уже покатать обещает!

— Да если он научится летать, нас и не посадит!

— Жалко мне, что ли! — не сдавался Мансур, но ему надоело, что о нем так много говорят, и поэтому он обратился к Миннигали: — Хорошо бы сейчас попеть-поиграть. Почему ты мандолину не захватил?

— Старая сломалась, а новую не успел еще сделать, — сказал Миннигали.

— Ты что, умеешь сам мандолины делать?

— Вот тебе раз! — Молчавший до сих пор Ахтияр Хакимьяиов всплеснул руками: — Да он все делает сам! Коньки сделал, лыжи сделал, дочке Серби-агай пенал смастерил. Он даже гармошку делает! И песни сам сочиняет!

— Про песни я знаю.

— Ну хватит вам! Как будто больше не о чем говорить, — сказал Миннигали.

Когда взрослые стали расходиться от костра, ребята тоже отправились спать.

Вскоре все улеглись, и стало совсем тихо.

Миннигали лежал на спине у самого входа в шалаш. Сон не шел. Возбужденный разговором со сверстниками, Миннигали мечтал. Хотелось поскорее вырасти, пойти служить в Красную Армию и стать таким же командиром, как Чапаев. Только сейчас нет войны. Вот в чем причина. Ну как в такое время можно показать свою храбрость? Эх, жалко, что не появился на свет раньше, когда шла гражданская война! Воевал бы не хуже Петьки или Анки из кино «Чапаев»!

Мечты унесли его далеко-далеко… Он почувствовал, что уснуть не удастся, поднялся и тихо, чтобы не разбудить товарищей, вышел наружу.

На небе, наполовину очистившемся от туч, горели звезды. Ветер стих. В березняке позванивали колокольчики — там стояли колхозные лошади.

Миннигали с детства любил ездить верхом, и сейчас ему пришла в голову озорная мысль: а что, если покататься на коне бригадира? Ночь, тишина, никто не увидит.

Через поле он зашагал к деревьям.

Черневший по краю поля лес приблизился и стал таинственным и загадочным. Вспомнилась давняя история…

Миннигали тогда было лет пять, не больше. Отец собрался в поле сеять. Миннигали стал просить, чтобы он взял его с собой. Но отец поехал один. Миннигали увязался за ним следом. Долго он бежал, но догнать отца так и не смог, сбился с тропинки и заблудился в лесу. Целый день кружил на одном месте, проголодался, устал. Ночь наступила холодная, а на нем всей одежды было — холщовая рубашка, ни штанов, ни обуви. И, на беду, еще пошел дождь. Миннигали ни разу не присел на землю, он боролся с одолевающим его сном, старался все время двигаться, не переставая, ходил взад-вперед, чтобы согреться. Так прошла ночь, наступило утро. Миннигали обессилел. Чтобы не упасть, он привалился к старой кривой березе. Отец, всю ночь искавший его поле-су, когда увидел сына, обезумел от радости:

— Мальчик-мой! Миленький! Слава аллаху! — Он прижимал к себе продрогшее тельце сына и вдруг заметил, что у него руки и ноги в крови. — Сыночек, что с тобой? — испугался он.

— Земля была мокрая и холодная, я боялся садиться и все время ходил и ходил в темноте, а ветки царапались и хватались! — ответил Миннигали.

Когда об этом услышали старики, они закачали головами и сказали:

— Какой умный ребенок! Наверно, боялся простудиться… Счастливых! Хабибулла, хороший сын у него растет…