День рождения

Особенный шум и гвалт стоит там, где продаются овцы, козы, коровы и разная птица. Спокойно в ряду, где разложены рогожи, коромысла, лыко и разная утварь.

Хабибулла явился на базар с охапкой арканов и связкой лаптей за плечами. Он разложил свой товар, оглядел толпу и сказал Миннигали, сопровождавшему его:

— Давай, сынок, не будем вдвоем заниматься одним делом, Я и сам все это распродам, если найдутся охотники купить. А ты иди по своим делам.

— Мне тетрадки нужны и карандаши. Купят ли еще наши лапти-то? Может, наняться мне лошадей поить? — спросил Миннигали.

— Как хочешь, сынок.

Получив разрешение отца, мальчик побежал к возам.

— Дяденьки, кому что сделать?

— Давай-ка, парень, напои моего коня, — крикнул толстый мужчина, завтракавший на арбе.

— А сколько заплатишь?

— Почем другие платят? — спросил толстяк, не переставая с аппетитом жевать.

— Полтинник.

— Ого! — Толстяк на минуту перестал двигать челюстями, задумался, потом махнул рукой: — Ладно, будь по-твоему. Дуй, живо!

Когда Миннигали привел лошадь с водопоя, работы прибавилось.

— Малый, своди-ка и мою лошадку.

— И мою толщ!..

Миннигалн по очереди водил лошадей к речке.

После обеда, когда число мальчишек, желавших подработать, увеличилось, плата за водопой вдвое уменьшилась. Разгорелась конкуренция. Уршакбаш стала грязной и мутной.

Часам к трем базар поутих, люди начали расходиться. Самой последней Мпннйгали повел поить лошадь серой масти и довольно резвого нрава. Она сразу потянула на середину реки, к чистой воде. Тут же с другой лошадкой стоял Шариф Кускапов.

— Эй, «поперечная голова», не мути воду! — крикнул он Миннигали и хлопнул серого по губам.

Лошадь с испугу отпрянула в сторону. Миннигали свалился в реку и. разъяренный, бросился на Шарифа:

— Чем. виновата скотина? Что она тебе сделала?

— Видишь, воду замутила! — кричал Шариф, вырываясь из цепких рук Миннигали.

— Если она не может заступиться за себя…

— Отпусти!

— Извинись сначала перед лошадью!

— Кто же извиняется перед скотиной? — фыркнул Шариф.

— Извинись, говорю! Раз, два…

— Дур-рак! — Кусканов, которому было хорошо известно, что Миннигали левша, неожиданно перешел в наступление с удобной ему стороны: — Я покажу тебе, «лоб»!

Но Миннигали не хотел сдаваться. Он попытался свалить Шарифа. Однако не успел. Шариф схватил его за шиворот и прыгнул книзу.

На берегу быстро скопилась ватага ребят:

— Миннигали, не поддавайся!

— Шариф, Шариф, так его! Так его, бирьяковского атамана, чтоб не задавался больше!

— Миннигали, дай ему по морде! Вот так ему, вот так!.. Оба парня друг другу в силе не уступали, бултыхались в воде, захлебывались, но схватку не прекращали.

— Ребята, сюда идут! — крикнул Гибади.

В конец обессилевшие, мокрые с головы до ног, Минннгали и Шариф кинулись в разные стороны.

Убегая, Шариф крикнул Миннигали:

— Ну как? Продолжим?

— В другой раз, — откликнулся на бегу Миннигали.

Но Шарифу, видимо, не хотелось вот так просто прекратить драку. Он махал кулаком со своего берега и грозил:

— Вот дождемся зимы! Я тебя тогда в прорубь двухлобой головой суну!

— Еще посмотрим, кто кого сунет! — не остался в долгу Миннигали, но в драку он больше ввязываться не хотел и повернул домой.

— Смотрите! Испугался, сбежал! — кричали ему вслед мальчишки, не удовлетворенные исходом драки.

Миннигали не обращал на них внимания.

Мать во дворе собирала щепки. Он хотел незаметно проскочить в дом, но она оглянулась на скрип двери.

— Пришел, сынок?

— Да, эсей.

— А-а-ай, сынок, где это ты так вымок весь?

Миннигали, не зная, что сказать, замялся:

— Да я… лошадей поил, с базара которые, вот и забрызгался.

— Разве от брызг так бывает? Ты же весь мокрехонек! Простынешь ведь, сынок!

— Тепло же, мама. Кто же простужается в октябре? Я закаленный.

— «Закаленный»! — передразнила мать. — Быстро скидывай с себя все. Прополощу в чистой воде.

— А что я надену?

— Вон на крюке висят отцовские штаны, надевай пока. Штопаные-перештопаные брюки отца доходили ему до самых подмышек. Миннигали закатал штанины до колен и снова вышел во двор:

— Посмотри-ка, осей. Они мне в самый раз!

— Ладно. Подрастешь, начнешь сам зарабатывать, тогда и купишь себе штаны впору. — Мать потрепала Миннигали по волосам. — Иди нащепай растопки для самовара. Чай надо кипятить, отец скоро придет.

— Разве он еще не приходил с базара? — удивился Миннигали.

— Пришел и снова куда-то ушел.

Миннигали привычно и ловко орудовал острым топором. Щепки легко отлетали от толстого чурбака.

VII

На другой день после базара Миннигали явился в школу с опозданием. Постояв минуту в нерешительности у класса, он все-таки осмелился приоткрыть дверь и просунуть голову внутрь:

— Можно, Зоя-апай?

Классная руководительница Зоя Нигматулловна, прервав объяснение, строго посмотрела на Миннигали:

— Почему опоздал?

Миннигали несмело вошел в класс и низко опустил голову:

— Мать стирала…

— Какое отношение имеет стирка к уроку?

— Одежда моя не успела просохнуть.

— У тебя разве нет смены?

— Нет. — Миннигали густо покраснел.

— Ладно, иди садись на место и больше не опаздывай, — сказала учительница.

А мальчишки в это время беспокойно ерзали на скамейках, пересмеивались, шептались о чем-то, глядя на Миини-гали.

— Это после вчерашнего у него не просохли штаны.

— Кусканов во всем виноват.

— Почему Кусканов? Они оба виноваты…

Зоя Нигматулловна Зиганшина, не понимая причины оживления в классе, рассердилась: