День щекотуна

– В к-како-о-ое очко?
– спросил я.

– В какое-какое.., - забурчала Мороженка, - Неужели так уж разнообразна в этом мире понятийность "очка"(?), что с ходу и не сообразишь...

Ты попал в десятку(!)... на мишени, являющейся бонусом к твоему благополучному выходу из теперешней нешуточно щекотливой ситуации... Еще несколько настолько же снайперских выстрелов в это самое очко, и возможно... ты, как говорится, в шоколаде(!) иль... рукою подать до него.

"Ты-то уж точно в нем от макушки до пят!" - имея ввиду кофейность мороженкиной кожи, не без удовольствия созорничал я мыслительным всплеском.

– Чему усмехаешься?
– поинтересовалась Мороженка.

– Да та-ак.., - прыснул я, - Впервые сталкиваюсь с тем, чтобы "я-яблочко"(!) называли "очком"... Феномена-ально!

– Опростоволосилась я?!
– развеселилась собеседница, - Ха-а-а. Верно, маразм у порога... А знаешь?..

– Н-не знаю, - ляпнул мой алкоголем бодримый язык.

– Ха-а-а! Гляжу, ты уже на поправку идешь!
– отрадноголосо сказала Мороженка, - Только что захотелось порассуждать по поводу наших - негритянских - кожных оттенков... Позволишь?

– Валяй.

– Поскучай малость в одиночестве, но-о... не шали-и-и! А я пока отлучусь на минуточку-другую. Лады?

– Заме-етано, - провожая взглядом удаляющуюся Мороженку, заверил я...

Итак, предоставилась возможность поанализировать мое заковыристое положение и пообозревать обстановку (как я понял) подкинутой мне у мусорных баков в качестве заманухи кассиной спальни...

Логически тужиться мозгом я еще не созрел, посему ограничился беглым осмотром... Надо признаться, ничегошеньки изысканного - так себе интерьерчик: красного дерева среднеразмерный плательный шкаф, плотнотканевые шторы цвета крови с молоком, розовые в багряный цветочек обои, сиреневый натяжной потолок, на вишневого колера прикроватной тумбочке питающийся из вазы в виде спелой ягодины-малины букет алых гвоздик, клюквенных тонов оклад овального настенного зеркала, пурпурные потолочные плинтусы... И убранство приютившей меня кровати языку не повернуться постельным бельем(!)-то назвать - кумач... На фоне преобладающих кровавых оттенков словно бельма на глазу три (два настенных и потолочный) матового стекла полусферных плафона и картина (метр на полтора).

На нем-то (мелкомазково сотворенном полотне) я, встрепенувшись душевно, вольно-невольно задержал свой завороженный взгляд. Сюжет буквально ошарашил примитивизмом злодейски антигуманной конструкции(!): на фоне багровых закатных небес, перечеркиваемых пушистым следом реактивного лайнера; и простирающихся до горизонта буйных зарослей картофельной ботвы на многосотенной (а может многотысячной) груде обнаженных обезглавленных трупов толстотелых мужчин с викториански завертикаленным в зенит длиннющим окровавленным мечом в руке стояла Она(!) - младая, простоволосая, лицом дерзновенная, экономно облаченная лишь в элинскую тунику! Она - Кассиопея!!!.. Даже и на беглый взгляд я не мог ошибиться!

– Нравится?
– неожиданно прозвучавший голос заглянувшей в спальню Мороженки пробрал до мозга костей! Из чего при тогдашнем крайностном смятении духа я мог соорудить более-менее вразумительный ответ?.. И до сей поры ума не приложу...

– У-у-у-у-у!
– выдал я то ли знак изумления, то ли озвучку прорыва наружу доселе многоатмосферно спертого в душе животного ужаса.

– А мне не очень, - приняв мой глас протяжный, по-видимому, за признак ценительского экстаза, нелестно отозвалась лицом подкосметизированная и переоблаченная в длинноворсового бархата кумачовый халат.

"А она ничего-о-о!
– невольно подумалось о темнокожке, - Обая-яшка..."

– А ты ничего-о!
– будто прочитав только что посетившую меня мысль, улыбнулась грациозно подперевшая багровый косяк Мороженка, - Уже бодрячком. На ножонки вставать не пробовал?

– Даже и не помышлял.

– Ну и ладушки. Борщ доварю и приду. Тогда и вместе встанем... А пока от нехрен делать фотку поразглядывай.

– Какую фотку?

– Ну какую-какую... На какую сейчас пялишься!
– я уловил в ее интонационности некие ревностные нотки.

– Но ведь это ж не сни-имок(!), а работа кисти художника. Я что, масляные мазки не способен узреть?!

– У меня в поликлинике гинеколог тоже мазки брал. Брал и брал, бра-а-ал(!) и брал... И что теперь, моя кис-киска - произведение искусства кисти великого художника Михаила Сухоносика?!

– Не знаю такого художника, - глубокомысленно наморщив лоб, озадачился я.

– И не узнаешь. Сухоносик - фамилия гинеколога тринадцатой городской. Неважнецкое число. Не находишь?

– Нахожу, - ответил я, посчитав, что было бы тактичней хоть в чем-то не перечить.

– А это фото - работа папарац-цира Сеньки Бомондочука. Склизкий, скажу тебе, типчик. И вся рожа прыщами обсыпана...

А Белиберде приспичило и приспичило: хочу, мол, фигурировать в центре эпохального произведения фотоискусства!.. Оформила в "Буратино-банке" офигенный кредит, и давай его на сенькины гонорарные авансы да комплектование натуры транжирить: перво-наперво исторической ценности меч приобрела, тунику у самого-о(!) Кроликова пошила, картофельную плантацию с колорадскими жуками взяла напрокат, полк (или дивизию?) для своего постамента подрядила, "Боинг" на демонстрационный полет зафрактовала...

А ведь еще ско-о-олько(!!), помимо этого, побочных расходов, не замечая коих попервости мысль на крыльях азарта стремглав (словно трубохвостый мозгоклюй) в поднебесье взмывает!..

– Какая еще Белиберда?
– недоуменно спросил я, - На полотне же Ка-асса(!) - Кассиопея. А вы ее в качестве Белиберды упомянули.

– Прости, оговорилась, - стушевалась Мороженка, - Коне-ечно(!) же Кассиопея. А кто еще кроме нее?.. Ну вот, слушай...

Первая съемка, еще даже не начавшись, накрылась дыроватым тазом: только все собрались, и ту-ут... ливень словно из ведра!..

Вторая сессия сорвался из-за того, что у нашего "Грандера-Чмоки" посередь дремучего леса, где даже мобильной связи ни-ни, иссякло горючее.

Массовка с Сенькой на картофельном поле топчутся, зафрактованный "Боинг" небосклон белесыми каракулями разрисовывает, а мы болотный гнус кровушкою питаем.

– А как же педали?
– спросил я.

– Какие педали?

– Велосипедные. Через кои мы давеча по Москве колымагу катали.

– Так их же после того и установили. Так сказать, на экстренный случай. Это уж позже Бели-б-бе... Прости... Это уж потом Кассиопея наумилась через них за счет нас горючее экономить...

Ты дальше слушай... На третью съемку прибыли все. Вояки даже в дли-инной-предлинной пешей колонне... Но... ихний генерал наотрез отказался без доплаты голым в одну кучу с солдатами ложиться: "Добаля-я-яйте-е(!!!), - орет, - по ба-аксовой деся-ятке за мину-уту, тогда де-елайте со мной что заблагорассудится! Задешево решили генерала обесчестить?! Нате-ка - выкусите-ка!!
– и фигу свою толстопалую кажет, - Ду-удки вам, прохиндеи!"

– И что, добавили?
– саркастически ухмыльнувшись, поинтересовался я.