День щекотуна

– Вен-ниам-мин Драк-кулович!! Ручо-онку-то свою возьми-и-ите!! Мне-т-то она куд-да-а-а?!

– Туда-а-а!
– с мысленной похабинкой выкрикнул я, но... Но, тормознув на мгновение, все же выхватил из дланей настигшей меня Светланки свой полокотный протез...

– А когда мою-ю ба-абушку отщекота-а-аете?!
– донеслось вослед мне, вновь несущемуся во весь опор.

– За-автра-а-а!
– дабы только отвязаться от назойливой блондинки без толики искренности пообещал я. И она - взбалмошная пигалица - тут же отстала и понуро побрела прочь. "А пошла-ка ты со своею бабусей на...!
– с матерной приправой мысленно напутствовал я, - Щекоти вас обеих бульдозером!"...

День не задался изначально... Настроение - дрянь, предчувствие - мерзость, работоспособность - нулевка... Взять отгул за сверхурочные и нажраться вдрызг до опупения?!.. Глупо, бескультурно, однако ж... Зело облегчительно...

Заскочив в пыточную номер четырнадцать, я застал в мрачном средневекового дизайна помещении полуобнаженного до затрапезных кальсон доходягу-правдодела Саню Лизоблюдова и слесаря по ПО (пыточному оборудованию) - дебелотелого, косматого и вечно неопрятного ударника еще коммунистического труда, с дефолтовских времен пенсионера Фекалия Гвидоновича Шурупова. В отблесках скупого каминного пламени мои соратники по службе тестировали древнерусскую пыточную дыбу.

– Ну чаво-о?
– покручивая веревочно соединенный с аркой механизма бревенчатый ворот и пытливо вглядываясь в страдальчески скособоченный лик правдодела, подвешенного за запястья вывернутых за спину ручонок, меланхолично оглаживал свою окладистую седую бороду сизосливоносый Фекалий.

– А-а-а-а!!
– верещал блиставший всетельной испариной Саня. Его костлявые ножонки, опирающиеся на каменный пол лишь пальцами в вертикаль вытянувшихся ступней, страдальчески трепетали.

– Дык чаво-о-о?
– вставляя меж бородой и усищами папиросину, допытывался дотошный Фекалий.

– Да ослабь ты, злы-ы-ыде-ень!!
– взмолился Санек.

– Дык хгавари-и-и жа. Скока можна проверя-ять-та? Как он-на-та? Ня люфтит, натяг хоро-оший?

– Все норма-а-ально!!
– неистовствовал Саня, - Рас-супо-онива-ай, старый перду-у-ун!!!

– Эт ты зазря-я на ветерана обзывашься-та, - на пару оборотов крутнув ворот на натяг, проворчал Фекалий, - О-о-ой(!), зазря-я-я.

– Ма-ама-а-а!!!
– заблажел с хрустом в плечах оторвавшийся от пола Лизоблюдов.

– Дык хгавари-и жа, - прикуривая от услужливо поднесенной мною каминной головешки, бубнил Фекалий, - Ня люфти-ит? А натя-я-яг?..

– Все норма-а-ально-о!!
– рыдал извивающийся на дыбе правдодел, - Опуска-а-ай!!! Обос-су-у-усь!!!

– Так бы сыразу и сказа-ал, - сматывая с ворота веревку, проворчал Фекалий, - А то ни канкы-ретна да й ни канкы-ретна...

Вскоре отцепленный от пыточного механизма Саня, обессиленно распластавшись на дощатой лавке, стонал и всхлипывал, проклиная маму Гвидоныча и тот день, в кой она его родила.

– Ты эт, Шу-урик.., - докучал его лукаво подмигивавший мне Фекалий, - В акте-та на приемку работы распиши-ися.

– В како-о-ом еще а-а-акте-е?!!
– завизжал страдалец.

– Хе, - укоризненно покачал головой Фекалий, - На рямонт дыбы заявку давал?.. Давал... Я отладил?.. Отладил... Робит?.. По те видать, чё робит... Распи-и-исыва-айса... А то щас вона с Веньямином Драку-у-улычем сызнова подве-есим... Как, Драку-улыч, а?.. Подвесим Сашку сызнова на дыбу?

– Я вам, Фекалий Гвидонович, в этом деле не помощник, - демонстративно потрясая оторванным Светкой протезом и состроив извинительную мину, промямлил я.

– От те й на-а, - густо пыхнув мне в лицо табачным дымом, сокрушенно покачал патлатой головищей Шурупов, - От те й фокус-покус... А ну-к дай-ка взыглянуть-ка...

Я повиновался. Фекалий же, жадно вцепившись в мою искусственную полуруку, принялся вдохновенно ковыряться в ней ржавой отверточкой и щипать ее старехонькими именными пассатижами...

Спустя минут пяток-десяток мой протез был прилажен к культе и выглядел вполне естественно. Более того, он еще и манипулировал: хватал, защемлял, крутил и натурально демонстрировал кукиш...

Лизоблюдов, оклемавшись и приодевшись в алый форменный комбинезон, расписался на подсунутой Фекалием бумаге, при сем постанывая от последыбной боли и с неправдоподобной восторженностью благодаря за качественно выполненный ремонт...

Мы присели к мясоразделочного дизайна чурбаку, на коем стояли поллитра марочного коньяка "Букет Колымы", три негигиеничного облика стакана и коробка с вялеными пиявками - данью моде на восточноазиатскую кухню.

– Ве-еньш-ша, - опрокинув полустаканную дозу, вытаращился на меня Фекалий Гвидонович, - Ты эт чё-ё-ё?! Эт чё-ё-ё у тя из гла-азу-та торчи-и-ит?

– А чему оттуда торчать-то?
– недоуменно пожал я плечами.

– А ты гля-янь!
– услужливо протягивая мне карманное зеркальце, многозначительно произнес Лизоблюдов, - Ты глянь, глянь, глянь. Одуре-е-еть!

Я взглянул и был несказанно шокирован: из границы меж глазным протезом и нижним веком торчала какая-то мятая бумаженция! На поверку она оказалась автобусным билетом со счастли-ивым(!) номером 777-777 (вероятнее всего, целлюлозная инородность была по оплошности внедрена мною совместно с суматошно засовываемым в глазницу окоимитатором, накануне того коллективно пинаемым в качестве коридорного спортивного инвентаря).

По сложившейся еще в студенчестве традиции, я тут же съел проездной документ, позволив, правда, по чуть-чуть откусить Саньке с Гвидонычем...

Старательно зафиксировав тщательно прополосканный в стакане с коньяком инплантант в его законной нише, я поблагодарил собутыльников за угощение, компанейство, сочувствие и содействие в щепетильной ситуации.

Щедро выказав свою воспитанность, я направился к двери, от коей и пообещал в знак признательности выставить к вечеру ли-итру(!) огуречной настойки. Мое заявление всколыхнуло в душах Лизоблюдова и Шурупова неподдельную эйфорию... Притормозив на пороге, я услыхал приглушенный глас слесаря:

– Чё те, сынок, еш-чё-ё осталося сремонтировать? Ш-щипцы для выдирания ноздрев, мясорубку и колотушку для сотрясания мозгов?

– Ничего-ничего!
– зачастил Лизоблюдов.

– Дык в заявке-та ясным по белому накалякано.., - начал было слесарь.

– Да ошибся я!
– рьяно заоправдывался Санек, - Ошибся-ошибся-ошибся! По пьянке я заявку составлял! Ничего не надо ремонтировать! Все работает! Все как часики! Дыбу сделал, и - свободен!.. И на кой ляд вздумалось ее испытывать?! Все руки мне повыламывал. Како-ой, ёшкин кот, теперь из меня правдодел?! Хоть на больничный уходи...