День щекотуна

– А почему я замыкающим?
– с обидинкой в голосе осведомился ефрейтор.

– Да потому, что ты в моей команде са-амый(!) надежный изо всех, - скомплиментировал я.

– Не подведу!
– зардев, заверил ефрейтор.

– Пожар! Пожа-а-ар!! Гори-и-им!!!
– под топот множества ног истошно проорал в коридоре какой-то паникер.

– Без паники!
– успокоил я свою команду, - Все не сгорим. Но... Поспешаем, поспешаем, поспешаем...

Сборы составили лишь облачение изрядно приунывшего узника в неизвестно откуда взявшиеся голубые стринги и стразами обсыпанные позолоченные наручники. Я разоблачаться до мундира не стал, предпочтя эвакуироваться в белоснежных халате и куклуксклановского фасона колпаке: резонно ли засвечивать свою секретную для посторонних физиономию перед паршивого нрава уголовной особью?!..

Вскоре мы в полном составе топтались в галдящей во дворе нашей шестнадцатиэтажки толпе эвакуировавшихся. Дым, как ни странно, ниоткуда из сверкающего знаменитыми чувашскими стеклопакетами здания даже и не просачивался, пожарные расчеты нигде не фигурировали... Помни-илось, что случившееся - всего-навсего учебная тревога. И не более. Однако ж.., всяческим "внезапным" ЧСовским проверкам непременно предшествовало заблаговременное предупреждение коллектива о характере и времени их проведения (дабы, как говорится, не ударить многоликой корпоративной физиономией во многокомпонентное корпоративное же дерьмо)...

Я подошел к кучке правдоделов, разодетых в цветастые спецовки. Большинство коллег табакокурили сквозь прорези маскировочных колпаков.

– Эт хто у вас, Дракулыч, таковский в стрингах расписной?
– полюбопытствовал (судя по писклявому голоску) мытарь костоломного отделения Нежний Ласкоруков. Отвечать на сей вопрос, идущий вразрез с должностной инструкцией за номером 16-17, категорически запрещавшей всякое разглашение всяческих служебных тайн, было бы по меньшей мере опрометчиво. Посему я прикинулся не расслышавшим провокационность...

Прервал затяжную паузу, в начале коей правдоделы дружно нацелили на меня прорези своих колпаков, самый шебутной из нашей когорты - специалист по внутренним органам старший лейтенант Гортаний Кишкодеров:

– Да это ж Карандаш!
– вдохновенно затараторил болтун, - Я его вчера мытарил. Кре-епкий орешек. Я у него через глотку печенку вынул! А он закусил желчный пузырь и... И молчит, и молчит, и молчит...

– Та-ак уж и вы-ынул? Бре-е-ешешь!
– заблеял капитан Елдаков - заведующий генитальным отделением, - Печень через рот не выдирается.

– А через чего она выдирается?!
– с трепетом в голосе поинтересовался новичок головоломного отделения - выпускник Пыточной академии имени Мойши Вурдалаченко Ятаганий Янычаров.

– Да ни через что она не выдирается!!
– гневнословно выкрикнул Елдаков, - И ни она, и ни другие органы через естественные отверстия неизвлекаемы. Кроме языка да прямой кишки, которые сами под пытками зачастую непроизвольно выпадывают. Неужели ты, Ятаган, в академии этому не обучался?!

– Обуч-ча-ал-лся, - промямлил парень.

– Брешешь!
– укорил Елдаков, - Не обучался, хотя и, уверен, обуча-а-али(!) тебя, лентяя хронического... Вот какой была тема твоей дипломной работы?

– Эт-то н-ну-у-у.., - заменжевался Ятаганий, - Ф-фактор массированного внутриноздревого воздействия дождевыми червями, голопузыми мохнолапами и мохнобрюхими гололапами в процессе вялотекущего дознания...

– Перспекти-ивная(!) тематика, - многозначительно констатировал Елдаков, - Однако ж... Не по Сеньке шапка: не с твоею беспечностью этакую махи-ину(!) ворочать.

– А почему "с беспечностью"?
– встрял в разговор самый милосердный из правдоделов - вечно сопливый нытик Онаний Суходроков.

– А потому что о-он(!) - бестолочь беспе-ечная-я!!
– промаячив острием фиолетового маскировочного колпака на Ятагания, вскипел Елдаков, - Это ж на-адо до такого докатиться!.. Это в ко-ои(!)-то веки нашей конторе посчастли-и-ивилось(!) заполучить аж из самого-о(!) Зима-Баб-Две пару особей африканского перепончатого барабанщика... Ни ЦРУ, ни Мас-саду, ни англичанам не удалось... А наши сунули директору питомника стеклянные бусы и поллитру самогона с полубатоном фельдшерской колбасы, и на-ате(!) нам - пожа-а-алуйста(!): спаривайте да размножайте... А о-он-н!.., - будто поперхнувшись словом, разгневанный обличитель на чуть-чуть умолк, - А о-он!..

Запустил вчера вечером эту племенную пару в слуховые проходы какого-то старого сморчка, подозреваемого в подготовке покушения на начальника провинциа-ального(!) отделения Пенсионного фонда. В одно ухо самца внедрил, в другое - бере-е-еменную(!) самку... Запечатал каналы жвачкою и поперся через дырку в стенке в женское отделение подглядывать!

И чего, спрашивается, там (в женском отделении-то) интересного?!.. Я вот, к примеру, все детство с девчонками не водился. И по сей день не опускаюсь до сомнительных мероприятий с участием женского пола. Даже в ихнюю баню ни разочка ни краешком глаза не подглянул... А этот мерзопакостный бесстыдник!.. Ятаганий, правильно я в твой адрес формулирую?

– Правильно, - склонив колпак долу, в упадническом тоне отозвался объект ялдыковских нападок.

– Ну во-от.., - продолжил блюститель нравственности и порядка, - Насмотрелся сопляк сквозь стенку дыроватую хрен знает чего и хрен знает зачем.., вернулся, вызвал конвой и старикана вместе с барабанщиками в камеру спровадил... А они-то (африканские-то хищные насекомые) этому горе-террористу в барабанные перепонки барабанят да барабанят, барабанят да барабанят, а ему хоть бы хны!.. И какого лешего, спрашивается, было глухонемому в уши барабанщиков запускать?!..

– Да-а-а!
– многозначительно протянул мытарь-ветеран - прапорщик Мудрий Альбиносович Ветродуев.

– И я говорю: "Да-а-а-а-а!", - на затяжном выдохе поддержал старшего возрастом и младшего по званию товарища по службе не на шутку возмущенный Елдаков, - А подследственные в камере жвачные затычки в ушах старикана узрели да и повыковыривали... А барабанщиков на хлебный мякиш выманили да в спичечный коробок упрятали...

Еще не слыхали эту историю?!
– на сих словах Елдаков закрутил остроконечием своего наголовного колпака и по часовой стрелке, и против оной.

Получив многоголосый отрицательный ответ, рассказчик продолжил:

– Ну вот и... слушайте... А старший корпусной надзиратель Людмилкин вчера, как на притчу, ушными коликами маялся. У него ж частенько этакое случается: сто-оит употребить соленой селедки с малиновым вареньем, так и чуть ли не на стенку от болевых приступов лезет...

Ну и обратился хворый к сокамерникам того деда-террориста: мол, закапайте, лишенцы, мне в уши лекарство... Ну они и услужили... А еще из озорства в каждое надзирательское ухо по уникальному перепончатому барабанщику падлы запустили и (как положено) ватой все это хозяйство закупорили...