Деревенщина в Пекине 2
Шрифт:
Достав из кармана листок, он несколько секунд задумчиво смотрит на записанный номер, после чего решительно набирает его.
— Слушаю? — после нескольких гудков на другом конце раздаётся молодой мужской голос.
— Здравствуйте. Могу я говорить с Лян Вэем?
— Да, это я. А вы кто?
— Меня зовут Ван Мин Тао. Я отец Ван Япин. Мне нужно с вами серьёзно поговорить. Предлагаю встретиться лично…
Глава 18
В назначенное время в ресторан входит солидный мужчина средних лет. Официанты намётанными взглядами скользят по его дорогому костюму от известного бренда и
А вот и Ван Мин Тао собственной персоной. Бросив беглый взгляд на меню, он спешит сделать заказ. В это время я уведомляю коллег об уходе на перерыв.
— Добрый вечер, господин Ван, — подойдя, приветствую гостя.
— Добрый, — кивает в ответ бизнесмен. — Что ж, присаживайтесь. Разговор у меня к вам недолгий, так что много времени отнимать не буду.
В этот момент возле нашего столика материализуется Янг Ши с исинским чайником на подносе. Девушка аккуратно ставит перед нами пару миниатюрных глиняных чашек и принимается ритуальным жестом разливать ароматный напиток:
— Прошу вас, чай Те Гуань Инь, — мелодично поясняет официантка, озвучивая название премиального сорта.
Перед уходом она бросает на меня удивлённый взгляд, понимая, что со мной за одним столом сидит очень непростой человек. Ещё бы, ведь крохотный чайник объёмом в сто пятьдесят миллилитров, который Ван Мин Тао только что небрежно заказал, стоит без малого триста долларов.
Кинув на меня последний ошарашенный взгляд, Янг Ши торопливо ретируется. Бизнесмен приглашающим жестом указывает на исходящую паром чашку и начинает разговор:
— Молодой человек, я попал в крайне щекотливую и непростую ситуацию. Причём попал как отец, — тяжелый вздох. — Насколько мне известно, вы серьёзно повздорили с моей дочерью Ван Япин.
— Собака лает — ветер носит, — равнодушно отмахиваюсь я, демонстрируя, что не держу злости. — Думал, мы с вашей дочерью уже выяснили все недоразумения. Конечно, был один неприятный эпизод с её парнем, дошло даже до драки. Но там, уверяю, вышла совсем другая ситуация.
Ван Мин Тао чуть хмурится и вопросительно вскидывает бровь, словно пытаясь прочесть мои мысли:
— Этого я не знал. Расскажите?
— Хоу Ган перебрал с алкоголем на одном мероприятии и начал буянить. Мне пришлось его успокоить. Что касается вашей дочери, искренне заверяю — я никогда не желал ей зла и уж тем более не поднимал на неё руку. Трогать женщин в принципе не в моих правилах, как бы ни складывались обстоятельства.
— Я вас понял, — кивает собеседник. — Могу в таком случае полюбопытствовать, как вы в целом относитесь к Ван Япин?
— Достаточно снисходительно, — откидываюсь на спинку стула, отхлёбываю обжигающий напиток. — Знаете, это как с плохой погодой — на улице дождь, грязь, слякоть, а я в белых брюках. Да, могу их испачкать, но что поделать. Обычное явление природы, от которого никто не застрахован. Или вы опасаетесь каких-либо действий с моей стороны в её адрес?
— Вы производите впечатление весьма разумного и адекватного. Почти уверен, что ничего подобного вы себе не позволите, — Ван Мин Тао смотрит на меня испытывающе.
— Приятно слышать. Минус одна головная боль.
— К сожалению, есть ещё кое-что. И это, собственно, основная причина, по которой я хотел с вами встретиться, — лицо бизнесмена мрачнеет.
Слегка подавшись вперёд, Ван Мин Тао внимательно смотрит
мне в глаза:— Боюсь, молодой человек, вы пока слабо представляете возможности Ван Япин и её будущего супруга Хоу Гана. Особенно если речь идёт о мести тем, кто имел неосторожность перейти им дорогу. В их распоряжении имеются очень серьёзные ресурсы и связи.
— Хотите сказать, моё скромное существование не даёт им покоя? — я слегка удивляюсь, всё они не уймутся.
Собеседник медленно кивает:
— Вполне вероятно, что против вас могут попытаться сыграть по-крупному. Задействовать, так сказать, тяжёлую криминальную артиллерию.
— Кто бы мог подумать, к чему может привести получение бюджетного места в университете Цинхуа.
— Сейчас я не знаю, как буду этому препятствовать. Всё-таки открыто идти против собственной дочери я не могу, сами понимаете. Но и допустить, чтобы вы пострадали из-за её безрассудных действий, тоже не вариант. Я здесь, чтобы вас предупредить — будьте начеку, смотрите по сторонам и почаще оглядывайтесь.
Бизнесмен издаёт очередной тяжёлый вздох и, опустив глаза, устало трёт пальцами переносицу. На его лице явственно читается усталость:
— Поймите, для меня происходящее — большая личная трагедия. Мне было бы очень неприятно брать грех на душу из-за действий своего ребёнка. И я ума не приложу, как теперь донести до неё всё то, что не смог объяснить за восемнадцать лет.
— Господин Ван, я благодарен, что вы нашли в себе силы предупредить меня об опасности, — со всей искренностью отвечаю ему. — Поверьте, я это очень ценю. И чтобы вы не терзались лишними угрызениями совести, знайте: я всегда оборачиваюсь и смотрю за спину. Вы себе не представляете, насколько я аккуратен во всех нюансах и мелочах.
— Что ж, очень на это надеюсь, — лицо Ван Мин Тао слегка проясняется, он позволяет себе едва заметную улыбку.
— Скорее всего, в ту ситуацию, о которой вы говорите, мне хватит высоты лба не попасть. Но предупрежден, значит, вооружен, теперь я в неё точно не угожу, ещё раз спасибо, учту. А насчет вашей дочери… — прикидываю, стоит ли вообще что-то комментировать. — Когда молодой пацан моего плана раздаёт непрошенные советы человеку вроде вас, это всегда выглядит глупо и самоуверенно.
— Пробуйте, у меня широкие взгляды. Озвучьте свой совет.
— Это даже не совет, а так, мнение со стороны. Получается, мы с вами сидим по разные стороны баррикад в отношении одного и того же человека.
— Именно так.
— Вы у него за спиной, а я прямо перед лицом. Мы видим одну и ту же персону, но с разных ракурсов. Для вас он широкоплечий капитан вооружённых сил, а для меня — пациент военного госпиталя с опалённой бровью после пожара. Смотрим на одного — видим разное.
— И что же вы видите в моей дочери? — собеседник напряжённо хмурится.
— Есть вещи, которым нельзя научить, но ты можешь научиться им сам, — плавно подвожу к главному. — Я верю, что Ван Япин когда-нибудь пройдёт этот путь. Она очень умная и вы это знаете.
— Что правда, то правда.
— И то, что правда и добро как стратегически, так и экономически на длинную дистанцию более выгодный путь к самопрокачке, она наверняка поймет. Просто, может быть, не сразу, не здесь, не сейчас. Наберитесь терпения, родительской любви, объяснять ей ничего не надо. Жизнь сама обязательно всё объяснит. Рано или поздно ваша дочь придёт к нужным выводам самостоятельно, — поворачиваюсь к панорамному окну и перевожу взгляд на городской пейзаж.