Деревенский роман

Уже сбегая по ступенькам, она услышала его мягкий голос:

— Дед, я ж просил тебя обойтись без смотрин. — Эта фраза заставила её замереть на месте. Украдкой обернулась. Увидела, что дверь не закрыла плотно. Навострила ухо.

— Я и не занимаюсь этим, — обиделся в ответ Леонид Захарович. — Я тебе говорил о Людмиле и вчера, и сегодня, — напомнил с упрёком.

— Я помню наш вчерашний разговор, да и сегодняшний тоже. И я травмировал ногу, а не мозг. Прекращай свои игры, иначе уеду на север, как и планировал.

— Дурак ты, Игнаша, — сокрушенно буркнул старик.

В ответ была тишина. Вздохнув, Людмила поспешила продолжить своей побег, чтобы не быть пойманной с поличным.

***

Братья сидели перед открытым сундучком. В нём оказался старый мешочек, наполненный мелочью. Копеек оказалось больше ста штук: после сотни им считать просто надоело. Не велико богатство, если не брать в расчёт маленький нюанс: в обычном целлофановом пакете было замотанно двадцать пять тысяч бумажными купюрами.

Пацаны сидели перед своим богатством и не знали, что им теперь делать. Такие деньги нельзя отдавать маме: допытываться начнёт, где они взяли их.

— И что будем делать? — растерянно спросил Пашка, неотрывно глядя на пакет с деньгами.

Лёшка сидел хмурый. Отбив ритм пальцами по коленке, он выдохнул:

— Как пойдём на речку, возьмём с собой эти деньги. Может, не все. Замотаем в этот целлофан или во что-то ещё. Скажем, что нашли у дороги или в камышах.

Глава 4

На следующий день Людмила пожалела, что так поспешно сбежала из дома бабы Моти. Надо было согласиться на приглашение Леонида Захаровича и поговорить с ним о заказе. Но тогда, оказавшись в четырёх стенах с сумрачным Игнатом, она почувствовала себя настолько неуютно, что позабыла обо всём на свете. Осталось только одно желание: избавиться от его гнетущего давления. Теперь же придётся опять идти к ним, ведь она так загорелась этим заказом, что большую часть ночи обдумывала модели. Свитер представлялся насыщенного серого цвета — под глаза Игната. Кардиган она ещё не придумала, каким цветом. Но то, что его надо вязать удлиненным — не сомневалась. И чтобы пояс обязательно был. Правда, в своих фантазиях она не видела, чтобы Игнат им пользовался. Он, пояс то есть, всё время был завязан за спиной, чтобы не мешал.

Сделав всё нужное с утра по дому, она отправила сыновей на рыбалку, а сама поспешила в магазин, чтобы купить нужные продукты. Пришлось постоять в очереди. Народ, естественно, обсуждал новых жителей. Людмила не собиралась прислушиваться, но всё же навострила ухо, когда прозвучало имя Игната.

Местные кумушки нелестно отзывались о нём. Высмеяли и худобу, и хромоту, и то, что денег у него хватило только на ветхую развалюху, которая грозилась развалиться в любой момент. Не оставили без внимания и то, что вчера вечером старый забор заменили на новый — тоже дешёвый: из простого профлиста. Жаль, что высокой получилась преграда: не подсмотреть, что делается во дворе. От соседей они тоже отгородились всё тем же профлистом. Ещё и цвет выбрали унылый — тёмно-коричневый. В общем, после бурных обсуждений вынесли вердикт: что молодой, что старый — калеки никому не нужные.

Людмилу настолько разозлила эта фраза, что она едва сдержала себя, чтобы не влезть в это змеиное кубло со своими пятью копейками. Вовремя успела прикусить язык. Перевела дыхание, сжала кулаки и стремительно вышла на улицу. Там секунду помешкав, пошагала вниз по улице. Теперь, когда она наслушалась бабских разговоров, у неё появился ещё один насущный вопрос. И она боялась забыть о нём, поэтому постоянно прокручивала его в уме.

Ей повезло, что калитка оказалась не запертой. Забор и вправду был новым. Людмила даже мельком успела позавидовать: о такой красоте ей только мечтать.

Рабочие ей улыбались как хорошей знакомой. Кто-то даже помахал рукой. Людмила всем скупо улыбнулась и по дорожке помчалась к дому. По пути опять-таки успела подумать, что, почему-то сельские кумушки ни слова не сказали о нанятых работниках. Возможно, калеки, как назвали их односельчане, не такие уж и бедные…

Вбежав по трём ступенькам наверх, она резко открыла дверь и прошла в комнату. Затормозила у порога. Возле дубового стола спиной к ней стоял Игнат. На звук её шагов он не оглянулся, а спокойно продолжил надевать новую майку-алкоголичку. Так что Людмиле представилась возможность успеть рассмотреть его спину. Он оказался таким тощим, что четко выделялись почти все рёбра.

У Людмилы спёрло дыхание. Жалость. Нет, не жалость. Что-то другое почувствовала. А может, эмоций было так много, что и не разобрать их все. Но непонимание точно среди них было самым чётким. Почему он такой тощий?

Игнат обернулся через плечо только когда заправил майку в спортивные штаны. Увидев её, вопросительно приподнял бровь и стал медленно разворачиваться.

— Вы всегда были таким худым? — выпалила она на одном дыхании.

Игнат полностью повернулся. Перевесил вес на здоровую ногу и скрестил руки на груди.

— С чего вдруг такой вопрос? — ровным тоном поинтересовался он.

— Чтобы понять: вам вещи вязать по фигуре или на размер больше? Я же не знаю, может, вы переболели и поэтому похудели, — уже более спокойно пояснила она.

— Всегда был таким, — незамедлительно ответил он.

Людмила и хотела бы скрыть своего изумления, да не смогла. Её взгляд тут же опять прошёлся по всей его фигуре. Выделяя длинные ноги и худощавые руки, на которых мышцы перевиты, как канаты.

Игнат ответил безразличием на её интерес, будто и не заметил его.

Сморгнув, она быстро оглянулась по сторонам.

— А где Леонид Захарович? — спросила как-то растерянно.

— Ушёл куда-то. Можете подождать его здесь, если хотите, — сказал и хромой походкой направился к выходу.

— А вы куда?

— Работать.

— Нет. Я не могу ждать. Работы дома тоже хватает, — идя за ним по пятам, возразила Людмила. — Лучше вы ответите мне на несколько вопросов, и я побегу.

Он резко остановился, как раз только спустившись по ступенькам. И если бы Людмила вовремя не сгруппировалась, то обязательно врезалась бы в его спину.

— Что ещё за вопросы? — недружелюбно переспросил он, оглянувшись через плечо.

— О заказе, — как маленькому объяснила она.

С неподдельным интересом наблюдала, как его плечи поднялись и опустились — вздохнул. По наморщенному носу поняла, что он скривился. Почему-то он упорно не хотел с нею общаться. Может, тоже чувствует себя некомфортно в её присутствии? Или причина в чём-то другом?

— Задавайте свои вопросы, — явно нехотя выдавил из себя он, словно сделал ей великое одолжение, продолжив свой путь.