Деревня

– Игорь Степанович,- окрик, словно из далекого прошлого, ворвался в уши лектора, заставив вспомнить, кто он и где находится. Обернувшись, Игорь увидел, махавшего ему рукой, Диму из ограды, на которую указывал Шулепов. Из ограды Анфисы.

Баранов помахал в ответ, еще раз окинул взглядом спутницу своего студента и продолжил идти вслед за Львом Борисовичем. А когда за ними захлопнулась калитка, все мысли, мешавшие до этого момента расслабиться, улетучились; исчезла головная боль и тошнота, ноги обрели точку опоры, руки затвердели в приливе сил, теперь ими можно было колоть самые твердые орехи.

Двое стариков сидели друг напротив друга, сверкая беззубыми ртами, и, усердно жестикулируя, пытались доказать каждый свою правоту. Суть спора Игорь не улавливал, да и не помышлял об этом, довольствуясь нахлынувшими ощущениями спокойствия и безмятежности.

Солнце миновало зенит, но палило с невероятной мощью. И пусть это могло показаться нелепым, а в иной ситуации и странным,- удушающего пекла не ощущалось. Наоборот, в воздухе разливалась прохлада, точно спасительный бриз с моря (хотя быть того не могло посреди леса) накатывал с периодической постоянностью и окроплял лицо моросью, отчего Игорь блаженно улыбался. Температура выровнялась, достигнув точки абсолютного идеала, и застыла в неподвижности.

Что это? Неужто, в его кружке сидит лягушка? Нет, конечно - пей - это малосольный огурец.

"Зачем его положили в выпивку"?

– Чтобы пропитался,- фыркнул Федорович.- И пьешь настойку, и закусываешь настойкой.

Старики рассмеялись во все горло, хватаясь за животы.

"Неужели я сказал это вслух"?- Не понимал Игорь, совершенно запутавшись в происходящем.

"Огурец не может квакать".

"Или может"?

"Да какая разница. Наверное, с огорода слышится",- громко выдохнув из легких воздух, Игорь замахнул содержимое кружки. Огурец скатился по стенке прямо ему в рот. Подхватив зубами, Баранов принялся его пережевывать. Такой сочный и хрустящий. От удовольствия он закатил глаза, ощущая себя на вершине блаженства. Шулепов присоединился к спору, и теперь три глотки, последующая громче предыдущей, наполняли пространство двора руганью и смехом, но Игорю уже не было до них никакого дела. Он находился на своей луне, далекой и прекрасной, с которой все прочее казалось незначительной мелочью в круговороте жизни, а некогда переполненная чаша проблем и переживаний оказалась высушена до дна...

13

Искупавшись в алюминиевом тазу и переодевшись в чистую одежду, Катя вернулась в сарай, где ее ожидал очередной сюрприз. Вместо Игоря Степановича в хлеву трудился незнакомый ей старик, вилами перекидывая сено через порог. Поначалу Савицкая испугалась, но затем вспомнила слова бабы Вари о том, что в их временном пристанище хранится соседская солома. Деловито покашляв, девушка вошла внутрь и внимательно огляделась. Личные вещи их были аккуратно сложены в один угол, табурет рядом со всем добром, и никаких признаков Баранова. Не верилось, что он мог самостоятельно уйти в том состоянии, в каком находился двадцать минут назад. Катя решила, что сосед обладает какой-то информацией и, поздоровавшись для приличия, сразу перешла к делу.

– Здесь человек был. Вы не знаете, куда он пошел?

– Не было тут никого,- уверенно закудахтал тот.- Вещи лежали. Вон, я их к стенке отволок, дабы не попачкались.

Значит, баба Варя позвала Игоря Степановича в дом. Наверное, время обедать. Вспомнив о еде, Савицкая ощутила ужасный голод: в желудке заурчало, рот наполнился слюной. Она бы все отдала сейчас за двойную порцию тирамису и стакан сент-клемента.

– Не подсобишь ли дедушке?- Старик распрямился, оперся на вилы и уставился гипнотизирующим взглядом на Катю.

Девушка пожала плечами, мол, чего не помочь, заняться все равно нечем. На сегодня осталась лишь стирка белья в планах.

– Аль ты белоручка?- Подозрительно прищурился старик.

– Нормальная я,- твердо заявила Савицкая.- Что делать нужно?

Сосед ухмыльнулся и кивнул в сторону улицы.

– Тележка там моя стоит. Ты, внучка, поскладывай сено на нее, коли не тяжкая для тебя энта задачка.

– Нет, не тяжкая,- ухмыльнулась Катя и вышла во двор.

Тележка была настолько древней, что можно диву даваться, как она не разваливалась на ходу. Разного диаметра колеса давно проржавели и потеряли большинство спиц, перекошенная рама заваливалась набок, дырявое корыто, прикрученное куском проволоки к раме, просвечивало насквозь - несколько десятков дыр различного калибра красовались на местах стыков металла, чуть меньше на боковых стенках.

Быстро расправившись с кучей соломы, Катя снова вошла в сарай поинтересоваться, может ли еще чем-то быть полезной, но старик отрицательно покачал головой.

– Дальше я сам. Передохну только малость, да покачу к себе. Машку кормить надо.

– Машку?- Переспросила девушка.

– Корова моя - Машка.

– А-а, понятно.

– Я Митрофан,- наконец представился старик, исполнив жалкое подобие книксена.

– Катя,- Савицкая слегка кивнула головой, и они оба рассмеялись.

– А знаешь, Катенька, у нас ведь в "Хлопушках" не всегда так было,- горько вздохнул старик.- Раньше детишки постоянно по улицам носились. А нынче одни Никифоровы и остались. Видала их, поди?

– Видала.

– А вон там моя изба, через забор. Ее отец мой построил, царствие ему небесное. И баню тоже. Эх, раньше хорошо было. Дом крепкий, теплый был. Печь как натопишь, так в самую лютую стужу жарища двое суток стояла. А нынче дров не напасешься. Некому чинить, все разваливается. Печь в бане прохудилась, а залатать некому. Я уж старый стал для энтих работ, а сейчас, так и вовсе...- Митрофан смахнул слезу и замолчал, уставившись в одну точку.

Затянувшуюся паузу нарушила баба Варя, войдя в сарай с кувшином воды.

– Вот те раз,- удивилась старуха, глядя на плачущего соседа.- Пол сгниет от твоих слез коровьих. Какой пример молодежи подаешь?

– Спиридонна, это ты,- словно от сна пробудился Митрофан.- Да, вот, рассказывал Катеньке о былых временах. Как хорошо у нас тут было. Речка, лес, огороды в изобилии.

– Да,- согласилась баба Варя,- только речка испортилась, нынче даже для стирки с нее воду не берут. Ладно, хоть Игнат перед войной колодец выкопал, последнее свое благое дело для деревни сделал.

– Это да. Иначе, черт его знает, как бы мы жили.

– Не поминай рогатого. Накликаешь еще.

Митрофан трижды плюнул через левое плечо.

– Это точно.

– Катенька, а где остальные?- Баба Варя только сейчас заметила, что никого, кроме нее и Митрофана в сарае нет.

– Остальные?- Переспросила девушка, уставившись на старуху.- А, разве Игорь Степанович не в доме?

– Нету никого в доме,- заверила та.- Я за вами и пришла. Кушать позвать, пока не остыло.- И тут баба Варя лукаво прищурилась, подозревая, откуда ноги растут.- Так, это, видать, Шулепов - старый козел,- приходил. А я думаю, что калитка ходуном ходит, туда-сюда, туда-сюда? Он их и увел, паразит.

– Но, Игорь Степанович плохо себя чувствовал. Вряд ли он согласился бы куда-то пойти?

– Этот курдюк кого хочешь уговорит. Ну, я ему задам трепку. И мальчонку ведь уволок, окаянный.

– Дима к своей новой подруге пошел,- сообщила Савицкая.

– К Анфиске, что ли?

– К ней самой,- Катя сжала кулаки, продавив кожу ладоней до крови.

– Воротится, коль у Анфиски. Заодно и отобедает там. А Игорек жидким хлебом, небось, голод уже утоляет.

Катя пожала плечами.

– Я в купальне была. Пришла, никого нет... ну, кроме деда Митрофана.