Дерево Гуррикапа

Но Людоедиха не знала, с кем имеет дело. Пленники были полны решимости держаться до конца. Пережитые испытания научили их стойкости и терпению. Сами о том не догадываясь, Трой, Атти и Шеприк возмужали. Они, конечно, боялись Людоедов и их ужасной сковородки, но отступать теперь было некуда, все надежды на спасение не оправдались, и отважные мальчишки решили встретить смерть так, как встретили бы её Страшила и Железный Дровосек, окажись они в подобной ситуации.

Трой расправил плечи и твёрдо посмотрел Ганзарре прямо в глаза. Шеприк сжал кулачки и встал рядом с Троем. Атти побледнел, его живое воображение рисовало ему ужасные картины предстоящий мучений, но он тоже выпрямился и поднял голову.

Ганзарра недовольно нахмурилась. Мальчишки, похоже, ничуть её не боятся! Они не падают на колени, не плачут и не умоляют о пощаде! Неслыханное дело! В прежние добрые времена всё было иначе. Может быть, ничтожные человечишки не понимают, что их ждёт? Сейчас я им это очень подробно растолкую!

– Признавайтесь, ба-гар-ра, кто убил Шнорла?!!
– завопила Ганзарра так неожиданно и так громко, что все в пещере вздрогнули.
– Выкладывайте всё, что знаете! Я не собираюсь с вами шутки шутить, ба-гар-ра! Всех на кусочки разорву! Никого не пощажу!

Она оскалилась и скорчила самую свою свирепейшую рожу, при виде которой испугались даже привычные ко всему Тырл с Пырлом.

Пленники, однако, не проронили не слова. Они испугались молча. Им было страшно, ещё как страшно, но они помнили совет Мышейлы и крепко держали языки за зубами.

У Ганзарры от крика пересохло в горле и она схватила ковш с водой. Мальчишки совсем не просты, думала она, жадно осушая ковш. Если они так упорно молчат, значит, они скрывают что-то очень важное. Нужно их обмануть. Но как?

Пока она раздумывала, пленники украдкой разглядывали пещеру. Это было огромное, неуютное помещение, вырубленное в толще скалы. С высокого потолка свисала паутина, стены были покрыты густым слоем пыли, а на каменном полу валялись обглоданные кости. В очаге уже полыхал огонь. Рядом с очагом лежал большой котёл и такая же большая сковорода. Чернобородый Тырл тёр сковороду песком, очищая её от копоти. Он весь перемазался, но работал с азартом и старался изо всех сил. Увидев эту чудовищную сковородку, пленники почувствовали, что смелости у них значительно поубавилось.

Напротив Тырла сидел его рыжий братец Пырл. Он так же весело и старательно точил огромные ножи. Вжик! Вжик! Вжик!

Людоеды готовились к долгожданному пиршеству.

У выхода из пещеры стоял дуболом. Краска с его туловища давно облупилась, но ещё можно было понять, что прежде он был выкрашен в оранжевый цвет. Дуболом сжимал в руках суковатую дубину и таращил на пленников стеклянные глаза.

В пещере находилось только одно существо, на которое можно было смотреть без содрогания и которое не внушало никакого страха. Это был старый седой ворон. Он сидел в клетке, а клетка стояла рядом с Людоедихой. Ворон сидел, нахохлившись, и, казалось, спал, но время от времени он приоткрывал один глаз и внимательно поглядывал на мальчишек. Ворон тоже был пленником, с той лишь разницей, что его пока никто не собирался жарить.

– Ну почему же вы не хотите мне помочь?
– спросила Людоедиха жалобным голосом.
– Почему вы такие упрямые и бессердечные? Разве я желаю вам зла? Нет, нет и нет! Я всего лишь хочу узнать, кто погубил моего сыночка, хочу узнать, победили его в честном бою или убили подло, напав на безоружного и беззащитного. Если он погиб в честном поединке, клянусь, я никому не буду мстить! Клянусь своим носом, ба-гар-ра!

Пленники только усмехнулись в ответ. Во-первых, Людоедиха сама проговорилась о своём желании отомстить, а, во-вторых, они уже догадывались, чего стоят людоедские клятвы. А тут ещё и старый ворон вдруг каркнул из клетки:

– Не вер-рьте ей! Не вер-р-рьте!

– Замолчи!
– рассердилась Ганзарра.
– Замолчи, или я сверну тебе шею! Мальчишки уже почти поверили мне!
– и она вновь обратилась к пленникам: - Не хотите говорить, да? Не жалеете меня? Не верите бедной старой матери, которая потеряла любимого сыночка и теперь оплакивает его, проливая горькие слёзы?
– она попыталась для правдоподобия выжать из глаз хоть одну слезинку, это ей почти удалось и она громко всхлипнула.
– Да что же это такое, ба-гар-ра! Нет правды на белом свете!.. Ну, хорошо! Придётся поступить иначе. Того из вас, кто первым скажет правду, я не съем. Да-да! Можете мне поверить! Более того, я отпущу его на свободу целеньким и невредименьким. Он останется в живых и сможет вернуться домой к мамочке и папочке. Видите, какая я справедливая и благородная! Я всегда держу своё слово и никого ещё не обманула!

– Вр-р-рёт!
– каркнул ворон.
– Не вер-рьте Ганзар-ре! Она...

Пырл схватил наточенный нож, просунул его в клетку и прижал к шее птицы. Ворон замолчал.

Но Людоедиха опять просчиталась. Напрасно она надеялась на то, что перепуганные пленники, вымаливая себе жизнь, наперебой бросятся рассказывать ей всё, что им известно. Никогда и ни за что Трой, Атти и Шеприк не пошли бы на такую подлость. Лучше быть съеденным, чем предать друзей Феи Убивающего Домика.

Ганзарра страшно заскрипела зубами. Давно наступило время завтрака, а она так ничего и не добилась. Мальчишки и вправду попались вредные и невозможно упрямые. Нужно поскорее с ними кончать.

Тырл уже до нестерпимого блеска вычистил сковородку и чуть не протёр дыру в котле, а Пырл наточил все ножи, вилки и даже на всякий случай все ложки.

Братцы были недовольны задержкой:

– Сколько можно с ними возиться, мама! Давай поскорее их зажарим! Попрыгают на сковородке - сразу заговорят! Раскалённая сковорода и не таким языки развязывала.

Услышав эти жуткие слова, пленники задрожали, а бедный Атти едва не лишился чувств. Ганзарра заметила это и мысленно облизнулась. Вот то, что ей нужно!

– Верно говорите, сыночки!
– радостно объявила она.
– Так мы и сделаем! Хватайте этих двух упрямцев и начинайте их жарить, - она показала на Троя с Шеприком.
– А вкусненького Атти мы пока трогать не будем. Умненький Атти сейчас нам всё расскажет. Ему не терпится открыть тайну. Он ведь не хочет, чтобы его съели. Видите, он мне уже подмигивает. Правда, Атти?

– Неправда!
– возмутился Атти.
– Никому я не подми...

Он тут же прикусил себе язык, но было уже поздно.

– Ба-гар-ра-ха-ха!
– засмеялась Людоедиха, хлопая себя по коленям.
– Вот ты и попался, глупыш! Теперь-то ты всё выложишь! Где слово - там и два, а где два - там и все десять! Говори, говори, не стесняйся. Я приказываю тебе, ба-гар-рым, ба-гар-ром! Рассказывай!!!

– "Не буду!" - хотел сказать Атти, но его губы произнесли вдруг совсем другие слова.