Держава (том второй)

— Чувствуется воспитание командира, — хихикнув, «польстила» подполковнику супруга.

— Это я любимую вазу её недавно расколол, — зашептал подпоручику Кусков. — Простить не может… По ночам снится, говорит. Как чего случайно расколешь, это, оказывается, любимая вещь.

«А у них интонации голоса похожи, — сравнивала братьев Натали. — Если с закрытыми глазами, не сразу и определишь, кто говорит. По внешности, конечно, разные. Глеб немного повыше и блондин, — бросила беглый взгляд на Акима. — Фанфарон. Смеётся, пьёт и на меня не смотрит, — запечалилась она. — Как жаль, что женщины не могут на дуэль вызывать…»

— Глеб, как устроились в Москве? Трудно одному в чужом городе, — без умолку тараторила Зинаида Александровна. — Заходите теперь к нам. Всегда рады принять.

Растерявшись от водопада вопросов, молодой корнет только и сумел произнести:

— Живу в казённой квартире. Но скоро подыщу что–нибудь посолиднее.

— Говорят, скоро вам новые казармы возведут? — громким голосом задал вопрос Кусков. — А то притчей во языцех стали… До 1882 года полк четырёхэскадронного состава был, а сейчас — шести. Однако место дислокации всё тоже, — объяснил Бутенёву подполковник.

— Так точно, — растерялся корнет. — В наших казармах нет ни читальных залов, ни клубов–столовых. Солдаты едят, читают и изучают воинский устав, сидя на койках, — доложил он. — Сплошная теснота. Умывальники расположили между лестницей и спальнями. А некоторые упражнения нижние чины отрабатывают в проходах между койками.

— Ер–р–рунда! — подытожил офицерский рапорт отставной капитан. — У нас отродясь в полку читальных залов не было и этих… клубов–столовых. И удобства во дворе. Нужник имею в виду…

— Костя, ну что ты за столом–то, — прервала супруга Вера Алексеевна.

— Главное, чтоб икона в казарме висела и портреты императора, командующих корпусом и дивизией… А мы турок били и без читальных залов с клубами, — на этот раз успел донести до общества свою мысль Бутенёв.

— Архаика прошлого века! — смело возразил Аким. — Сейчас идут разговоры, что для солдат зубные щётки введут, — поверг в шок отставного капитана.

— А пилки для ногтей не хотят вводить? — завопил он. — А там и ночные чепчики, — развеселил офицеров. — У наших солдат и так превосходные зубы, потому как питаются простой здоровой пищей и ржаным хлебом, который обладает чистящим свойством. Зубные щётки хотят ввести, — бурчал он, подливая в рюмку водки и отщипывая кусочек чёрного хлеба.

— А что, господин корнет, вам в полку понравилось? — обратилась к офицеру Натали.

— Полковой музей понравился, мадемуазель. Главный экспонат, являющийся гордостью полка — булава и сабля первого командира полка Герасима Кондратьева. Хотя в музее хранятся даже грамоты 17 века, жалованные Сумскому полку. Ведь когда–то, мадемуазель, мы были гусарами, — с воодушевлением рассказывал Натали Глеб. — Как я давеча упоминал, казармы у нас очень тесны, и даже у офицерского собрания отобрали часть помещения. Мы лишились не только бильярдной, но и комнаты дежурного офицера, который располагается сейчас в помещении музея. Так что в первое своё дежурство я вдосталь намахался саблей Кондратьева, уронил на ногу его булаву, и примерил гусарский доломан [4] , принадлежавший королю Дании Фредерику Восьмому. Такова традиция, сударыня. Все молодые корнеты так делают. Правда, только ночью во время дежурства. Ну как же… Генеральские знаки отличия… Потрясающее чувство для корнета. И кто его примерит в первое дежурство — станет генералом.

4

. Гусарский мундир, расшитый по груди и рукавам золотыми или серебряными шнурами у офицеров и жёлтыми или белыми гарусными у рядовых.

«Чего это они там разворковались, голубки? — ревниво подумал Аким. — Расспрошу потом брата, о чём с ней беседовал».

— Наш полк был сформирован как гусарский в Сумах, летом 1765 года. В 1787 году принял участие во второй русско–турецкой войне, где гусары геройски штурмовали Очаков, Аккерман и Бендеры. Во время взятия Измаила, подполковник Александр Петрович Мелиссино, одним из первых ворвался на стены крепости… Хотя мой брат, — склонил голову к даме Глеб, считает, что это был офицер его полка.

«О чём они там договариваются? — мысленно всполошился Аким. — И чего это она ему улыбается?»

— Примечательно, что именно Мелиссино позировал скульптору Фальконе, когда тот работал над «Медным всадником». И если вдруг услышите от Акима, что позировал офицер Павловского полка, только без гренадёрки, опять–таки, не верьте, — вновь рассмешил Натали.

— Я с ним вообще не собираюсь говорить… Он даже не соизволил попросить прощения…

— Так я прошу за него…

— Нет. Вы здесь не причём. Лучше расскажите, чем ещё прославился ваш полк, — перевела разговор в проторённое безопасное русло.

— В 1799 году сумские гусары участвовали в легендарном Швейцарском походе Суворова, — гордо выпятил грудь Глеб.

«Чего это он петушится перед ней павлином?» — налил себе водки Аким.

— В начале 1809 года Сумской гусарский полк получил новую форму и сохранял её до 1853 года. Доломаны и ментики [5] из синих стали серыми, а ворот доломана, чакчиры [6] и ташки [7] – красными. Приборный металл — серебро. Недавно в журнале «Русская старина» прочёл… Заучил дословно: «Говорили, что беспорядочный образ жизни среди гусар был введён Сумским полком, который за кутежи в царствование Александра Первого был лишён синих мундиров и получил серые. Во время наполеоновских войн этот полк так отличился, что получил все, какие только возможно, награды и, между прочим, ему возвращены были синие мундиры. Офицеры поблагодарили за эту царскую милость с просьбой, чтобы им позволили носить серые мундиры с вышивкой на воротниках «За дурачество и кутежи», — развеселил не только Натали, но и её тётю, весьма огорчив при этом брата.

5

. Верхняя куртка, так же расшитая шнурами, как доломан и отороченная по вороту, борту и обшлагам мехом. Носили накинутым на левое плечо, а с середины 19 века на спине, что называлось «на опаш».

6

. Название штанов, входивших в форму гусарских полков. С 1908 года в армейских полках — красно–коричневого цвета, в гвардейских — светло–синего или малинового цветов, расшитые по бёдрам узором из шнура или галуна.

7

. Плоская сумка трапециевидной формы, принадлежность гусар. Ташки носили на трёх ремешках, пристёгнутых к поясной сабельной портупее.

— А с 1882 года мы не гусары. Александр Третий уравнял все армейские кавалерийские полки, сделав их драгунскими, — грустно вздохнул Глеб.

— Это о чём ты разговаривал с Натали, что так её развеселил? — когда ехали в экипаже из гостей, стал выпытывать у брата Аким.

— Да сравнивал наши полки, — легкомысленно ответил Глеб. — И твой, Павловский, её рассмешил…

— Что-о? Да наш полк — величайший полк русской армии, — вспылил Аким. — По традиции, заслуженной в боях, одни мы на парадах идём с ружьями наперевес. Про знаменитые гренадёрки уже молчу.

— Да за всю историю Павловского полка там ни одного знаменитого человека не служило. А в нашем Сумском гусарском сам Денис Давыдов служил и герой войны 1812 года Кульнев.

— Вот и прославились, как самый пьяный полк, — хохотнул Аким.

«Кутили по традициям старых гусар, — говорил гусар и поэт Давыдов. — Но читали и учились, чтоб не отстать от века. Плясали мазурку так, что душа радовалась. На охоте травили зверей, на войне это были настоящие головорезы, дикие сумцы, водку и вино пили хорошо, знали и умели поговорить о философии…» — Всё умели. И пить, и воевать… В Отечественную войну двенадцатого года подвигов совершили поболе вашего полка, — горячился Глеб. — После вторжения Наполеона наши гусары в тяжёлых арьергардных боях прикрывали спину всей русской армии от границы и до Бородинского сражения. В решающем сражении под Москвой разгромили Сен—Жерменский кирасирский полк, сражались у Багратионовых флешей и у батареи Раевского. После оставления Москвы из наиболее опытных сумских гусар сформировали партизанский отряд под командованием капитана гвардейской артиллерии Александра Никитича Сеславина. В ноябре двенадцатого года он надел гусарский мундир и стал командиром Сумского полка. Под его началом гусары сражались в заграничных походах аж до 1815 года, когда твой Павловский грел зад в России. После низложения Наполеона мы получили почётное право идти в первых рядах парадного шествия, состоявшегося в столице Франции.

— Молодец! — улыбнулся Аким. — Уже проникся историей полка, значит, будешь его командиром, — хлопнул брата по плечу, сразу устранив все недоразумения и споры. — Самое главное — мы с тобой офицеры лучшей в мире Российской Императорской армии.

____________________________________________

Полковник Романов или Император Российский Николай Второй, в конце октября прибыл в Висбаден на рандеву с кайзером Вильгельмом.