Держи меня, Земля!

— А ты думала она сирота?

— Нет, я знаю, что они живут с мамой.

— Ну так вот. А это папа, — хмыкнула Дарья. — Так что, Лерочка, всё она про вас знает. Частично от меня. Частично через папочку.

— А я-то думала, ты за мной по собственной инициативе следишь.

— Знаешь, с работой сейчас плохо. А уж ради такой тёпленькой и не так раскорячишься. Меня как после той гостиницы припугнули, так я и в мусоре у тебя ковыряюсь, мне не трудно. И везде, где надо и не надо, загляну, наивная ты наша. Да ты беги, беги, муж твой бывший поди заждался. Вот сообщишь ему радостные новости про ребёнка, глядишь, и выкарабкается.

— Дура ты, Даша, — рывком открыла Лера дверь. — Злая, завистливая, а дура.

— Ты зато умная, — фыркнула Дашка. — Не уйдёт он от жены. И не надейся. Ради той бабы с Камчи не ушёл и ради тебя не уйдёт. Так что беги к своему бывшему муженьку, кайся. Глядишь, ради ребёнка тебя и простит.

Это было последнее, что Лера слышала. Но подавила в себе желание вернуться и приложить Дашку мордой об стол. Не до неё пока было, совсем не до неё.

В реанимацию Леру не пустили.

Она поговорила с врачом, оставила свой телефон, спросила, не нужно ли что из лекарств, материальной помощи больнице. Доктор, серьёзный спокойный мужчина лет пятидесяти, от всего отказался, но обещал позвонить, когда будут изменения.

Но Лера, конечно, не могла ждать вестей дома. И все праздники ездила и сидела в коридоре в надежде получить разрешение повидаться с Артёмом, но ещё больше с надеждой на хорошие новости.

— Дай угадаю: ты в больнице, — горько усмехнулся Кирилл, когда и на третий день застал Леру в гудящей пустоте лестницы, на которую она вышла с ним поговорить.

— А ты нет? — вздохнула она.

— Настю выписали. Она дома.

— Плачет?

— Не знаю. Я с ней не живу, — ответил он ледяным тоном.

Но Леру и без его холодности пробирал озноб от осознания, что его жене пришлось пережить. Замершая беременность одного из двух эмбрионов. Но удалять пришлось обоих: и живого, и мёртвого. Невозможно сделать операцию иначе.

И это сейчас Кирилл замкнулся в своей замёрзшей раковине мнимого равнодушия. Лера слышала, как он плакал, когда только узнал. Ни один нормальный человек не пожелал бы такого несчастья женщине, а Кирилл был нормальным.

— Есть новости? — спросил он.

— Говорят, рефлексы не нарушены, а значит, несмотря на перелом двух позвонков подвижность будет сохранена.

— Можно сказать, хорошие, — вздохнул он. — Мать его приезжала?

— Даже не хочется про неё говорить. Она у него настолько пустая женщина, что от неё больше вреда. Причитала здесь как на похоронах. Пришлось увести её на хрен. И больше она за все три дня сына и не навестила. Вот если бы я её привезла, вот если бы увезла.

— Она ему точно мать?

— Не знаю, — вздохнула Лера. — Ты как?

— Плохо. Мне теперь всегда плохо. Без тебя. Нет, нет, я не давлю, — добавил он поспешно. — Я понимаю. Тебе сейчас не до меня.

— Как и тебе, Кирилл. Не до меня.

— Я что-то вспомнил, как меня тоже везли на самолёте санитарной авиации. А потом эти спицы, больница, боль, вонь, нестерпимое желание помыться. Поверь, я искренне сочувствую твоему мужу.

— Я верю, Кир. И тебя ведь тоже не бросила тогда жена. А у Артёма, как оказалось, даже матери толком нет. Только я.

— Поэтому я искренне желаю ему скорейшего выздоровления.

— А я твоей жене новой удачной беременности. Почему так случилось? Врачи что-нибудь сказали?

— Ничего определённого. Говорят, что так бывает. Естественное осложнение. Один эмбрион подсаживать ненадёжно, а два — вот такая херня случается.

— Мне жаль. Очень жаль.

Он вздохнул и ничего не ответил.

— А Настя тоже раньше в нашей компании работала?

— Да, в финансовом отделе.

— А почему ушла?

— Решила полностью посвятить себя семье, — усмехнулся он.

Лера поняла, что это значит: начала компанию по разведению детей.

— Ты никогда не говорил про её отца.

— У него давно уже другая семья. Настя ещё в школе училась, когда он ушёл. И они мало общаются. Хотя он её поддерживает.

Что-то Лера не была уверена, что так уж и мало.

— Но он же тоже работает с тобой?

— Да, — ответил Кирилл равнодушно. — Компания надёжная, стабильная, почему бы и нет. Он дольше меня даже работает. Пришёл в отдел безопасности, когда в органах на пенсию вышел, считай, по специальности. А ты, кстати, откуда знаешь?

— Всё та же птичка-невеличка на хвосте принесла.

— Он мужик серьёзный, правильный, принципиальный.

— Тебя послушаешь, так одни хорошие люди вокруг, — усмехнулась Лера.

— А тебя? — улыбнулся он. И замечание его прозвучало так справедливо, что Лере и нечего было возразить. — Кстати, знаешь, я тут вспомнил, где я первый раз заметил ту Варвару. В Стокгольме. На экскурсии по крышам. И я был с Настей. И общалась она больше с моей женой, чем со мной. Что уж потом на неё нашло, не знаю.

— Или на тебя?

— Или на меня, — он тяжело вздохнул. — Только значительно позже.

— Когда? На следующем семинаре или когда ты пригласил её в Альпы?

Он засмеялся.

— А ты настырная. Обожаю Альпы, особенно Швейцарские. Надо будет как-нибудь тебя свозить. Ты умеешь кататься на лыжах?

— Ага, на деревянных, несмазанных, которые нам в школе выдавали на уроках физкультуры.

— Да ты мастер спорта по лыжам!

— А то! — он всё же её развеселил.

Дверь в коридор резко открылась. Лера обернулась на звук.

— Девушка, он очнулся, — махнула ей рукой медсестра.

— Кир, прости, мне надо идти, — засуетилась Лера и даже не услышала, что Кирилл ей ответил, отключилась.

Она вцепилась в горячую руку мужа, всматриваясь в его бледное лицо.

— Малыш, — улыбнулся он, и Лера едва сдержалась, чтобы не заплакать. От счастья.

Глава 38

В тот день, когда Лера забрала Артёма из больницы, провидение дало свой ответ.

А ведь всё начиналось так хорошо, с опасной, волнующей, будоражащей воображение, пьянящей задержки почти в шесть дней. Но именно в тот день, когда Лера не выдержала напряжения и купила тест, и началась менструация.