Десантники не сдаются

– Димон, мы с тобой живем в разных вселенных, – усмехнулся Гипнотизер. – Которые пересекаются только вот на таких заплеванных двориках.

– Понятно, барин.

– Это хорошо, что понятно... Я бы тебя еще долго не беспокоил, Кабан. – В голосе Гипнотизера появились стальные нотки. – Да жизнь заставила. Теперь придется поработать, дорогой мой. Хорошо поработать.

– Что надо делать?

– Как всегда...

– Расскажи, а я подумаю...

– Это нечто новое. – Гипнотизер бросил на преступного авторитета косой взгляд. – Ладно, слушай...

В суть предложения преступный авторитет въехал быстро. И задал фундаментальный вопрос:

– Сколько?

– В зависимости от того, как события будут развиваться. Начальная цена... – Гипнотизер замолчал. Потом пригнулся к Кабану и, едва шевеля губами, прошептал цифру. Такую, что преступный авторитет непроизвольно крякнул. Почесал подбородок.

– Только не говори, что этого мало. – Губы Гипнотизера дернулись подобием улыбки.

– Это как посмотреть, Саныч. Как посмотреть...

– А тебе хочется поучаствовать в прибылях?

– Много чего хочется. В том числе остаться в живых.

– Чего боишься?

– Слишком высокий полет. Там интересы ФАГБ, МВД.

– Это не угроза.

– Для тебя – нет?

– Дима, я тебя уважаю, но у тебя кругозор грозы вокзальных ларьков и торгашей арбузами... А ты не допускаешь, что есть другие силы, кроме чекистов, для которых ты букашка, которую прихлопнут сапогом и не заметят. – Голос Гипнотизера журчал, как горный ручей.

– Предполагаю. Ну и что?

– Так знай, что полезным насекомым дают жить и размножаться... До той поры, пока они приносят пользу...

– Ты угрожаешь? – Кабан отвел взгляд. Не мог он смотреть в глаза Гипнотизеру, чувствуя, как кураж, который вывел его из «шестерки» сначала в бригадиры, а потом в паханы серьезной группировки, куда-то улетучивается.

– Я? – удивился Гипнотизер. – Ты же знаешь, я никогда не угрожаю...

Кабан знал. Угрозы – это по-человечески. Это развод ситуации, при котором возникают разные варианты. У Гипнотизера разных вариантов не было.

– Ладно. Чего мы сцепились? – примирительно произнес Кабан.

– Действительно. Ты же мой друг, Димон... Мой друг... Ты мой... С потрохами...

Сказано было тихо. И по спине Кабана пополз противный, мелкий озноб.

* * *

– Сегодня у вас аура почище. Однако сглаз остался. По утрам тяжело вставать. Кости ломит. Вечером предметы расплываются, да? Это от сглаза. Это такой же удар. Только не физический, а энергетический, – поведал Парамон Раздыхайло.

– Оставим это, – на этот раз терпеливо, хотя и сухо произнес Президент фонда «Третье тысячелетие». – У нас есть что обсудить.

– Встречу назначил не я. Беру на себя смелость предположить, что вы получили заключение. И, скорее всего, оно благоприятное.

– Почему вы так решили? – слабо улыбнулся Кумаченко.

– Сегодня вы настроены куда более благожелательно.

– Насчет благоприятного отзыва вы поторопились...

– Значит, вам пора сменить экспертов.

– Ваша самоуверенность даже вызывает уважение... Вот заключение. – Кумаченко положил руку на стопку бумаги. – Подтвердить вашу правоту эксперт не решился. Однако есть предмет для разговора.

– Что же у него вызвало сомнение? – саркастически осведомился «колдун».

– Температурный барьер...

– Мы преодолели его. В этом и суть технологии...

– Парамон Васильевич... Даже если это так... Вы думаете изменить мир?

– Думаю.

– Велик шанс, что мир с благодарностью примет ваше открытие?

– Велик.

– Никакого шанса!

– Почему? – озадаченно уставился Раздыхайло на Президента фонда.

– Потому что в мире живут не ваши друзья лунатики, а люди с их интересами... Когда встанет вопрос о коммерческом воплощении проекта, мы наткнемся на барьер... На бетонную стену...

– И кто строить будет стену?

– Люди...

– Что за люди?

– Те, чьи интересы мы затронем. У кого есть деньги и возможности.

Раздыхайло замахал руками, будто отгоняя от себя осу:

– Это все приземленный взгляд на вещи. Миром правят не люди с их алчностью, а высший промысел. И космосу угодно, чтобы мы сейчас сделали это открытие. И оно пробьется...

– Оставьте эти проповеди.

– Это не проповедь. Это суть вещей, Николай Валентинович. – Глаза у ученого налились оловянной тяжестью, как у религиозного фанатика...

– Парамон Васильевич, поступило предложение. Вы продаете технологию... Сумма. – Кумаченко протянул листок, на котором была написана внушительная цифра.

Раздыхайло презрительно посмотрел на листок.

– Вас не устраивает сумма? – язвительно осведомился Президент фонда.

– Вы знаете, я неплохой математик... И я умею зарабатывать деньги. Я заработал их в коммерции столько, что хватило на завершение исследований... Но деньги для меня – это шелуха. У меня, в отличие от большинства людей, есть в жизни свое предназначение. Вот оно. – Раздыхайло хлопнул ладонью по бумагам. – И меня не остановит ничто.

– Но исходных данных мало, – с кислой миной произнес Кумаченко. – Пока мы верим вам на слово. Где демонстрация технологических возможностей процесса?

– На днях я привезу установку...

– Она что, влезет в чемодан?

– В фуру влезет.

– Вам оказать помощь? – Глаза у Кумаченко загорелись.

– Э, нет... Такие вопросы я решаю сам. – Взгляд Раздыхайло стал хитрый. Ученый нахально улыбнулся и погрозил пальцем.

«Чертов шизофреник!» – подумал Кумаченко и не заметил, как хрустнул в его пальцах карандаш.

* * *

Денисов в технике и компьютерах не разбирался. Вот десантироваться с вертолета в тылу врага и вырезать опорный пункт противника – пожалуйста. Выбить злодею дух ударом кулака. Взять бандюгу за жабры и развалить до задницы, заставить писать признательные показания и закладывать всех и вся. Вербануть влегкую агента. Составить оперкомбинацию так, что самая зубастая рыба запутается в сетях – это запросто. А всякую фигню типа файлов, антивирусов, распространения радиоволн, жучков он воспринимал с сугубо обывательской точки зрения, по которой свет загорается исключительно из-за того, что нажимают на кнопку.