Десять ли персиковых цветков

На следующее утро, когда я проснулась, за окном уже ярко светило солнце. Е Хуа сидел на том же самом месте и продолжал изучать бумаги. Только лампа теперь не горела. Меня мучили сомнения: он действительно всю ночь сидел здесь или все-таки, проснувшись раньше меня, снова принялся за бумаги?

Колобочек, усевшись за стол, позвал меня:

– Матушка, каша очень густая. Это я тебе принес, поешь!

Погладив малыша по голове, я похвалила его. Затем умылась, попробовала кашу и поняла, что она чем-то похожа на ту, что готовил Е Хуа. Подняв голову, я посмотрела на него. Он, даже не взглянув на меня, сказал:

– Тут отвратительно готовят. Я побоялся, что А-Ли не притронется к еде, поэтому воспользовался их кухней и сварил кашу.

А-Ли продолжал весело щебетать:

– Когда мы жили на горе Цзюньцзи, мне не нравилось то, что готовила для нас принцесса Восточного моря. Но никогда не было такого, чтобы отец нарочно для меня приготовил что-нибудь еще.

Принц закашлялся. Я поняла, что он сделал это только ради меня, но не стала показывать самодовольство и, опустив голову, усердно принялась за кашу.

Глава 9 Роковая красавица

Утром, когда мы вернулись в Цинцю, Цзя Юнь снова попросил Е Хуа отправиться в Небесный дворец, сказав, что есть важное дело, которое следует обсудить с другими высокопоставленными лицами. Чиновник также добавил, что решение вопроса может занять несколько дней.

Пока Е Хуа отсутствовал, мы с Колобочком питались одной локвой. Нам было очень грустно. От бесконечного поедания локвы лицо Колобочка стало оранжевым. Мальчик, потянув меня за рукав, с обидой в голосе спросил:

– Матушка, когда же вернется отец? Я хочу тушеных грибов или супа с редькой и капустой…

Ми Гу не выдержал. В конце концов, это всего лишь тушеные грибы и суп с редькой и капустой, да и Колобочек так голоден. Старик Ми Гу долго раздумывал, а затем, подвернув рукава, отправился на кухню.

Нужно сказать, что эти два блюда в исполнении Е Хуа были вершиной искусства готовки. Богатое сочетание приправ, искусность приготовления – все это заставляло деревья пригнуться к земле, а облака изменить цвет. Естественно, почти все то, что приготовил Ми Гу, совсем не понравилось Колобочку.

Малыш продолжал дергать меня за рукав и капризничать:

– Матушка, ну когда же вернется отец?

Однажды Фэнцзю, слишком много выпив, стала говорить о любви. Лисица заявила, что любовь – это нечто такое, чего не чувствуешь до тех пор, пока не попробуешь, но, познав ее сладость, уже не можешь оторваться. На всем белом свете не существует более мучительного чувства, чем любовь. Я была полностью согласна с ней, но все же существовали и другие вещи, способные причинить такие же страдания. Одной из них было искусство готовки Е Хуа.

Хоть я и не капризничала днями напролет, как Колобочек, но все же очень тосковала, думая о тех яствах, что готовил Е Хуа. Когда я впервые увидела принца в Хрустальном дворце, то в памяти сохранились лишь черты его лица, в остальном же он не произвел на меня особого впечатления. В последнее время я часто думала о Е Хуа как о наследнике Небесного владыки, постоянно занятом важными делами. Однако этот мужчина явился ко мне домой и целых три месяца готовил для меня. От этих мыслей на душе становилось тоскливо. Е Хуа был таким понимающим, добрым и мягкосердечным…

Когда он вернулся, нам с Колобочком наконец удалось наесться до отвала. Ми Гу очень повезло. Когда он собирался опять идти за локвой, я подозвала его. Велев ему сесть, я торжественно сообщила, что, слава Будде, ему больше не нужно ходить на рынок. Тяжелые времена без Е Хуа, когда некому было готовить, закончились.

Через день я уже радостно расклеивала объявления, что в Цинцю требуется бессмертный, которого принц Е Хуа обучит искусству готовки.

Местные бессмертные были вне себя от радости, и вскоре перед Лисьей пещерой выстроились две огромные очереди.

Ми Гу взволнованно сказал:

– Давненько в Цинцю не было такой шумихи! Поскольку бессмертных так много, вероятно, нужно соорудить помост и устроить состязание, чтобы выбрать самых способных и отправить их учиться к Его Высочеству.

Я решила, что это дельная мысль, и позволила ему воплотить задуманное. Ми Гу потрудился на славу. Я прилегла вздремнуть, а когда проснулась, помост был уже готов.

В Цинцю витал аромат свежеприготовленных блюд. Колобочек только успевал глотать слюни. Сидевший поблизости Е Хуа, повернув голову, мельком взглянул на меня. В его взгляде было что-то загадочное и непостижимое. Заметив, что рядом с принцем пустует место, я быстренько заняла его. Тут же подбежал Колобочек и забрался ко мне на колени. Е Хуа, зевнув, спросил:

– Я слышал от Ми Гу, что вы ищете мне ученика?

Я кивнула, подтверждая правдивость слов старика. Взглянув на трудившихся в поте лица бессмертных, принц наклонился ко мне и произнес:

– Скажите им, чтобы убирались восвояси, ни у кого из них нет задатков хорошего повара. – Он внимательно посмотрел на меня, засмеялся и промолвил: – Мне кажется, вы вполне подходите на роль ученика. Но вам не нужно учиться, поскольку мы прекрасно справимся вместе.

С этими словами он встал и вернулся в свои покои. Я крепко задумалась, что же он имел в виду. Ко мне подбежал довольный Ми Гу.

– И на кого же пал выбор Его Высочества?

Я в полной растерянности покачала головой и ответила:

– Пусть уходят, ни один из них не приглянулся принцу.

Спустя неделю после кулинарного состязания, одним прекрасным утром, я, сидя в покоях Е Хуа, читала книгу и щелкала семечки. Принц сидел рядом со мной и вносил правки в какие-то бумаги. По моим предположениям, Небесный владыка решил себя поберечь и поэтому отстранился от дел, скинув их на плечи внука.

За окном виднелся пруд, в котором пышно цвели лотосы. Легкий ветерок колыхал их лепестки и сидевших на них стрекоз, донося легкий аромат этих прекрасных цветов. Ми Гу и Колобочек, сидя в небольшой лодке, собирали лепестки лотоса. Они беседовали о том, что если их засушить, то можно будет заварить очень вкусный чай. Хоть Ми Гу был не в состоянии состряпать самое простое блюдо, в деле приготовления чая ему не было равных, а ведь это не самое простое умение.

Е Хуа, отложив бумаги, подошел к окну и, распахнув его настежь, со смехом сказал: