Детектив от Иоанна

Аулис почувствовал, как сидящий сзади Соотечественник схватил его за плечо.

— Парень, я что-то не понял… Ты что, грохнул обоих пилотов?

— Не я, не я, не я!!!

— Очень надеюсь, что не ты, — каким-то странным голосом, насквозь пропитанным недоверием, произнес Соотечественник. — Очень надеюсь… Ты же не камикадзе, правда? Но если это сделал ты, то шансов у тебя никаких. Понял, гад? Никаких! Меня сильно обидели, от меня все открестились, и если еще ты попытаешься насыпать соли на мою рану… Но я все-таки надеюсь, что это не ты. И нам надо держаться вместе. Друг за друга. Ради нас с тобой… Ради нашей родины, которая хоть и обидела меня, но я ее прощаю…

— Да пошел ты… — процедил Аулис.

Ему сейчас было не до родины, он не хотел держаться за прикованного к креслу Соотечественника и окончательно распрощаться с жизнью. Аулис ненавидел его, хотя светловолосый соотечественник лично ему ничего плохого не сделал, но был косвенно виноват во всех тех бедах, что свалились на голову Аулиса. А коробки продолжали падать, словно камни во время извержения вулкана, и проход уже был завален весь, и жалобные стенания Стюардессы звучали все тише и тише. Пакет с елочной мишурой упал Аулису на голову, пушистая гирлянда, похожая на серебряную сколопендру, повисла у него на ухе. «Скорее бы все это кончилось!» — подумал он, не в силах больше терпеть затянувшуюся агонию самолета.

— Это стопроцентный теракт, — объявил Интеллигент, выбираясь из-под завала тарелок с лифчиком на шее. — Не иначе как взрыв тротиловой шашки.

Болтанка не утихала, но самолет не разбивался. Происходила какая-то незавершенная хренотень.

Откуда-то из-под мешков, словно аспид, выползла тонкая черная нога Стюардессы без туфли. Потом показалась другая. Боксер, охая и держась за низ живота, подобрался к креслу Аулиса.

— Напрасно, гадина, упрямишься. Я все равно выбью из тебя признание! Даю последний шанс! — крикнул он, массируя ушибленное место, и тотчас получил чувствительный удар по голове коробкой с тайваньским утюгом. — Проклятие! У меня же голова, а не кокос!

— А кто сказал, что мы летим? — сам у себя спросил Интеллигент, пытаясь добраться до иллюминатора и посмотреть в него. — По-моему, мы катимся кубарем по склону Килиманджаро.

— Летим! — с отчаяньем крикнула Стюардесса. Она уже выбралась из завала и торопливо застегивала пуговички на блузке. — Мы проходим грозовой фронт! Зона сплошной турбулентности! Если мы сейчас не изменим курс, нам оторвет крылья! Вы можете представить, что с нами станет? Что со мной станет? С этими нежными руками? С этим прекрасным лицом?

Она хватала себя за щеки.

— Ничего нам не оторвет! — ответил Боксер, не расслышав слов Стюардессы. Он потирал темечко, на котором отпечатался след от тяжелой коробки, и приближался к Аулису. Интеллигент к этому времени уже добрался до иллюминатора и надолго прилип к нему.

— Ну?! Что там?! — крикнула Стюардесса.

— Красота, — ответил Интеллигент, хотя ничего не было видно — сплошная серая пелена.

— Надо поменять курс!! Надо! Надо! Надо! — разрывала Стюардесса свой роток и лупила кулаками по коленкам. — Иначе зачем мне моя молодость, моя ослепительная красота?

— А почему у тебя руки были в крови? — вкрадчиво спрашивал Боксер, медленно подползая к Аулису, будто лев к тушканчику. — Почему именно ты взялся закрывать дверь? Тебе это больше всех надо было? Мне не надо, Стюардессе не надо, моему коллеге не надо. Никому не надо, а только тебе. Странно, не правда ли?

Аулис крутил головой и зажмуривал глаза. Он не понимал вопросов полицейского, он уже не желал ничего, кроме окончания пытки турбулентностью. «Скорее бы уже конец!»

— Если надавить на глазное яблоко со стороны переносицы, то будет намного больнее, — посоветовал Интеллигент.

— Я знаю, где больнее всего, — пренебрег советом Боксер, потирая ширинку.

И вдруг из-за баррикад раздался звонкий голос Стюардессы:

— Он жив!! Сюда!! Сюда быстрей!!

Боксер приостановил свое варанье продвижение к подозреваемому и переглянулся с Интеллигентом.

— Кто жив? — одновременно спросили они друг у друга.

— Наверное, командир! — догадался Аулис.

— Бракодел, — погруженный в свои темные интересы и размышления, произнес Соотечественник. — Ничего не умеешь. И чему тебя только в бурсе учили? Даже качественно замочить не смог…

— Кто бракодел? — с раздражением спросил Аулис, выворачивая шею назад, насколько это было возможно. — Я бракодел? Ты меня имеешь в виду?

— Я имею в виду того, кого имею, — усмехнулся Соотечественник. — А чего ты так всполошился? На воре шапка горит?

— У меня ничего не горит! — заверил Аулис. — У меня совесть чиста.

— Ну да, конечно, наша совесть томится за оградой строчек приказов. И стравливают нас, как бойцовских собак. Это все из-за ее бедности и слабости… Эх, как она меня обидела! Как обидела!

— Я не понимаю, о чем ты, — через плечо бросил Аулис, пытаясь хоть что-то высмотреть в противоположном конце салона. Сейчас его больше интересовало то, что происходило в тамбуре.

— Не понимаешь? О нашей подлой родине, парень…

Полицейские выглядели растерянно. Интеллигент, который был не прочь еще полюбоваться бурлящей серой пеленой за бортом самолета, пожал плечами и спросил:

— Жив так жив. А нам-то что?

— Он же единственный среди нас, кто умеет управлять самолетом! — не смог промолчать Аулис.

— А чего им управлять? — поддержал позицию коллеги Боксер. — Он и так летит неплохо. Мне лично нравится.

— Командир сможет посадить самолет в Норт-Фруди! — как неразумным детям растолковывал Аулис. — Он знает, как это делается! На что нажать, за что дернуть…

— Час от часу не легче! — вздохнул Интеллигент, выдергивая из ноздри черный, скрученный спиралью волосок. — Достала меня уже эта служба.

— И меня тоже, — согласился Боксер, и все же оба двинулись в сторону тамбура, раскидывая коробки.

Аулис не смог оставаться в кресле и тоже поперся за полицейскими. В салоне остался только Соотечественник. Он не мог уйти с кресла, потому что был прикован к подлокотнику.

— Эй! Эй, парень! — шипел он вслед Аулису. — Давай поговорим! У меня есть идея! Да погоди же ты! Я больше на тебя не обижаюсь!

Но Аулис продолжал расчищать себе путь коленями и даже не оглянулся. Какое счастье! Командир жив! Значит, есть надежда благополучно попасть в Норт-Фруди, которую Аулис давно закопал под толстым слоем своего отчаяния. А потом командир подтвердит полицейским, что Аулис ни при чем, что это не он звезданул его по голове и выкинул за борт второго пилота.