Детективы в тогах

– Потому, что он никогда не читает их, – проворчал Кай.

– Вы все считаете, что у Антония самая хорошая память? – спросил Ксантипп.

– Да! – подтвердили мальчики вместе с Антонием, присоединившимся к хору.

– Прекрасно, – произнес Ксантипп не очень радостно. – Значит, у нас нет выбора: к Тэллу мы пошлем Антония.

– Меня? – ошеломленно вскричал Антоний.

– Ты должен отнести ему мое письмо, – сказал Ксантнпп. – Несколько лет тому назад я выполнил для Тэлла одно историческое исследование, так что он меня знает. В письме я попрошу его замолвить словечко за Руфа перед императором. Он, конечно, бросит мое послание в корзину, не читая, но это не важно. Ты отнесешь письмо во дворец и скажешь, что должен подождать ответа. Вот десять сестерциев. Дай их привратнику, чтобы он тебя впустил. Он отведет тебя в большой зал, где находится мраморная стена со списками гостей, и пока письмо понесут Тэллу, а ты останешься ждать ответа, у тебя будет достаточно времени просмотреть все имена под двадцатым марта и выучить их наизусть. Но затем быстро возвращайся сюда и нигде по дороге не задерживайся. Когда у нас будут имена, мы узнаем, где живут эти люди, и очень просто определим нужного нам человека.

Ксантипп торопливо набросал несколько строк на пергаменте, свернул его и вручил Антонию.

– Вот, ступай. Ты должен возвратиться самое позднее через час.

– Я вернусь гораздо раньше, – заявил Антоний и стремглав вылетел из дверей.

– Почему мы все не можем пойти? – разочарованно спросил Муций.

– Это создаст неудобство, – отрезал Ксантипп. – Кроме того, вы будете только отвлекать Антония. А он должен полностью сосредоточиться на именах.

– Поэтому теперь нам придется сидеть здесь целый час и ничего не делать, – сварливо заметил Кай.

– Я бы не сказал, – возразил Ксантипп. – Раз ты здесь, то можешь заодно выучить что-нибудь. Где, между прочим, твое домашнее задание?

– Домашнее задание? – с притворной наивностью переспросил Кай.

– Ты должен был написать греческие слова красивым почерком десять раз.

– Ax, это… – промямлил Кай. – Я был болен.

– Так ты был болен, неужели? – передразнил его Ксантипп. – Мне очень жаль. Но сегодня ты выглядишь отлично. Вот тебе табличка и стиль – ступай в классную комнату и займись делом. А все остальные возьмут по тому Саллюстия [20] с моей полки и немного поучат Римскую историю.

20

Гай Саллюстий Крисп (86–35 гг. до н. э.) – римский политический деятель и историк.

Ребята разобрали книги, прошли в класс и уселись на скамьи. Кай с несчастным видом уставился на свою табличку. Он понятия не имел, какие греческие слова от него требовались. Другие тоже не были настроены на работу. Они никогда не питали особых симпатий к Саллюстию, да и мысли их были только об Антонии. Какая жалость, думал каждый, что у Антония самая лучшая память, а не у него.

БАНКЕТ

Как ни странно, Антоний отсутствовал больше часа. Его друзья потихоньку закипали, ведь все время, пока он пропадал, они вынуждены были корпеть над Саллюстием. Они чаще смотрели на улицу, чем в книгу, и кто-нибудь то и дело вскакивал и бежал к окну, чтобы посмотреть, не идет ли Антоний. Когда прошло два часа, Ксантипп забеспокоился и позвал к себе мальчиков.

– Я с самого начала сомневался, стоит ли доверять Антонию столь ответственную миссию, – сказал он. – Наверное, болтается на Форуме, глазея на лавки. Если он вскоре не появится, вам придется пойти на его поиски.

Но не успел Ксантипп договорить до конца, как отодвинулась занавеска и на пороге появился Антоний. Но в каком виде! На голове у него сидел набекрень поломанный венок из цветов, который сполз на лоб. Сандалий не было, а через плечо свисал мужской плащ, слишком для него большой.

– Привет, друзья! – радостно произнес он. – Если бы вы только знали, что со мной произошло! Ха-ха-ха! – Он начал петь, развел руки в стороны и закружился по комнате.

– Негодник, где ты пропадал? – загремел Ксантипп.

Антоний стянул плащ с плеч и отдал его Ксантиппу.

– Плащ… цепь… – запинаясь, проговорил он. – Вот цепь, которую вы сорвали с шеи грабителя.

На воротнике плаща позвякивала цепь, которую мальчики нашли у Ксантиппа под шкафом.

– Да, это она, – изумленно пробормотал Ксантипп. – Совершенно верно. Здесь даже видно то место, где распрямился крючок. Кому плащ принадлежит?

– Тэллу, – ответил Антоний.

Ксантипп нахмурился.

– Что? – вскричал он. – Но как к тебе попал его плащ?

– Это самая невероятная история, какую вы когда-либо слышали! – начал хохотать Антоний.

– А ты вообще-то ходил к Тэллу? – засомневался Муций.

– Конечно, – заверил его Антоний. – Это было восхитительно. Я чудесно провел время. Под конец они даже хотели меня убить!

– Рассказывай! Рассказывай! Что случилось? – все закричали одновременно.

– Где имена? – потребовал Юлий.

– У меня их нет. В тот день списка не составляли.

Ксантипп все еще рассматривал плащ с цепью, покачивая головой.

– Откуда тебе известно, что плащ принадлежит Тэллу? – спросил он.

– Я выкрал его из спальни, – ответил Антоний.

– Но как тебе удалось пробраться в спальню к Тэллу?

– Дело было так, – начал Антоний. – К Тэллу пришли гости. Всего восемь человек. Они разлеглись вокруг стола на кушетках и пировали. Привратник не хотел меня впускать, тогда я отдал ему письмо и десять сестерциев, и он велел мне обождать. Привратник оставил меня за дверью, и я очень разозлился, что он не отвел меня в большой зал. Но через несколько минут ко мне вразвалку подошел сам Тэлл с письмом в руке. Он маленького роста, толстый и лысый, а на голове у него большой шрам. На нем был золотой лавровый венок, и выглядел он, как Вакх. Поначалу Тэлл обошелся со мной как нельзя более любезно; сказал, что счастлив познакомиться со мной, и пригласил войти. Я ответил, что тоже очень счастлив, и стал искать глазами мраморную стену, но Тэлл повел меня так быстро, что я не успел ничего прочесть. Как он живет! Я в жизни не видел ничего подобного! Повсюду золото и мрамор, и картины, и ковры, и сотни рабов, – думаю, у самого императора дворец не лучше.

Тэлл привел меня в большую комнату, где собрались его гости. Они слегка удивились при моем появлении. Тэлл представил меня, как своего юного друга, и тогда они все сделали вид, что им приятно со мной познакомиться. У всех были на головах венки из цветов, и поэтому выглядели они ужасно смешно.

Тэлл пригласил меня разделить с ними трапезу и сказал со смешком: «Обед приготовили на девять человек, но, думаю, хватит и на десятерых!» Тут же ко мне кинулись рабы, сняли с меня сандалии, омыли мне ноги и нацепили на голову венок. Тэлл усадил меня в центр, как почетного гостя; раб повязал мне салфетку, а другие рабы принесли блюда, тарелки и золотые ложки с ножами, а потом еще другие рабы внесли самые удивительные кушанья. Надо мной смеялись, потому что я не знал, как их нужно есть, и все принялись объяснять мне, как называются различные блюда и как их едят.

Там были языки фламинго в винном соусе и пятачок дикого кабана с трюфелями, саранча в меду и лягушачьи лапки, и грибы, которые подали на льду и они были ужас до чего холодные; и омлет из страусиных яиц, и жареная антилопа, а под конец принесли орехи и яблоки, виноград и фиги.

Стоило мне откусить что-нибудь, как раб тут же промокал мне губы. Один из рабов поднес мне миску с водой; я подумал, что ее нужно выпить, но он шепнул мне, чтобы я окунул туда пальцы. Мне многое понравилось, особенно саранча – очень вкусная и хрустящая.

Тэлл сказал, что нужно будет обсудить письмо попозже, но мы так до него и не дошли, потому что после еды принесли еще вина. Я о таких винах никогда и не слышал. Белое и желтое, густое и легкое, и даже какое-то горькое, которое было зеленого цвета. Тэлл все время пил за мое здоровье, а я за его, но я только мог пригубить из рюмки. А потом все остальные стали пить за меня, и я должен был в ответ опять делать по маленькому глотку.

Гости начали рассказывать смешные истории, и мне тоже пришлось рассказывать, но я не смог ничего вспомнить, поэтому рассказал, как мы нашли нашего учителя в шкафу, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту. Они просто стонали от смеха, а Тэлл смеялся больше всех. Вдруг заиграла музыка, целый оркестр я его не заметил раньше, потому что он был за занавесью. Флейты выводили трели, звенели арфы и лиры, пели трубы, и рокотали барабаны, а время от времени раздавался сильный грохот, как будто кто-то разбил все тарелки сразу, и они начинали играть все сначала. Потом вошли актеры и начали декламировать, но что именно – я не понял, так как они говорили на греческом языке. В школе я умею говорить и читать по-гречески, но тут ничего не понял. Танцоры скакали, как будто у них у всех были колики, а клоуны оказались ужасно забавными, и я покатывался со смеху. Но тут мне от смеха стало плохо, и в голове все закружилось. И я вдруг подумал, что, наверное, не смогу прочитать имена на стене, и поэтому вина больше не пил.