Дети большого дома

И вот уже седьмой раз обстоятельства вынуждают его встречать Новый год в разлуке с семьей. Жена и дочь сейчас в осажденном Ленинграде…

Во второй половине дня генерал Яснополянский вернулся из артиллерийского полка. Повесив тулуп на стену, он подошел к письменному столу. «И сегодня нет ни одного письма». Не притрагиваясь к газетам, он начал ходить по комнате, подошел к окну. Промчались сани; в них сидел начальник снабжения полка Дементьева — Минас Меликян. Яснополянский любил пошутить с Меликяном, который вытягивался перед комдивом, точно ефрейтор.

Комдив был рассеян, он не мог сосредоточиться. Сел за стол, развернул «Правду». В дверь постучали. Вошел начполитотдела — радостный, сияющий.

— Ну как, встречаем Новый год, Лев Николаевич?

— Встречаем.

— Извольте — поздравительная телеграмма Военного Совета армии!

Федосов протянул генералу листок. Лев Николаевич прочел, подумал.

— Надо бы ответить.

— Я уже приготовил текст. А как вы полагаете — не заедут к нам? Может, неожиданно появится Луганской?

— Не думаю. Он не любит торжественности. Командующий армией — да, тот может: любит нагрянуть, застать врасплох!

Генерал внимательно, с сосредоточенным видом разглядывал начальника политотдела.

— Сколько вам стукнет, Петр Савельевич?

— Сорок семь.

— А я считал вас моложе. Вы на год старше меня, я в тысяча восемьсот девяносто пятом рожден. В какую великую эпоху мы живем! События девятьсот пятого года я помню со всеми подробностями. Мне было десять лет. Все, что было до того, вспоминается точно во сне. Но жизнь представляется именно с девятьсот пятого года. Пятьдесят не стукнуло еще, а словно идем мы из глуби веков…

Начальник политотдела улыбнулся. Оставаясь наедине, они забывали о разнице в положении. Обняв Яснополянского, он показал рукой на диван:

— Сядем, раз из глуби веков идем. Действительно, разве каждые пять лет нашей жизни не равнялись целому веку?! И мы не стареем — вот что удивительно! Ну, какие новости у артиллеристов? Я думал, что вас там задержат.

— Просили, да я не остался. Наводчика у них убило, старшего сержанта Сибирцева. Знал я его, славный был парень. Часто беседовали с ним. Какая у вас программа на сегодня?

— Товарищи из политотдела просят вас к себе.

— Может быть, всем вместе собраться — политотделу и штабу?

— Так еще лучше.

Генерал опять задумался.

— Петя Сибирцев… рыжий, невысокий, расторопный такой парень… «Товарищ генерал, говорит, спрашивают все меня, не родственник ли я вам, потому что схожи обличьем». И правда, как будто похож был. «А я, говорит, с вашего позволения всем говорить буду, что вы мне родной дядя, матери брат». Хороший был наводчик, промаха не знал… Нет, давайте лучше пойдем к бойцам! — вдруг сказал он вставая. — Наведаемся в полк к Дементьеву. А здесь пусть повеселятся без нас!

На этом и остановились.

Для Дементьева посещение генерала было настолько же неожиданным, как и радостным событием. А уж Кобуров был прямо на седьмом небе. «Если в такой день генерал решил заглянуть к нам, значит полк на отличном счету!»

Когда сани с генералом Яснополянским и начальником политотдела остановились перед блиндажом командира полка, подполковник Дементьев вышел к гостям с рапортом.

Командир дивизии рукавицей сбил с тулупа снег и, повернувшись к молчаливо вытянувшимся бойцам, громко проговорил:

— Здравствуйте, товарищи!

Немногочисленные бойцы комендантского взвода дружно ответили на приветствие комдива. Генерал подошел и пожал руку каждому из них. Дойдя до Славина, он широко улыбнулся:

— Ну, как бьешь фашистов, земляк?

— Как подобает туляку, товарищ генерал! — ответил Славин, гордый тем, что они с генералом земляки и после одной встречи генерал запомнил его.

Генерал подошел к Каро, взялся рукой за его автомат.

— Хорошее оружие! В руках храбреца может совершать чудеса.

Он снял автомат с груди Каро, повертел в руках, прищурив левый глаз, заглянул в дуло.

— Видно, любишь свое оружие, в чистоте содержишь.

И снова перекинул ремень автомата через плечо бойца.

Проводив взглядом генерала Яснополянского, который вместе с начальником политотдела и командирами входил в блиндаж Дементьева, бойцы довольно переглянулись.

Славин неожиданно обнял Каро и, выпустив из объятий, крепко толкнул его в бок.

— Держись, Карапет, тебя уж и генералы знают!

Темнота в блиндаже постепенно рассеивалась, позволяя видеть лица командиров. Заметив вытянувшегося перед ним майора Кобурова, генерал пошутил:

— Ну, как растет ваш стратегический талант, майор?

Кобуров широко улыбнулся и принял еще более молодцеватый вид.

Генерал остановил взгляд на батальонном комиссаре Микаберидзе, внимательно оглядел его.

— Как-нибудь придется тебя вызвать на соревнование по лезгинке, комиссар. Видно, что ты мастер по этой части!

Повидимому, эти слова были вызваны щеголеватым видом Шалвы Микаберидзе. Тот весело улыбнулся:

— Всегда готов, товарищ генерал!

Дементьев и начполитотдела молча стояли рядом. Генерал пригласил всех сесть.

— Чудесные у нас бойцы, товарищи! Взгляните на них— и вы увидите, что они ждут только приказа! Глаза солдата всегда говорят больше чем его слова. Если у нас будут неудачи, то вина за них будет ложиться только и только на нас! Хотя, говоря по правде, солдат никогда и не был виноват…

Кобуров разостлал на столе большую топографическую карту. Генерал нагнулся над нею; рыжеватые пряди свесились на лоб.

— А вот этот холм он обстреливает? — спросил комдив.

— Обстреливает, — подтвердил Дементьев.

— А зачем выбрана именно эта позиция для батареи, майор Кобуров, чем это целесообразно?

Начальник штаба как будто смутился.

— Огонь батареи оттуда эффективнее, товарищ генерал.

Яснополянский, приподняв голову, взглянул на Кобурова.

— Очень вы любите эти слова, майор, — эффект, дефект… Бойцы сказали бы это проще. Красота мысли — в простоте.

Он повернулся к Микаберидзе: