Дети большого дома

У ног Гамидова лежала на снегу маленькая фигурка. Бурденко нагнулся, приподнял ее.

— Ранен, что ли?

— Я тихо-тихо прикладом бил, — виновато признался Эюб.

— Это мальчонку-то? — рассердился Бурденко. — Эх ты, герой!

Поддерживаемый его рукой мальчик болезненно стонал.

— Ранен, поди, — с сокрушением Проговорил Бурденко.

— Револьвер… мой револьвер! — с плачем выкрикнул тот.

Неподалеку в снегу отыскался револьвер, выпавший из рук мальчика после удара прикладом.

— Немецкий парабеллум! — доложил Гамидов.

— Дайте мне, это мой револьвер! — простонал мальчик.

— Надо немедленно представить в батальон! — распорядился Бурденко. — Сам он идти не сможет, придется нести на спине.

Засунув за пазуху револьвер, Тоноян поднял мальчика.

— Слушай, ты не говори, что я его прикладом, — попросил Гамидов, устраивая ребенка поудобнее на спине Тонояна. — Откуда я знал, что это маленький мальчик?

Тоноян направился к штабу батальона, пошатываясь от порывов сильного ветра. Неподвижно, словно мертвый, лежал у него на спине неизвестно откуда появившийся мальчик с бессильно болтающимися руками. Арсен вдруг заметил, что на руках у мальчика нет рукавиц. Он взял его руки в свои ладони. А если он уже замерз и потому потерял сознание? Мысль о том, что он может доставить в штаб батальона бездыханное тело замерзшего ребенка, показалась Арсену ужасной.

Вспомнив, что у него во фляге есть немного водки, он опустил мальчика на снег, раздвинул ему зубы и влил водку в рот. Вначале тот даже не шевельнулся, но вот он вздрогнул и, глотнув, глухо простонал:

— Мой револьвер… дайте!

— Выпей, выпей еще! У меня твой револьвер, отдам. — И Арсен снова насильно влил ему водку в рот.

Почувствовав, что мальчик ожил, Арсен достал свои рукавицы, напялил ему на руки и, вновь подняв на спину, зашагал, на этот раз быстрее и не качаясь: они уже спустились в овраг, где ветер был слабее.

Когда в штабе батальона Тоноян положил на пол свою странную ношу, это вызвало у капитана Малышева и остальных военных в блиндаже еще большее изумление, чем у дозорных. Поднеся лампочку к лицу красивого русого мальчугана лет десяти — двенадцати, капитан Малышев пробормотал про себя:

— Да, вот тебе и война!

Догадываясь о том, что мальчик обморожен, он приказал вынести его из блиндажа и оттереть снегом руки, ноги и лицо.

В блиндаж вошла Анник Зулалян, сонная, с расширенными от удивления глазами. Мальчика вынесли наружу, оттерли снегом и принесли обратно. Рассказав комбату все подробности происшествия, Арсен вернулся на пост, забыв упомянуть о том, что дал выпить мальчику водки.

Это упущение и вызвало в дальнейшем полупечальные, полукомические последствия.

Капитан Малышев распорядился дать мальчику немного водки, чтобы привести его в чувство. Тот открывал глаза, закрывал их и снова слабо стонал, не говоря ни слова. Опять поднесли фляжку к его губам. На лице мальчика появилась гримаса, он мотнул головой, отворачиваясь от фляжки. Ему влили несколько глотков насильно. Глаза его открылись. Он оглянулся, лицо его осветилось улыбкой, и он заговорил, обращаясь неизвестно к кому:

— Товарищ генерал, фашисты из фанеры танки приготовили! Я сам видел, товарищ генерал. На разведку пошел и все разузнал!

Думая, что мальчик обращается к нему, капитан Малышев сказал:

— Ты говоришь не с генералом, мальчик. Я — капитан.

Тот приподнялся и стал на ноги, ухватившись рукой за колышек, вбитый в стену блиндажа.

— Товарищ генерал, докладывает капитан разведчиков! Товарищ генерал, я разузнал, что фашисты хотят надуть нас, собираются выставить танки из фанеры. Понимаете? Фальшивые танки! Товарищ генерал, это все правильно, честное ленинское! И револьвер этот я у них добыл. Дедушка все боялся. А я как схвачу — и ходу! Только как бы дедушку не убили… Да нет, он спрячется в погребе у Карпенко. А револьвер мой, никому его не отдам! И фашистов всех разом уничтожить можно. Батарея, огонь! Прямой наводкой на дом Карпенко, пли! Громи фашистский штаб!

Малышев поглядывал на Анник и улыбался: смотри, мол, какие любопытные вещи бывают на свете! Эта улыбка как бы говорила: «Для меня тут ничего удивительного нет, я сквозь огонь и воду прошел. Это ты, неопытная девушка, удивляйся и учись познавать жизнь!..»

— Послушай, мальчик, ты мне представления не устраивай! — строго сказал он. — Говори сейчас: кто ты и откуда шел?

— Я капитан разведчиков, несу ужас и смерть фашистским захватчикам! — с ребячьей хвастливостью заявил мальчик. — Товарищ генерал… Товарищ Яснополянский, я… я — гроза фашистских оккупантов!

Затуманенный взгляд, смелое и свободное поведение мальчика удивили Анник. Она наклонилась к нему.

— Да он пьян, вы напоили ребенка!

Шатаясь и держась за стену, мальчик шагнул к капитану и, поднеся руку к фуражке, пронзительным мальчишеским голосом выкрикнул:

— Товарищ генерал… разрешите доложить… товарищ генерал, разрешите…

Не докончив фразы, он пошатнулся, стукнувшись спиной о стену блиндажа.

— И правда пьяный, переборщили мы с водкой! — сокрушенно подтвердил Малышев.

Решили уложить мальчика, чтоб он выспался и пришел в себя, но тот сопротивлялся и кричал, думая, что попал в руки фашистов.

— Оставьте меня, не трогайте! Все равно ничего вам не скажу… ничего не узнаете!

Анник и смешно и больно было смотреть на этого ребенка, который не сознавал окружающего под влиянием водки.

Его уложили спать. В первые минуты он нервно дергался, кривил лицо, но затем дыхание его стало ровным, и он заснул глубоким, мертвым сном.

XLIV

Капитан Малышев связался с командиром полка и доложил о происшествии. Дементьев приказал немедленно доставить к нему необычного ночного гостя. Мальчик еще спал. Его закутали в тулуп, вынесли и положили в сани. Но он не проснулся и в дороге. В штабе по приказу майора Кобурова ему натерли снегом лицо.

Когда мальчика внесли в блиндаж командира полка, он зажмурился от показавшегося обильным света. Человек исполинского роста сказал мальчику:

— Здорово, герой! Ну, расскажи, откуда ты явился.

— А вы кто? — шепотом спросил мальчик, избегая встречаться взглядом с незнакомым подполковником.

— Я — подполковник Красной Армии Дементьев. А кто ты?

Не выдержав взгляда подполковника, мальчик опустил голову и прошептал:

— Я расскажу все генералу Яснополянскому. Пусть меня отведут к нему.

— Ах, вот как. Мне, значит, не доверяешь?

Мальчик молчал, не поднимая головы.

— Ладно! — согласился подполковник. — Отправим тебя к генералу, кстати он и сам тебя ждет! Не сомневайся, пошлем, товарищ Дмитрий Степной. Приготовься к новой поездке на санях.