Дети гарнизона

а внешне описать готов… — и представил развернутый словесный портрет, полный искренних

комплиментов.

— То, мабуть, вот его доця, — Рачибо подтолкнул ближе к гостю Ленкиного отца.

— Вы, гражданин, кто будете? — строго глядел на новоявленного гостя полковник Шульга.

— Документики имеются? Пограничная зона!

Незваный пришелец счастливо улыбался, протягивая представителю власти

дипломатический паспорт.

— Так, где же Елена?

— Будет скоро, — откликнулся отставной капитан.

— Елена Александровна — красавица, аккуратненькая, все при ней. Шахиня! Потому

сильная порода. Из нескольких народов слеплена, ну, как все мы тут… — поддержал бригадир

Юра.

— А промежду прочим, Сашок, ты мне — племяш, и слушаться меня должен. По

старшинству, — разливал в пластмассовые стаканчики водку из фигурной бутыли Рачибо. — А

Ленка мне как двоюродная… это… доця… Я родословную проследил, все вспомнил, что прадед

ее рассказывал …

Нат внимательно вслушивался в треп, выпил чарку со всеми вместе, хрустнул, закусывая

присоленным луком. И не удержался.

— А проклятье родовое, легенда? — вырвалось у него.

— А нет проклятья. Жидовские байки, — хитро загорелись глазки старого «маримана». —

Проклятие состряпал Хацкевич, воспитатель в интернате, бывшем генеральском доме. Свел все к

классовой борьбе. Симу потом НКВД в район увезло. Без права переписки. Доця с моих слов

узнала той рассказ, Надюша, ее бабушка, от Хачика про проклятье записала в свою тетрадку… —

понурился старый рыбак. — Кабы заранее все знала доця, что это все Хачикова выдумка, не

всерьез…

— А графский замок? — не удержался Нат.

— Детская артель там, еврейского общества. Благодийный Фонд Ильи Шлецкина, терапевта-

травматолога. Ленка трохи пожурилася, но оставила как есть. И меня не материла, с пониманием

к старому дурню отнеслась… Кажуть, между нами, с турагенцией ей той помог, Белан. И школу

для деток помог открыть, и каждый год экспедиции оплачивает. Никто его не бачил. Був один,

дуже похожий на него, в наших краях память оставил. Так це другая баечка. А промежду прочим,

я Белановы конвертики тогда припрятал. Тогда, говорят, досталось ему лихо. И стреляли в него, и

убивали. Одно слово — бандитские времена. А вы, звиняюсь, по какой части будете — по

коммерческой или религиозной? — вопрошал Ната Рачибо.

— Да чего пристал к человеку, дед? — остановил его Юрочка. — Знаешь же, на Атлеше с

расспросами не принято, — и хитро подмигнул строгому полковнику.

С Еленой уже связались по мобильной связи, приехала к рыбачьему стану с детьми. За

рулем микроавтобуса покорно горбился располневший Леший. Вышел из машины, взглянул

понуро. От ухваток бывалого краснобая мало что осталось. Да, сильно пообтерла его жизнь.

Лена сдержанно приветствовала неожиданного гостя. Нет, ни как влитой сидевший на нем

дорогой черный сюртук, ни камуфляжная его обслуга никак ее не смутили. Для выдумщика-

попутчика это все было так естественно. Насторожило: зачем прилетел? Что потерял на диком

мысу? То прошлое, что так ненадолго связало их в том плавании?

— Если вы, мужики, хотите еще продолжить возлияния — так и скажите прямо, —

распорядилась она. — Кто там у нас на раздаче? А где Алексей опять, не вижу его…

— Бабки считает. Туристам рыбку с вечернего улова продал, — пояснил Юрочка. —

Деловой. У меня весь улов по десятке забрал — и тут же туристам-палаточникам по двадцатке

отдал. Шустрый Леший.

— Той Лешка — точно, что Леший! — хитро шептал Нату Рачибо. — Дивись, ухо востро, а

то обнесет медальки!

— Звали, Елена Санна? — вынырнул из-за спин заросший Леха.

— Леша, выдай мужчинам спиртного под ушицу. Еще чего-нибудь посмотри, из нашего

рациона.

Тот игриво скривился:

— Какой рацион у нас, в детском доме? Сгущенка, бычки в томате.

— Ладно, не прибедняйся! И давайте, пожарьте побольше. У нас гости,— посмотрела она в

глаза Нату. И смутилась, как девочка. — Пить будете? Как тогда, на корабле?

— Нет-нет, столько уже не выпью, — отмахнулся. — Во-первых, я с гостинцами, накрою не

хуже, чем на «Сковороде», помните? — повеселевшими глазами взглянул, хлопнул в ладони,

проворковал по-птичьи что-то на незнакомом наречье, и два бодигарда, сухонькие смуглые

бенгалорцы, побежали к вертолету, вытягивать из него разные картонные коробки.

— Во-вторых, я к вам надолго, — а глаза говорили: навсегда. — У нас там одна нефть и

пески. Ваше правительство пошло навстречу, отдало тут в аренду земли сельскохозяйственные.

Пшеничку будем выращивать, то да се, возделывать, как вы тогда и говорили. Опять же,

демографию в стране надо поднимать, рождаемость. Социум омолодить. Нагоним бенгалорцев,

обещаю сельскохозяйственное чудо!

— Опять чудо? Нат, вы неисправимы, — смеялась от души Елена. — А в-третьих?

— В-третьих, я уполномочен вручить медаль президента, Бен-Трамадора. Это, так сказать,

официальная часть моего правительственного визита к… на… да, на мыс Тарханкут. От

бенгалорского народа лично Вам, Леночка! Медаль — чистое золото, освящена на Тибете, самим

ламой! И племя неплохое, — по привычной келейной, дипломатической линии понесло

«полпреда гордого народа». — Доверчиво и честно, как все, кто вступил в электронный век из

каменного. Гонорары, правда, платят так себе, но… крутимся, — заскромничал.

— Вся официальная часть — на потом, — умилилась Лена, обернувшись к приехавшим

вместе с ней маленьким сынишке и племяннику. — Патрик и Деня, вы же хотели крабов

половить? Ступайте с ребятами, только осторожно.

Мальчишки, весело перепрыгивая, обгоняя друг друга, спустились к кромке воды,