Дети гарнизона

когда от безденежья подрабатывал на новогодних утренниках.

— А теперь игра, простая и веселая, «белочки-дубочки» называется. «Белочки» бегут по

кругу под музыку. Стоп! Кто не запрыгнет вовремя на «дубочек» — тот вылетел. Вход в игру

сотня, — Ната понесло. — Победитель получает разницу. Сдаем денежки, мани-мани, сдаем!

Под польку разгоряченные пассажирки бегали вокруг подвыпивших оптовиков, и когда

музыка обрывалась, должны были напрыгнуть на выбранного партнера, и нашарить по карманам

«орешки». Участников, становилось все меньше. Нат «тамадил», шутил и колобродил со страху,

проявляя недюжинные способности массовика— затейника. Народ кричал, веселился и крепко

пил.

Припотевший Нат присел к Елене:

— Ух, отвык!.. Как вам продолжение бала? Мне, например, больше нравится, чем в прошлой

ипостаси. Все-таки Дед Мороз — мужчина! — пытался хорохориться.

Елена загадочно улыбалась, глядя Нату в белобородое лицо.

— Не жгите мосты, маэстро. Скорее всего, ваше переодевание не последнее. Тем более, вы в

прошлом «прикиде» запали Жорику в душу, не успокоится, пока не найдет. В том или ином виде.

Так и появился Жорик:

— Слушай, малая, а где эта твоя, Натаха подевалась? — спросил Елену, подозрительно

косясь на Деда Мороза.

— Мужчина, не мешайте беседовать подругам — по старой памяти отрезал Нат. Потом

опомнился.

— Ты че, халдей красноносый, каким подругам?

Нат улизнул в танцующую толпу. Мысли буровили: снова переодеваться?

На верхнем переходе к своей каюте запыхавшийся Дед Мороз встретил капитана.

— Что, товарищ Соколов, подарочки раздаете? Ну-ну… — знающе ехидничал тот…

В каюте Нат скинул шапку и шубу, оторвал присобаченную бороду, сорвал красный нос.

«Проклятье, повредил тщательно наложенный макияж! Спокойно, — приказал себе, достал

заботливо подложенную в сумочку косметичку, пригубил виски из бутылки. «Мандраж» не

проходил. Интерпол, бенгалорцы, русские, трансвеститы! Еще и этот сволочной капитан со своим

«ну-ну». Старый сексот!

Наткнулся в сумочке, собранной «на дорожку» Эно, на что-то мягкое. «Глючные» грибочки в

пакетике, отставной прапорщик подложил. «А может, и кстати?» Трусливо подумал и замолотил

немного брезгливо. Терпкие на вкус, запил из бутылки. Червь сомнений умолк, переваривая

незнакомый допинг. Посмотрел на себя в зеркало так, эдак, поправил кучерявый парик: «И что во

мне Жорик нашел? Так себе, трансвеститик! — и расхохотался на зеркальное отражение.

Постучали:

— Господин Соколов, это Адам Иваныч, капитан. Вопросик, по «тиграм Бенгалора». Должок

небольшой, экаунт с дисконтом. Ваша подруга разрешила с вашего счета в новые кроссовки

команду переобуть в Варне. Так что с вас три тысячи валютой.

Нат распахнул дверь в благодушном настроении. «Спасибочки-масибочки», — подгоняли

грибочки. Распахнул бумажник, как всегда в последнее время, решил откупиться:

— Кэп, вот полторушка. Разница в порту прибытия.

Удивился столбняковой реакции капитана. Тот взял деньги, потом спросил:

— А где господин Соколов?

— Хи из эпсэнт. Отсутствует.

Капитан посмотрел на ноги Ната, обутые в красные сапоги, перевел взгляд на намазанное

женское лицо в парике, нервно взглотнул, мотнул головой, только и произнес:

— Сори!

Жорик обрадовался появлению «Натахи». Лена тоже. А Патрик дернул его за сумку:

— Привет, Натик!

— Привет, привет, мой славный кроха! — он достал ему из сумки шоколадный батончик. —

Подкрасила губки. Да, Жорочка, о чем это вы? — эти «волшебные грибочки» отдалили от Ната

происходящее, сделали его картинно-киношным. Мир быстро вертелся вокруг него. — Нет, ты

Жорка, «красава», — и чмокнул мощнягу в небритую щеку.

— Ну что, подруга, попрыгаем? — пригласил Лену в танцеванье.

Жорик не пошел за ними, вытирал Натов смачный поцелуй, набычившись. «Вот гомик

переодетый, — думал, краснея. — Замочить бы тебя, «петуха», по-быстрому!»

Нат, не оборачиваясь, пытался говорить с очаровавшей его подругой:

— Все, мне конец. Этот раскусил меня. Ха-ха!

— Впервые с таким танцую. Теперь совсем не узнать. Парик и юбка от Эно, сапоги с Деда

Мороза.

— Меня, наверное, скоро будут «мочить», — грустно промолвил Нат, нежно прижимая к

себе такую желанную и прекрасную Елену. — Если я погибну, не считайте меня трансвеститом,

— он скинул с себя парик: — Все, надоело это пошлое лицедейство! Приму свой жребий, как

настоящий мужчина!— Волна счастья накрыла сверху вниз. А страшные реалии близкой развязки

догоняли, сжимая предчувствиями душу. — Стану прощаться, — смешно и грустно прижимался к

ней в своем «прикиде», — а губы договаривали: — Ужасно жаль, ведь я мог так много сделать

для тебя в этой жизни!

— Мужайтесь, маэстро! — Хелена льнула в танце к нему, в загадочной полуулыбке. — Не

вы ли обещали счастливый конец? Вот, возьмите, — одела ему на шею половинку заветного

серебрящегося оберега на шелковой ленточке. — Этот медальон сохранит вас, отдадите, когда все

закончится. По древнему преданию, он снова воссоединится с моей половинкой, — и смотрела

при этом прямо в глаза, глубоко в душу.

«Боже, как хороша, как теперь я смогу без нее?», — неожиданно признался себе Нат.

Борт корабля вздрогнул от мощного толчка какого-то постороннего тела. Пляшущие

повалились на пол. По громкой связи раздался рев старпома:

— Учебная тревога! Внимание! Всем оставаться на местах!

Но пьяная толпа разухабистых пассажиров, успевшая свыкнуться с «учебками», повалила за

зрелищами на палубу, оттуда и увидели, как к «Сковороде» швартовалась подводная лодка. Нат

опешил, не ожидал, что эта проданная им списанная старая посудина способна всплыть. Зеваки