Шрифт:
Annotation
Лев пробыл в Соборе Трёх Мастеров гораздо дольше, чем рассчитывал. Играть роль трубочиста-недотёпы и держаться подальше от бурной жизни Трезубца у него не вышло. Неприятности сами его находят, и теперь ему предстоит освоить искусство чар.
Роковое решение Собора об обучении слуги навлечёт на Льва новые беды. Тайное общество устроит охоту на него и его товарищей, а за стены Трезубца проникнет настоящий убийца. В поисках ответов о своём происхождении Лев угодит в водоворот войны между опричниками и мятежниками.
И хуже всего то, что могущественный артефакт Праотцов, который всегда спасал трубочиста, отныне опасен не только для окружающих, но и для своего носителя.
Однако в эту мрачную пору одинокий мальчишка познаёт неведомые ему сокровища – верную дружбу и первую любовь.
Дети, сотканные ветром. 2
Глава 1. Ветер, пойманный в кулак.
Глава 2. Великое древо.
Глава 3. Иней.
Глава 4. Узоры.
Глава 5. Ёж, который вышел из тумана.
Глава 6. Игра воинов и звездочётов.
Глава 7. Ярмарка.
Глава 8. Нападение.
Глава 9. Под яркой луной.
Глава 10. Лёд и пламя.
Глава 11. Сточные воды.
Глава 12. Ряженье.
Глава 13. Маски.
Глава 14. Скудельница.
Глава 15. Женщина в янтаре.
Дети, сотканные ветром. 2
Глава 1. Ветер, пойманный в кулак.
В паровом мороке котельной не сразу разберёшь, где прячется её хозяин. С десяток автоматонов безропотно выполняли свой монотонный труд, не отклоняясь от вложенных приказов ни на миг. «Трон» котельной – обособленное место со множеством рычагов – пустовал. Лев склонился над люком, ведущим в недра башни. Связка труб несколькими ярусами ниже пропадала в темноте и там впивалась в землю. В желто-грязном свете малочисленных лучин мерещилось движение. Мальчик пытался угадать в нём облик Вапулы, но воображение разворачивало картину пострашнее.
Трубы задрожали, передавая тряску всей котельной. Наверх неслось дыхание недр земли. Мощь и сокровища Собора, как говаривала Проша. Пар, приводящий в движение станки и кузни, и вода, поднимающая из кладовых планеты редкие вещества и ценные металлы.
Лев крепко задумался: та ли это планета, на которой он родился?
– Чего обмер, Сажа?! – прогорланили над ухом.
Вапула сидел на трубе и пытался вскрыть механизм, похожий на черепаху.
– Глава Бор приказал приступить к обучению сегодня, – Лев насилу устоял на ногах, но быстро оправился. Внезапный испуг в общении с котельщиком приобрёл свойства утреннего обычая. – Мне нужно увидеться с куратором для получения указаний. Уроки займут много времени, я не успею помогать вам в работе.
– Так ты удумал, будто злобный вихль воспротивится слову Главы? Запретит тебе обучаться чарам?
Лев не «удумал», он желал этого всей душой.
– В Соборе, Сажа, приказ Главы редкий дурак нарушит. К тому же худой из тебя помощник, – вихль попробовал раскусить механизм своими заострёнными зубами, и что-то, вспомнив, недобро ухмыльнулся. – Всё-таки не зря тебя приютить. Забавно было видеть физиономию хмыря Распутина, когда Глава разрешил прислуге обучаться. Словно протухшее яйцо упрятали в его бороде.
Вихль, усмехаясь, ускакал по трубам вглубь котельной.
Куратора вьюнов Льву помогла найти Проша.
– Вон там он. В углу притаился, – указала повариха, когда они украдкой выглянули из проёма, соединяющего кухню с общим залом. – Вот ведь ленивый учителишко – этот Гораг Мерзляк. Мастера и те позавтракали. Он же каждое утро рассиживается допоздна.
Учитель Мерзляк вяло пережёвывал солёную булку, взгляд его упёрся в пустоту. Вьюны по обыкновению на первое занятие отправятся без его напутствий.
– Гляди-ка! Худшая напасть тут как тут, – фыркнула Проша.
Мимо Мерзляка, как
всегда в приподнятом настроении, прошествовал Яков Полынь. От парочки замечаний ехидного учителя куратор отложил булку, словно она встала ему поперёк горла.– Поймаешь его на выходе, – Проша потрясла за плечи Льва. – Кому скажу, не поверят! Трубочисту дают прикоснуться к знаниям Собора.
– Не совсем, – нехотя ответил мальчик. – Обучат тому, без чего и трубочистом меня не назвать.
– Ох, такой наивный. Знал бы ты, как богатенькие семейки проталкивают своих бестолковых дитяток за стены Собора. Одно то, что их сынок ходит под тенью Трезубца, даёт повод похвастаться в высшем свете. Ух, сколько желчи они выбрызнули из себя, когда открыли страту Ветра! Прознают о тебе и от зависти треснут их напыщенный… Ой! Что-то я разговорилась, вот услышала бы меня Кагорта. Беги уже!
Лев домчался до главного холла тогда, когда Мерзляк поднимался по лестнице.
– Учитель Гораг! Прошу, постойте!
Мерзляк при виде трубочиста схватился за грудь.
– Всё-таки правда, – простонал он. – Хватает же мне беспризорных лиходеев, так вдобавок прислугу приписали.
Лев когда-то сочувствовал куратору из-за их с вьюнами обоюдной неприязни. Теперь же с каждым вяло выговоренным учителем словом, мальчик проникался к нему отвращением.
– У меня собственных дел по горло, чтобы грязь за трубочистом мести. Поступим вот как: у вьюнов есть староста. Обговори все мелочи с ним и приступай к занятиям. Сейчас они вроде бы на пятнадцатом этаже у Полыни.
Лев сверлил взглядом уходящего учителя. Он думал про Клима, Вия и остальных вьюнов. Про Янока. Когда того выгоняли из Собора, получил ли он поддержку от своего куратора?
Мимо проходили подмастерья, и стайка девушек хихикала, поглядывая на трубочиста. Вернее, на его медные большие пуговицы. Лев, вспыхнув в лице, поспешил в башню.
Из разговоров с Прошей он знал предположительную высоту трезубца – тридцать три этажа, прошитых подъёмниками и скреплённых узкими лестницами. Нижние вплоть до седьмого занимали цеха и кузницы. Выше находились мастерские для старших подмастерьев. Именно там начинались главные тайны Собора. Попасть на некоторые этажи было невозможно без одобрения здешнего мастера. На двадцать шестом и двадцать восьмом – башня раздваивалась, что придавало ей вид трезубца. Последующие этажи оставались открыты лишь избранным.
Лев, волоча ноги, поднялся на нужный этаж. Здесь располагались две аудитории, и мальчик замер в нерешительности. По коридору гулял сквозняк сильнее где-либо в башне, лёгкий свист из щелей одного проёма настораживал. Лев приоткрыл дверь, и порыв прохлады взлохматил ему шевелюру. В комнате, жавшись друг к другу, находилась вся страта Ветра. Усилившийся сквозняк взметнул пожухлую листву.
На Льва обернулись недовольные лица вьюнов. Игнат рьяно подзывал трубочиста, и тот скрепя сердце шагнул в аудитории. В ней не было большей части наружной стены, будто её снесло взрывом изнутри. Разрушенное помещение потихоньку поглощал мох и невзрачные сорняки. И дерево, подпиравшее потолок, чьё семя когда-то давно занесло на пятнадцатый этаж башни.
Пимен притянул Льва под дерево, где было теплее.
– Что ж вы забились по углам, вьюны! – по краю обрушенной стены прохаживался Яков Полынь. Он нежился под лучами восходящего солнца. – Притроньтесь к своей стихии и преисполнитесь гордости за неё!
Пимен показал жест, по которому Лев догадался о том, что учителя утром, как в первую их встречу, мучит определённый недуг.
– Ну же! – в нетерпении воскликнул учитель, подставляя ладонь под ветер.
Клим робко поднял руку, и многие вьюны безрадостно последовали его примеру. Ладони Льва зависли у груди, когда он заметил, с каким пренебрежением смотрит на него Захар.