Дети

Как дети работают

«Дети – очень, очень старательные работники», – сказала мне как-то антрополог Карен Крамер. Она тогда работала на кафедре антропологии в Университете Нью-Мексико и как раз живо вспоминала, как ей довелось пожить в племени мексиканских индейцев майя на полуострове Юкатан. «Есть две вещи, за которые майя никогда не ругают детей: за то, что те шумят, и за то, что пачкают свою одежду, – рассказывала она. – Но вот на работе их ругают еще как». Дети майя начинают работать примерно в три года, и к пятнадцати годам они уже работают столько же, и выполняют те же задания, что и взрослые. Они стирают одежду, готовят пищу, ходят за водой и заботятся о других детях [12] . Вместе со взрослыми они сажают, пропалывают и собирают маис. Работа у мальчиков и девочек, конечно, разная – мальчики больше трудятся в поле, а девочки по дому – но и те и другие работают изо всех сил. Суммарное затрачиваемое ими на работу время в раннем детстве невелико, но с возрастом работы становится все больше, особенно у подростков. Подсчитав среднее значение для всех возрастов, доктор Крамер пришла к выводу, что дети майя трудятся примерно 30 % времени в день. Конечно, прок от их вклада зависит от того, на что способен ребенок соответствующего возраста, но большинство задач в племени майя не требуют квалифицированной рабочей силы и соответствуют возможностям детей. Поскольку они заняты настоящим трудом, дети майя по сути сами окупают заботу о себе и их не считают иждивенцами, как мы своих детей. Большая семья не является чем-то неподъемным в экономическом плане. «По мере взросления дети майя из зависимых членов общества становятся посильными участниками экономического процесса, а затем и добытчиками», – объясняет доктор Крамер [13] . Такая система с очевидностью дает сообществу эволюционное преимущество, потому что дети любого возраста требуют меньше трудозатрат на собственное содержание и даже помогают семье экономически.

12

Kramer 1998; Kramer (интервью).

13

Kramer 1998, стр. 318.

В других культурах дети работают не покладая рук и помогают семье. Эти дети из племени майя носят воду, работают в поле и заботятся о других детях (фото К. Крамер)

По наблюдению Карен, то, как мы на Западе относимся к вопросу детского труда, для майя попросту лишено смысла. А то, как устроена их жизнь, очевидно, их устраивает. Проведя с ними бок о бок год с лишним, она была поражена тем, насколько счастливо живут майя. «По шкале психического здоровья они, по-моему, находятся на самом верху», – заметила исследовательница. По ее мнению, то, насколько довольны своей жизнью взрослые майя, должно в какой-то степени объясняться тем, как они обращаются со своими детьми. «Я уверена, что их подход правильный», – сказала она мне. Разве не странно, что общество, где дети работают и вносят свой реальный вклад в экономику общества, где жизнь их совсем не похожа на то, что мы на Западе назвали бы «безоблачным детством», оказывается намного счастливее, чем наше с вами? Не пора ли нам пересмотреть наше отношение к «труду» в контексте детства?

Зададимся вопросом: а что есть работа? На Западе работа – это когда трудящемуся платят деньги или еще каким-то образом компенсируют затраченные усилия. Ты делаешь какую-то работу, а тебе за это дают деньги. Наше отношение к детскому труду, конечно же, сформировано тем, что происходило на заре индустриализации, когда дети составляли значительную часть рабочей силы на фабриках и обращались с ними дурно. Именно тогда и были составлены законы об охране труда, защищавшие детей от подобного жестокого обращения. Но если отбросить опасную для здоровья работу на фабриках, остается еще немало задач и обязанностей, с которыми дети могли бы справляться на постоянной основе, задач, которые не возлагали бы на них непомерные тяготы и не угрожали бы их здоровью. Например, дети могут заботиться о младших и помогать по дому. Более универсальное определение понятия «работа» – которое, кстати, можно с успехом применять к детям – могло бы отталкиваться не от вознаграждения или компенсации, а от самой задачи: способствует ли конкретная деятельность благополучию семьи или экономики всего общества? Дети в западных странах с очевидностью могут выполнять ряд дел по дому, чтобы помочь своим родителям и даже дать им возможность больше времени посвятить работе. Выполнение таких дел, насколько можно судить, идет детям на пользу. Они испытывают чувство гордости за то, что справляются с заданиями, понимают, что такое ответственность, и лучше адаптируются к будущей жизни за пределами родительского гнезда, где им придется самим зарабатывать на хлеб. В наше время многие дети уже не выполняют работу по дому. И хотя это может быть знаком нашего достатка, возможно, полезней было бы возлагать на детей определенные обязанности, чтобы они становились членами домашнего хозяйства и научились быть ответственными членам коллектива.

Большинство детей во всем мире работают. Любому, кто бывал в Восточной Африке, наверняка навсегда запала в душу картина жизни там: бесконечная саванна, стада антилоп, дома вдоль дорог с развешанным на кустах сушащимся бельем, а на рынках – дети, заботящиеся о других детях. Поговорите с любым туристом, бывавшим в странах третьего мира, и рано или поздно любой из них заметит, что больше всего его там поразили пяти-шестилетние дети, таскающие своих младших братьев и сестер на руках или примотанными у себя на спине. «Поверить не могу, что они заставляют их носить на себе других детей! О чем они там вообще думают?» У нас на Западе заботиться о маленьких – это работа взрослых. Детей от этой обязанности нужно освобождать, чтобы они могли играть или ходить в школу. Но наша система – исключение. В других странах забота о детях гораздо чаще возлагается на других детей. Ученые, исследовавшие 186 стран по всему миру, обнаружили, что чаще всего забота о маленьких детях лежит не на матерях, отцах или иных взрослых, а на старших детях [14] . Как бы странно это ни звучало для жителей Америки или Западной Европы, в большинстве сообществ, по словам одного исследователя, «основными воспитателями и компаньонами маленьких детей являются вовсе не их матери» [15] . Конечно, пока младенцы еще не умеют ползать, то есть до года, а часто и пока они еще не отлучены от груди, то есть до двух-трех лет, о них заботятся матери. Но как только они входят в ранний детский возраст (опять же, как правило, примерно в год), эстафету принимают старшие дети, обычно братья или сестры. Возможно, это обусловлено экономическими причинами – матерям часто приходится работать в поле или на рынке, и кому-то нужно нянчиться с детьми. Но почему было не поручить это другим взрослым? Вместо этого они предпочитают, чтобы о детях заботились дети – вероятно, потому что полагают, что задача эта им вполне по возрасту. И дети определенно научаются всему, что требуется уметь будущему родителю, ведь на них возлагаются немалые обязательства – среди прочего купать младенца, носить его, кормить, приучать к горшку и оберегать от опасностей. Иными словами, для них это работа со своими обязанностями и требованиями – и работа важная. Детей, заботящихся о младших, даже иногда называют «маленькими нянями». И к работе своей они подходят очень ответственно. Сравнительно-культурологические исследования показывают, что семилетние дети, которым поручают заботиться о двухлетках, выполняя эти обязанности, во всем подражают своим матерям [16] . Они даже копируют те интонации, с которыми женщины разговаривают с малышами, и, как матери, повсюду носят их на руках. И прекрасно оберегают детей от опасности.

14

Barry and Paxson 1971.

15

Weisner and Gallimore 1977.

16

Weisner and Gallimore 1977.

Еще интереснее, что маленькие няни обеспечивают детям ту самую разновозрастную учебную среду. Мы на Западе так преданы идее воспитания ребенка его матерью, что сама мысль о том, чтобы другие дети начали играть в этом процессе существенную роль, настолько необычна, что вызывает чуть ли не панику. На самом деле все наши концепции детского развития и все теории детской психологии, в особенности последователей Фрейда, основывались на предположении, что главным и потому наиболее естественным воспитателем ребенка является его мать [17] . Но открытия этнографов ставят это предположение под вопрос. Быть может, нам следует критически пересмотреть воспитательную модель «взрослый – ребенок» и задуматься о том, что детям и родителям пойдет на пользу, если старших детей встроят в этот процесс на правах ответственных воспитателей? Ни в одной из упомянутых стран детей не предоставляют полностью самим себе – родители не бросают восьмилетнего ребенка с двухлеткой одних дома и не уходят на работу, никому ничего не сказав. Наоборот: старшие дети выполняют свои роли в контексте более широкой социальной или родственной группы, где за ними так или иначе всегда присматривает кто-нибудь из взрослых. Родители обычно находятся на расстоянии если не видимости, то слышимости, и рядом присутствуют другие взрослые. Дети и их малолетние подопечные никогда не остаются совершенно одни.

17

Weisner and Gallimore 1977.

Хотя никто еще не исследовал, как воздействует такой способ заботы о детях на отношения, привязанность или на личность взрослых, очевидно, что детство в этих странах протекает совсем не так, как у нас [18] . Для старшего ребенка это возможность начать вносить свой вклад в жизнь семьи и ощутить чувство собственной значимости. Такие дети более независимы, чем их сверстники на Западе.

Кроме заботы о младших есть и иные способы, которыми дети могут помогать по хозяйству. Рут и Роберт Монро и Харольд Шиммин провели систематическое исследование детей в возрасте от трех до девяти лет в четырех народностях – мараголи в Кении, гарифуну в Белизе, невари в Непале и самоанцы в Американском Самоа [19] . Они обнаружили, что дети там уже с трехлетнего возраста выполняют работу по дому, занимающую 10 % их времени, и процент этот с возрастом увеличивается. К девяти годам у детей в этих культурах работой занята уже примерно треть свободного от школы времени. В среднем в четырех этих народностях дети примерно 23 % свободного времени тратят на то, что помогают своим семьям по хозяйству. Они ходят за водой, пасут скот, моют посуду, собирают пищу, выполняют разные задания, ходят в магазин и, конечно же, заботятся о других детях. Как обычно, многие из этих задач по-своему распределяются среди мальчиков и девочек, как позже это происходит среди мужчин и женщин. В сельских районах острова Ява, к примеру, девочки готовят, забоятся о младших и заготавливают рис, а мальчики должны собирать хворост и листья [20] . Иногда они даже зарабатывают деньги. На Яве дети могут заработать, выпасая уток, коров и овец. Часто они воспринимают это как развлечение, а не как тяжелый труд. Даже в Европе в прежние века дети иногда зарабатывали, торгуя на рынке или пася чужой скот. Платный труд по возрасту в те времена был неплохой альтернативой бесплатному домашнему труду [21] .

18

С точки зрения самих детей, такой подход дает им возможность учиться и социализироваться. Джин Харрис в своей недавней книге утверждает, что одним из главных источников влияния на развитие ребенка являются другие дети. И хотя это утверждение основывается на исследовании разных культур, применять его к американским или западноевропейским детям было бы ошибкой. Разновозрастные группы детей оказывают на них значительное влияние в тех обществах, где детей в норме воспитывают старшие братья и сестры. Однако на Западе основными воспитателями и оттого основными источниками влияния на детей являются их родители.

19

Munroe, Munroe et al. 1984.

20

White 1975.

21

James, Jenks et al. 1998.

По некоторым подсчетам, дети в других культурах к семи годам по сути уже обеспечивают себя за счет средств, которые они приносят в семью, заработанных на оказываемых ими услугах и производимых ими товарах [22] . К тому же в этих культурах дети, вырастая, также берут на себя заботу о престарелых, и общество в целом настроено к детям очень дружелюбно.

На протяжении всей истории человечества (и в доисторические времена, надо полагать, тоже) дети вносили свой вклад в жизнь семьи, подобно тому как они делают это сегодня в большинстве стран мира [23] . Скажу больше: возможно, детский труд даже способствовал выживанию нашего вида.

22

White 1975.

23

Ari`es 1962; Humphries, Mack et al. 1988; Postman 1982.

Большинство биологов-эволюционистов считают, что от других живых существ людей отличает беспомощность наших детей. По их логике, человеческие дети настолько зависят от взрослых, что потребовалось, чтобы их матери и отцы вступали в моногамные браки и совместно воспитывали свое потомство, пока те сами не достигнут половой зрелости [24] . Но антрополог Анна Зеллер, изучив многие сравнительно-культурологические исследования и опросив энтографов, наблюдавших за детьми по всему миру, задумалась о том, как помогают дети своим семьям [25] . Детство, по ее мнению, должно рассматриваться не как период полной зависимости, но как шанс родителям переложить на детей постарше часть тягот, связанных с воспитанием потомства. Как только детей отлучают от груди, они начинают помогать по дому, выполнять поручения, заботиться о младших, пасти скот и работать на земле. Они уже не иждивенцы, а помощники. Благодаря их помощи матери получают возможность родить следующего ребенка. С учетом этого затянувшийся период детства, когда отпрыск уже вошел в период половой зрелости, но все еще помогает родной семье с хозяйством, мог дать виду, чьи дети требуют таких вложений времени и усилий, эволюционное преимущество! В таком случае, феномен детства – это уже не ограничение нашей природы, а, наоборот, ее плюс, возможность резко увеличить коэффициент воспроизводства нашего вида. В таком разрезе детство предстает эффективным поведенческим решением проблемы, перед которой человек был поставлен своей природой.

24

Lovejoy 1981.

25

Zeller 1994.

Иными словами, может статься, что дети биологически запрограммированы работать или помогать по дому. Возможно, это объясняет, почему моя полуторагодовалая дочь обожала складывать постиранное белье, подметать игрушечной шваброй и собирать и нести в мусор обрывки бумаги. Даже в столь раннем возрасте она по своей природе была нацелена и рада помогать. Мне ее помощь, конечно, была не обязательна. В нашем доме были и стиральная, и посудомоечная машина, и многие другие приборы, и взрослые могли спокойно управляться со всем сами. Но я поощряю ее стремление помочь, потому что мне кажется, что это идет ей на пользу. Во-первых, она научится готовить, убирать и учиться у взрослых – всё весьма полезные навыки. И – что, быть может, ценнее – она станет действительным членом нашего семейного коллектива: не просто помощником, но сотрудником. И эти простые домашние хлопоты, если заниматься ими вместе, делают нас семьей, члены которой не только вместе играют, но и вместе трудятся. Ни одно из этих занятий не является ни для нее, ни для нас особенно трудным, так что для дочки домашние хлопоты стали возможностью научиться чему-то новому, а нам – пообщаться всей семьей.

Я начала эту главу с разговора о том, как ходила в детский сад, потому что в моей культуре раннее детство чаще всего проходит именно в садике. У нас на Западе считается, что детей трех-четырех лет нужно сдавать в то или иное дошкольное учреждение, чтобы там, общаясь со сверстниками и воспитателями, они могли бы развить свои умственные способности и обрести полезные навыки. В индустриализованных странах для ребенка «нормально» находиться в яслях или детском саду. Для связанных тесными узами сообществ, где дети помогают ухаживать за младшими, кажется довольно странным изолировать их под присмотром посторонних, заставлять делать и учиться непонятным вещам, отделять их от остального общества. Школа как феномен в масштабе человеческой истории – лишь недавнее изобретение. Детский сад американского образца как этап подготовки к школе, с «классами», «учениками» и «учителями», с точки зрения истории культуры, вообще непонятно откуда взялся и кроме как в горстке стран почти нигде не встречается [26] . И, несмотря на это, большинство американцев среднего класса уверены, что «нормальным», «правильным» и «лучшим» способом обучения и социализации для трехлетнего ребенка является посещение такой вот мини-школы. Изучение других культур показывает, что существуют и иные способы вырастить из ребенка ответственного члена общества.

26

Postman 1982.

Но безотносительно того, как учатся и как растут дети, им все равно требуется детство, чтобы успеть вырасти и стать социально адаптированными взрослыми. Детство – характерная черта нашего вида, оно заложено в нашей природе. Почему так? Когда и как оно стало частью нашего жизненного пути? Для какой цели? Именно этими вопросами в наше время все чаще задаются антропологи.

Глава вторая Эволюция детства

В конце 1980-х я год с лишним проработала в зоопарке на юго-западе Франции, изучая группу обезьян-маготов. Я и раньше изучала группы обезьян, но эти макаки не сидели в клетке, а бродили по просторной территории в несколько акров, и я бродила вместе с ними. Целью моего исследования было наблюдать за взрослыми самками маготов и подмечать их брачное поведение. И вот я целыми днями бродила в компании обезьян. К концу года я знала их, как членов своей семьи. И я была свидетелем, а иногда и участником бесчисленных ситуаций и конфликтов, возникавших между ними, совсем как в любой группе живущих бок о бок людей: споров, ссор, примирений и совместных дел. Все это было ужасно увлекательно.