Дева-Смерть

Где-то далеко впереди, за бесконечными сухими барханами, — новый источник. Он — алый, кипящий, пенный как бурное море. Горячий как глинтвейн на восточных травах.

Нужно только дотащиться. Доплыть среди соленых песков под черным парусом.

А когда вода вновь мгновенно иссякнет — отыскать средь пересохших песков еще…

Тихое море — цвета бирюзы, а тугие паруса у корабля — алые. Во всю широкую стену. И Анжелика не плывет на нем, а просто наблюдает. С мягкой кровати, с белоснежных льняных простыней, под пушистым одеялом. Почти как дома.

И… нет ни факелов, ни свечей, но видит бывшая аббатиса прекрасно.

А пить и впрямь охота, но не до безумного бреда.

Странно. Первые годы в скучном монастыре пленная Анж страдала в обществе книг. А потом научилась любопытству исследователя и созерцателя. Раз своей жизни больше нет — почему не понаблюдать за чужой?

Теперь Анжелика умудрилась наблюдать вновь — уже за собственной судьбой. Отстраненно — как и подобает аккуратному исследователю и наблюдателю.

Анж умерла и воскресла. И теперь очнулась где-то глубоко под землей. Это не могила и даже не склеп.

Очнулась по-настоящему — впервые. Прежде был какой-то бредовый сон. Пересохшее горло и кровавый туман в глазах. Всё время хотелось пить. И никак не удавалось проснуться.

И отчетливо помнится, какого цвета и вкуса была та вода.

Сегодня Анжелика наконец проснулась — в просто обставленной комнате. Только окон здесь нет. Есть фальшивая портьера в темно-синих тонах. Скрывает такую же плотную стену. Только не синюю, а обитую бирюзовым шелком. В цвет тихого моря. Когда по его безопасной глади легко скользить любому кораблю.

И можно не сомневаться, что за напиток ждет гостью в хрустальном графине. Пряный запах не спутать с красным вином. Или с терпким горячим глинтвейном. Особенно при нынешнем обонянии.

Может, будь кровь живой, Анж и лишилась бы остатков воли и манер. А так — просто легкая дрожь. Учись держать себя в руках. Не превращайся в дикое животное. И не кидайся на еду и питье с безумными глазами. Разве это настолько труднее, чем сохранить рассудок в монастыре? Даже в благожелательном и полном книг. Так заботливо подобранном папой.

Сколько часов длился кровавый кошмар? Неверно, Анжелика. Сколько дней?

Плывет по бирюзовому морю легкий корабль с алым парусом. По ломким, благодушным волнам. Рука какой искусной вышивальщицы пустила его в дальний путь? Она была счастлива, растила любимых детей… или глотала горькие слезы в очередном аббатстве? Там всегда полно времени. А книг прежде было много меньше. Особенно интересных.

Впрочем, с собственными детьми Анжелика простилась еще десять лет назад. С тем, что вовсе не рожать, — лучше, чем растить на корм Змее.

А пить нужно не из горла, а из вот этого изящного хрустального бокала. Даже если руки дрожат, как у старого пропойцы.

Анжелика, не позорься. Кто тут благовоспитанная графская дочь с безупречными манерами? Ну, с почти безупречными.

А кто — смиренная служительница Творца?

Анж медленными глотками осушила бокал мидантийского хрусталя. И еще один. И еще.

Пока графин не опустел. Но всё — маленькими глотками.

Нет ли еще одного? Прежде у Анжелики был нормальный аппетит, теперь… тоже.

Нет, еще одного не оставили. Значит, обойдешься. Держи себя в руках.

Вряд ли уже вернется бредовая жажда… но всё же сколько дней и ночей Анж была бесчувственным животным? Просто голодным зверем.

Легкое голубое платье (кто переодевал Анжелику?) измялось изрядно. Нет ли чего другого? А заодно и обуться?

В углу пристроился сундук. В таких хранят бабушкину рухлядь и дедушкины потертые пиратские карты. Под стать бирюзовому морю и парусам. Старый, увесистый, неподъемный… наверное, нынешняя Анж его швырнет легко и далеко. Играючи.

Есть платья — целых три. И довольно изящные туфли нашлись. Прямо наряд для Принцессы-Босоножки из сказок. Добрая фея позаботилась.

Вот это… тоже голубое — в самый раз. Под цвет темных волос и черных… алых глаз.

Пора отсюда выйти. Прежде говорили, что корабли вышивать нельзя — покинешь этот дом. Уплывешь на всех парусах.

Наверное, всё же это чудо сотворила монахиня.

Заперто. Сломать такую с виду домашнюю дверь вовсе не трудно — с нынешними-то силами. Но зачем? Анж ведь уже не безумна.

Постучала. Вежливо. Как и положено воспитанной девушке из хорошей семьи.

И услышала шаги настолько далеко…

Слух. Зрение. Обоняние. Может, еще и вкус? Или это касается лишь крови?

Сможет ли Анжелика летать? И как скоро? Насколько боится солнечного света? Насколько долго будет бояться?

Опасна ли для собственной семьи? Действительно ли кровь родных манит сильнее?

Сколько прошло дней? Или… недель? Жива ли еще ее семья?!

Почему Анж не поняла, что превращение продлится невесть сколько?! И наверняка ведь были те, кто из кровавой пустыни так и не вынырнул. Не нашел свой алый парус, чтобы уплыть прочь. Так и остался бороздить соленые пески под черным.

Почему не спросила хотя бы у Изы — пока был шанс?

Кто ухаживал за Анжеликой, пока она рвалась из когтей собственного безумия? И… всегда ли успевал удержать? Нет ли на ней уже невинной крови?!

Все ответы будут сейчас. Они уже за домашней дверью.

3

Сколько ему? Далеко за тридцать? Насколько Анжелика знала Бессмертных — обращать предпочитают куда более юных. Чем же так поразил этот смелый воин своего создателя, что тот предпочел сохранить его для Вечности?

Анжелика и сама не знала, чего сейчас хочет больше. То ли разрыдаться на плече у этого… человека, то ли наброситься с кулаками.

Почему он в мыслях у нее хотя бы не сумел прочесть, что произошло в Тайране? И как мог оставить сына одного справляться с целым городом? Полным голодных Змей?