Дева-Смерть

Когда они справятся…

Размечталась! Анжелику будто окатило ледяным дождем. При полной нечувствительности к холоду. И при абсолютно «светлой» ночи. Без тени туч и даже легких облаков.

Строгая концентрация — то, что Анж нужно освоить скорее. Иначе невозможно даже контролировать себя! Слишком многое мешает думать…

И хватит витать в облаках! Даже в несуществующих ночных. Еще дело не сделано. Даже толком не начато.

Кто теперь живет в несчастной розовой комнате Изы? Для кого она стала тоскливой темницей?

Что сейчас с таким серьезным, не по годам взрослым братиком? Удалось ли спрятаться хоть ему? Сумела ли его укрыть Иза? Она обещала.

Сохранился ли сам родной дом, или жадный зверь-король его спалил? Живой монстр, что в сотни раз хуже, жесточе и безжалостнее любого Порождения Ночи.

Насчет отца Анжелика была почти уверена. На сей раз Мигель его не пощадит.

А в этих холодных горах что-то многовато развелось жирного, вкусного зверья. Зачем Анж здесь? Научиться летать? Уже умеет.

Значит, подкрепиться и набраться сил. Под завязку.

Стремительная тень скользит над беззащитной землей. У самой Анжелики тени теперь нет, зато она сама — смертельно опасное Создание Ночи! Смутная не-живая тень самой Бездны.

Бросок! Неотвратимый и смертоносный. Когда-нибудь Анж вонзит острые когти в проклятого короля-зверя. Совсем скоро. Растерзает его в кровавые клочья.

А сейчас — прости, быстроногая антилопа. Твои оленята с далекой зимы уже достаточно взрослые — выживут и без тебя. А мы все — лишь послушные звенья пищевой цепочки, как рассуждают некоторые философы. В уютных, безопасных кабинетах полагая венцом творения себя.

Кем они, интересно, сочтут подобных Анж — если вдруг познакомятся?

С другой стороны — да, прежде Анжелике убивать не приходилось. Даже животных. Но если ты ешь их мясо — значит, кто-то просто убил за тебя. И сделать это самому — честнее, разве нет?

Нельзя лететь в Тайран голодной. Или сойдешь с ума от первой же крови. Особенно родной. Создатель предупредил.

А вот когда кровь в еще теплой добыче иссякнет, придет пора для другого скорого полета. В столицу. Спасать своих. Всех, кто еще жив.

И живых, и не-мертвых.

Держись, Иза. И одна, и вторая. Ваша старшая сестра уже почти дома.

Глава 7

Глава седьмая.

Мэнд, Тайран.

1

Та же тьма клубилась в вечно ледяных Подземельях Детей Ночи, но вампиры хоть не были врагами. Только казались.

Как старая, старая сказка, где ты сумрачным лабиринтом пробираешься в чужой замок навстречу голодным чудовищам. В темном-темном замке жил черный-черный ужас…

Только где-то тихо капает холодная вода. И скользят под напряженными ногами влажные, отсыревшие камни. Стелются неровной дорогой. Неверной болотной тропинкой.

В таком далеком отсюда детстве Арабелла не боялась ни хищной тьмы, ни черных замков, ни мрачных ужасов. Во всё это родные и приемные дети Кармэн играли шумной, веселой компанией, где почти все были старше Беллы. И некоторые настолько, что уж точно справились бы со всеми темными ужасами и кошмарами. Играючи.

От нее требовалось лишь одно — принять участие в веселом и почти нестрашном приключении. За компанию. А потом пойти ужинать.

Всё дальше — неживые друзья, всё ближе — живой и голодный враг.

Наверное, оставленному с Детьми Ночи Михаилу сейчас еще страшнее. И еще хуже. Пусть он и видит сегодня луну и звезды, а не мрак подземелий — хоть вампирских, хоть королевских. Если люди не вернутся, что тогда ждет невезучего мальчишку — единственного живого среди неживущих? Легких теней звездной тьмы, лишенных собственной тени.

Старый-престарый, заброшенный подземный ход. Даже им не воспользоваться Детям Мэндской Ночи. И даже с любезным приглашением — если вдруг найдется настолько безумный обитатель королевского дворца. Впрочем, нормальным там и не останешься. Нет людей столь сильного рассудка и настолько стальной воли.

Только древняя мощь Ормоса сильнее людского приглашения. Несоизмеримо.

Жили-были три древних брата — могучих бога или полубога. Кронос, Ормос и Язон. Двое старших — властные правители и жестокие воины. Младший — благородный целитель и добрый бог милосердия. И пришла воинственная Дева-Смерть. Чтобы отомстить.

Какого Темного она уничтожила не того брата? Не старших — безжалостных и кровожадных зверей, а младшего, никому не причинившего вреда? За что?

Ни за что. Несокрушимая власть братьев зиждилась на Круге Силы Трех. Смерть одного Круг разбила. Дева-Смерть была не жестокой злодейкой — просто умным и расчетливым врагом.

Выжившие братья превратились в магов средней руки. В обычных колдунов — чуть сильнее деревенских знахарей. И потеряли всё. Всё, чем жили.

А вместе с Силой лишились и остатков разума. И если первое они копили все эти века, то без второго обошлись. Пенное безумие и прежде дремало в их древней крови. Теперь оно в ней лихо пляшет. По крайней мере, у Ормоса — точно. Не зря же его получают все змеиные последователи.

Где старший брат — Кронос? Неизвестно. Как власть вернулась к среднему? Тоже неведомо. Нетрудно догадаться, как он обрел часть былого могущества. Но где сначала взял готовых ему поклоняться, если давным-давно лишился рассудка?

Зато есть итог: вечно голодный Ормос и его жуткие служители. Огромная бездушная, безумная змея, давно утратившая человеческий облик. И ее черные, змееглазые фанатики-служители. Столь же безумные.

Под усталыми ногами — не только склизкая слякоть, но и мелкие острые камни. Здесь слишком давно не ступала ничья нога. А Белла отвыкла столько ходить пешком. А ведь раньше могла носиться в цветущем саду целый день. Или провести его в седле любимого коня — от ясной зари до алого заката.

В древних сказках далекого Севера, рассказанных Витом, отважный, благородный герой убивал злобного дракона. Но ни Белла, ни Витольд, ни даже Грегори — не герои. Не такие герои. Им бы своих спасти и убраться подальше.

«Я ничего не боюсь. У Тьмы нет власти!»

Это твердили отважные дети из одной сказки-страшилки. Они шли и шли сквозь змеиный лабиринт — спасая своих близких. И упрямо шептали: «У Тьмы нет власти, у Тьмы нет власти, у Тьмы нет власти!» И холодный мрак смыкался вокруг неотвратимой стеной. А впереди ждал безжалостный враг. Но отступить — нельзя.

Почему тогда малышке Белле не было страшно — над такой книгой в темной ночи? Почему так жутко Белле нынешней? Потому что та жила в привычном тепле и уюте под защитой любимых, заботливых мамы, папы и кучи старших друзей, а теперешняя как раз и бредет змеиным лабиринтом? Пусть и с верными друзьями. Тоже любящими и заботливыми. И даже старшими. Но не всесильными.