Девочка Да Винчи-2. Любовь

Вот так. Всего пара минут, и…

Нет, я не испугался. Я был в ярости. Оттого, что какие-то уроды вот так запросто говорят о жизни и судьбе дорогих мне людей. Что они реально могут взять и…

Чёрт, чёрт…

– Стас, ты можешь узнать у отца, что делать?

Отец Коршуна был крупным чиновником в правительстве города. Если не поможет он, то…

Нет, со своим отцом я тоже, конечно, собирался поговорить. И мой так же общался и дружил с батей Коршуна.

– Я поговорю, но… ты знаешь у нас с ним… в общем, я дома давно не живу. Сейчас, правда, вроде всё идёт на лад.

Стас рассказал, почему, оказывается, он расстался с Селеной. Его отец и её мать были когда-то вместе, и брат Сэл – Глеб – оказался братом и Стаса. Вот такая вот история.

– Слышь, Да Винчи, ты… Дань, всё будет хорошо. Мы их задавим, слышишь? Никто не посмеет тронуть твоих девчонок! А если посмеет…

Коршун сжимает кулак, смотрю на побелевшие костяшки.

Да, падлы, пусть только попробуют тронуть! Урою всех!

Как же мне нравится, что друг сказал так – «твоих девчонок». Они ведь реально мои.

И у них никого нет кроме меня. Только я. Помочь могу только я, защитить могу только я.

Осознание этого с одной стороны давит, а с другой… окрыляет как будто. Да, именно! Окрыляет!

Потому что я понимаю, что я для кого-то важен! Что кому-то я очень и очень нужен. Это охренеть как важно для меня, оказывается. Потому что…

Чёрт, потому что оказывается я сам себе не отдавал в этом отчета, но какое-то время, да, довольно долгое время, думал, что я… Что ни хрена я из себя не представляю! Да! Именно! И это прозвище мое – Да Винчи, оно как издевательство. Потому что, кто Да Винчи и кто я? Гений и… пустышка?

Ну, в какой-то степени. Да, я так думал о себе. Я хороший парень. Не глупый, бойкий, пробивной. Талантливый? Увы, этого я о себе не мог сказать. Да, не без способностей. Да, кое-что умеющий. Но талант?

Тор – талантище. Его рэп это…

То сильно. Мощно. Некоторые строки – до дрожи. Так точно.

Чёртова дуэль. Глаза в глаза.

Ненависть на ненависть.

Любовь не получается.

Я ей тогда не успел сказать,

что на «всё равно» жизнь не кончается…

Или это, тоже из последнего: Я чувствую её слезы еще до того, как они начинают течь по лицу.

Я чувствую её боль еще до того, как нанесена рана.

Я хочу быть рядом все время, даже когда далеко.

Я хочу с ней летать, мечтать, кричать, молчать, погружаться в нирвану.

И это…

Корежит, ломает, крушит, разжигает.

И черным мазутом впрыскивает в кровь,

то, что вызывает ненависть и разрушает любовь…

Когда появилась Лерка его, что называется, прорвало. Мы с Коршуном просто охреневали от этого. Тор приносил новое почти каждый день. И каждый раз – всё самое-самое, по всем болевым точкам, блин.

Тор – это Тор.

Коршун? Коршун тоже сила. И талант. Пусть стихи он писал реже и прятал – ну, я знал, что это есть, но его талант в другом. Он умеет быть собой. Умеет сказать то, что нужно в нужное время. Он не прогибается. Он настоящий.

А я? Почему раньше мне казалось, что я всё могу, а потом… не знаю, когда это стало меня давить. Вроде бы никто мне не внушал, что я ничтожество. Ну… Варвара как-то говорила, что… да, довольно метко и уничижительно, про ограниченные способности. Но это не то, что меня нагнуло, нет.

Может быть, когда я увидел Сонины работы? Её картины? Её взгляд на этот мир? Учитывая, что уже тогда её собственный мир разваливался на куски?

У Сони талант, дар. Кисть в её руках животворящая, чудотворящая. Она может, умеет, понимает.

А я ремесленник.

Хотя Тор и Коршун, глядя на мои фото утверждают обратное. Да, я умею фотографировать. Ромка говорит, что влюбился в Леру увидев её фотографию, сделанную мной.

Но это всё не то.

Не дотягивает до Да Винчи.

А я… не могу привыкнуть и смириться. Мне нужно что-то, что будет делать меня гением. Давать силу.

И вот сейчас, кажется, я это нашёл.

Соня. Арина. Помощь им. То, что для них я – единственная надежда.

Именно это даёт мне хренову тьму сил, и заставляет почувствовать себя человеком.

Поэтому я иду к ним. Лечу.

На крыльях. Окрыленный ими. Ею. Моей Сонечкой.

И сразу вижу в её глазах что-то, что заставляет сердце пропустить удар и почти затормозить.

– Соня, что случилось?

Глава 39 (19.06)

Глава 39 (19.06)

– Всё хорошо, Дань. Всё отлично.

Повторяю это, стараясь улыбаться. А у самой сердце как бешеное.

Страх топит. Мысли только о той злосчастной бумажке. Я её выбросила. Так испугалась, что скомкала, кинула в ведро.

Потом достала. Мало ли? Вдруг по ней можно узнать того, кто отправил? Стоп, а… зачем мне об этом узнавать? Я ведь не собираюсь?

Нет, конечно, я не собираюсь! Я не хочу! Мне дико страшно. И абсолютно наплевать на квартиру! Эти долбанные квадратные метры, из-за которых могут запросто убить, покалечить, изуродовать жизнь.

Мне они не нужны! Я понимаю, что это важно может быть для Арины и еще для органов опеки, которые дали мне разрешение взять на себя ответственность за сестру. Они ведь её не отнимут если квартиры я лишусь? Мне ведь никто не помог в борьбе с дядей? Значит я не виновата в том, что я осталась без жилья? Или это так не работает?

Голова забита мыслями только об этом. Я не соображаю, что говорит Даня. Кажется, зовёт на выставку. Ах, да… тот самый конкурс, в котором они участвовали с Матвеем, писали картины на моей спине. Скоро будет выставка. Там будет народное голосование. То есть профессиональное жюри выберет своих победителей, а независимые зрители выставки выберут своих.

– Да, конечно, я пойду, наверное.

– Сонь? Конечно? Или наверное?

– Даня, не знаю, правда. Что-то я… столько всего навалилось.