Девочка Эмина

– Тихо, родная. Я разберусь.

– Эмин! – хрипит она.

Ее тело дрожит. Маленькая и испуганная, она упирается ладонями мне в грудь, но это меня не беспокоит. У нее просто стресс. Прижимаю ее к себе крепче. Волосы мокрые, грудь горячая. Пижама нацеплена на голое тело. Диана только что из ванной – такая уютная, горячая. Моя.

В кабинете раздаются аплодисменты. Отец встает из-за стола, приближаясь к нам.

– Браво!

Один его приказ, и нас обоих здесь повесят. Я привык работать в одиночку, а у него в дворце стая охраны. Я принимаю его игру. Главное, что Диана рядом.

– Диана, как много твоя мама успела тебе поведать?

Диана не отвечает. Невовремя проявляет свою чертову гордость, показательно отворачиваясь от Анархиста.

Ответь, Диана. Твою мать, ответь. Я не всесилен, чтобы прямо сейчас грохнуть своего отца. Скорее грохнут нас.

Но Диана начинает храбриться. И тогда Анархист резко вырывает ее из моих рук.

Диана вскрикивает, а я стою неподвижно. Осознаю, что отец только что сказал.

Диана говорила со своей матерью. Анна точно рассказала ей всю правду.

Вот почему она вырывалась из моих рук.

– Позволишь, сын?

Булат улыбается, но улыбка его больше походит на оскал.

Спрашивает разрешения, хотя может сделать с ней все, что угодно.

Я отрешенно киваю. Диана уже знает, что я сын убийцы.

– Конечно, отец, – цежу сквозь зубы.

Ловлю взгляд Дианы.

В них отражается ужас – она все прекрасно знает. В красках и подробностях.

Да, маленькая. Я сын этого ублюдка. Не биологический, но в твоих глазах я – сын ублюдка. Был и им останусь.

Отвожу от нее взгляд, позволяя Булату увести ее в сторону.

Она идет на ватных ногах. Думает, что я такой же ублюдок, как Анархист. И опровергнуть я это не в силах – я мог спасти ее единственную подругу, но не сделал этого. Ты права, детка, я урод.

– Я люблю, когда люди получают наказание за свои ошибки. Твоя ошибка в том, милая, что ты была воспитана не так.

Потираю лицо ладонями. Диану трясет от эмоций. На ней незнакомая одежда. Нет больше бордовой пижамы.

– Ты скучала по Эмину? Прости, мне пришлось отправить его в Сибирь, чтобы он лично убил твою надоедливую подружку.

Я сжимаю руки в кулаки.

Зубы начнут крошиться от той силы, с которой скрипят.

Рука Дианы подлетает к губам. Глаза наполняются дикой ненавистью. И голубым океаном.

– Да, дорогая. Ты не знала?

Упираюсь взглядом в окно. Чувствую, как Диана поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но я игнорирую ее взгляд.

Я не оправдываюсь. Она умная девочка. Все понимает без слов.

Я молча занимаю кресло отца. Выгребаю кое-какие бумаги, которые привез из Сибири. Поездка была продуктивной не только в личных целях.

А в голове крутится заядлый вопрос: как давно Булат знает, что я не его родной сын? И почему не использовал это в своих целях, а решил отдать Диану другому?

– Ты любишь ее, сын?

Поднимаю голову. Булат прикасается к лицу Дианы. Исследует ее, как психбольной исследует кактус. Она держится, не противится. Булат подавляет ее морально.

– Люблю. Так же, как и ты любишь ее мать. Уважай мои чувства.

– Я хочу, чтобы ты был здоровым, твою мать! А эта сучья любовь тебя до гроба доведет!

Я дергаюсь. Отец хватает ее за подбородок. Диана вскрикивает – от неожиданности, от боли.

А я все не могу понять, какого черта происходит. Почему он еще не убил меня, но так жесток со своей дочерью?

Похоже, Булат знает больше моего.

– Не трогай ее, отец.

Бессильно сжимаю руки и разжимаю. Просто знаю, что если Булат перейдет за рамки, то я начну войну здесь и сейчас.

Булат начинает смеяться. Сначала тихо.

– В глаза. Ты влюбился в ее сучьи глаза! Как когда-то влюбился я…

Булат рычит, хватая сигареты со стола. Зажигает одну прямо перед лицом Дианы. Она задыхается от сигаретного дыма из его рта.

Я поднимаюсь с кресла, когда Диана вцепляется в крепкую руку отца в попытке отдалиться.

– Хватит, – цежу я, – отпусти ее.

Отец сильнее по власти. Но он почему-то дорожит мной, раз я еще жив.

– Эта любовь до хорошего не доведет, сын…

– Диана моя. Я все сказал.

Булат машет на меня рукой. Разговор бессмысленный.

– Ты будешь более разумная, дочка. Так? Скажи-ка мне… После всего, что он сделал, ты хочешь к Эмину вернуться или нет?

Глава 19

Диану перекосило от вопроса.

– Что это, Булат? Право выбора или ее иллюзия? Ирония или насмешка?

Булат не замечает сарказма в моих вопросах. Он увлечен разговором с дочерью.

– Скажи мне, Диана. Он ревнует тебя? К каждому столбу ревнует, я прав? А еще ударить может. Бил он тебя?

Диана пытается проявлять характер – молчать, строптиветь. Но с Булатом такое не прокатит. И тогда она кивает.

Я отвожу взгляд.

– Это только начало, девочка. Только начало его безумия по тебе!

– Отец!

– Замолчи, Эмин. В конце концов, я хочу поговорить со своей дочерью.

Диана морщится. Булат крепко удерживает ее за подбородок.

Смотреть, как ей причиняет боль кто-то другой, было хреново.

Но объявить войну сейчас – означало сдохнуть обоим.

– Уже легла под него, – удовлетворенно кивает отец, – теперь знаешь, что тебя ждет?

Твою мать!

Ты что творишь?

Дергаюсь, чтобы выхватить Диану из рук Булата, но он резко тормозит. Велит не подходить.

Диана молчит. Со слезами, но гордо. С презрением.

– Тебя ждет ревность. Поглощающая, адская, убийственная ревность. Она будет достигать такого безумия, что в один момент…

Булат замолкает, рассматривая черты ее лица.

Не верится, что Диана – его дочь. Псих с врагами лучше разговаривает.

– В один момент он возьмет тебя против твоего желания. Чтобы заклеймить. Чтобы показать, что ты его.

Диана смотрела в глаза отца, слушала его слова и понимала, что это история любви ее матери. Именно через это прошла Анна.