Девочка Эмина

Делает знак взмахом руки:

– Упакуйте ее. Москва красавицу ждет.

Глава 16

В считанные минуты я оказываюсь в чужой машине. Под надзором четырех охранников.

Анархиста рядом больше нет. Наша ненависть оказывается обоюдной, а все происходящее кажется страшным сном.

Шуткой и неправдой.

Я так сильно привыкла к Эмину, что мысли о другом мужчине выворачивали меня наизнанку. Лишали дыхания и возможности сказать об этом вслух.

В том числе и Анархисту.

Мое тело запихали в машину посреди ночи. Подогнали ее к самому подъезду, вывернули руки и повезли прочь от дома, который я никогда ранее не покидала без Эмина.

– Остановите машину.

Мой голос дрожит. Ночь, холод. За нами едет конвой. Справа и слева – бездушные мордовороты.

– Вы слышите?!

Не слышат. И не услышат. Анархист на особых правах решил распорядиться моим телом. Кто ему позволил?

Я ведь Эмину принадлежу. Сама его целовала. Сама переживала, когда он улетал в чертову Сибирь.

И он меня целовал. Жадно. До отметин на коже, сокрытой пижамой.

Точно. Следы, отметины… И кольцо как символ принадлежности. Я докажу любую ложь, и Анархист поверит мне. Потому что на моем теле следы Эмина.

– Передайте Анархисту, что мне нельзя замуж. Эмин убьет того, кто прикоснется ко мне!

Ноль внимания. Тогда я тревожно прикасаюсь к шее.

В руках охраны рация, они переговариваются с остальными машинами. В том числе и с той, в которой едет Анархист.

– Валера, пункт назначения знаешь. Как будете в Москве, позвони. Моя сестра приведет ее в порядок перед свадьбой. Я съезжаю с пути.

– Будет выполнено.

Валера на меня не реагировал.

Сердце в груди билось часто-часто. Эмин в Сибири. Он даже не знает о том, что я не дома. Думает, что я сплю в его постели сладко и мирно. Не перестраховывался, потому что был уверен: его жилище никто не тронет. Только свои, говорил он.

Но едва ли Анархист был своим.

Мама остается в Волгограде. Меня увозят в столицу. Нас выгодно разделить. А когда замужем буду, подонок будет манипулировать ею. Фактически мы обе в его руках. Удобно. Выгодно.

Если увезут в Москву – то с концами. Эмин не найдет. Возможно, и его убьют за то, что прятал. За то, что не позволил убить еще в Сибири. Спас, скрыл. За это верная смерть.

– Вы делаете большую ошибку. Если Эмин вернется и не найдет меня дома, вам всем головы не снести.

– Успокойтесь, госпожа Шах, – подал голос Валера.

Госпожа Шах?

Я тревожно кусаю губы. За окнами поздняя ночь. Как они собираются везти меня в Москву? Как товар, не иначе. Ночью везут любую нелегалку, поэтому все закрутили быстро. Сиюминутно, пока Эмин не вернулся. Еще ведь в люди надо вывести, разукрасить, замуж выдать и чтобы все прилично было.

Зато ни контроля, ни общественности. Не самолетом, а на машине перевозят живой сопротивляющийся груз.

Я прислоняю холодную ладонь к губам. Пальцы дрожат. В мыслях о спасении непроизвольно целую голубой камень. Подарок Эмина. Первый и ценный. У меня есть выбор, Эмин: остаться в Волгограде или умереть. За другого не выйду, я не вещь.

Что бы ты предпочел?

А что, если бы я была беременна? Что, если через несколько недель наша первая с Эмином ночь даст свои плоды? Что скажет чертов Басманов и как потом отчитается Анархист?

Губы растягиваются в улыбке. Пальцы перестают дрожать.

Закончились уличные фонари. Мы приближались ко тьме. К выезду из города. Цепляясь за каждую нить, я иду на риск.

– Я беременна.

Никто не шелохнулся. Кроме Валеры.

Он повел плечом, озираясь на меня. Показалось или нет?

– Я беременна! Передайте Анархисту, что я беременна! От Эмина Шаха!

Валера долго думает. Водитель не сбавляет скорости, ведь Валера здесь главный, а раз он ничего не приказывает, то девчонку нечего и слушать.

– Вы понимаете русскую речь? – я вцепляюсь в его огромное плечо, – можете делать вид, что не слышите меня, но по приезде в Москву сами доложите это моему будущему мужу.

Валера дергается. Водитель тоже теряется, скользит по мне растерянным взглядом.

Эмин убьет их. Только за то, что рядом были. Касались.

– Едем или?.. – уточняет, не сбавляя скорости.

– Не тормози, – рявкает Валера, – сейчас все узнаю.

Наконец, он достает рацию. Анархист только съехал с пути, за нами осталось несколько машин. Ценный груз, однако.

По бокам прорезаются леса. Страшные, ядовитые.

– Булат слушает.

– Госпожа Шах сообщила новость…

Валера мнется. Анархист злится.

– Какую еще новость?!

Эмин будет в бешенстве. В диком. Я еще помню, как в квартиру ворвались те подонки. Они шантажировали его, а затем оказались мертвы.

Они угрожали, что Анархист узнает обо мне. Но их давно нет, а Анархист все равно узнал. Стоила ли их смерть того? Невозможно прятать у себя человека, когда имеешь дела с такими людьми.

– Говорит, что беременна. От Эмина.

В салоне наступает тишина. Только водитель часто поглядывает на меня. Щурится, сомневается – выполнять приказ или нет? Получается, он знает Эмина. Знает, на что тот способен, иначе бы не трусил сейчас.

– В смысле беременна?! – рявкает Анархист, – она что несет? Дай ей снотворное и не делай мне мозги, сукин ты сын.

Еще секунда, и подонок бросит трубку. Мне не поверят, дальше повезут, больше звонить зверю не станут.

Терять нечего. Я вцепляюсь в руку Валеры и поднимаюсь выше, чтобы дотянуться до рации.

Тесно. Жарко. И безумно страшно ехать ночью в машине с четырьмя мужиками. Эмин бы голову оторвал. Им и мне. За близость тесную.

– Да, ваш товар оказался беременным, – огрызаюсь, – правда выяснится, едва в Москву меня привезете. Что Басманову скажете?

В рации раздается тяжелое дыхание. Хриплое. Неприятное.

– Остановите машину! – рявкают из рации.

Машину потряхивает. Мы съезжаем на мокрую обочину. Конвой делает то же самое. Водитель другого авто недовольно заглядывает внутрь.