Девочка Эмина

Мой мужчина повязан в криминале. Я знала это, когда добровольно принимала его больные поцелуи. Другого выхода не видела. Сама целовала его.

– Я должен улететь.

– Что?

Я моргнула. Мне показалось?

– Прямо сейчас, ночью?

Эмин резко отошел. Краски сгущались на его лице. Он ушел в свою комнату, я следом. С волнением. С плохим предчувствием.

На дело полетит. На плохое.

– Рейс через час. Все вопросы потом, Диана.

– Когда ты вернешься?

– Через несколько дней.

Я делаю шумный вдох.

– А я? Так и буду сидеть взаперти?

– Так и будешь сидеть взаперти. Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется.

Вернулся Эмин. Жестокий и суровый. Который никогда не скажет женщине о проблеме.

Он схватил сумку и кинул туда несколько теплых вещей.

– Зачем тебе свитер? Апрель на дворе. Тепло.

Эмин игнорирует. Проверяет паспорта, забирает мой с собой. Конечно же.

Пленница.

Его собственность.

Вот, кто я.

– Сегодня я привез продуктов с лихвой. Хватит и на поесть, и на хотелки приготовить.

– Не уезжай.

Я всхлипываю. Нервно заправляю прядь черных волос. Эмоциональность – моя слабая сторона.

Я без Эмина как без маяка. Запертая, оторванная от истинного мира. Вещь. Женщина. Его женщина.

– Не уезжай. Почему ты должен выполнять его приказы? Зачем тебе в Сибирь?!

– Не лезь, Диана. Это мои проблемы.

Вот и все. Не лезь, Диана.

Перед дверью я цепляюсь в его пальто. Эмин перехватывает мою руку. Кольцо – знак присвоения ему – блеснуло ярким светом.

– Послушай, у меня там подруга осталась. Одна единственная. Ты можешь ее разыскать? Проведать и сказать, что со мной все хорошо.

– Я ее проведаю.

Эмин выглядел отрешенным. Сухо пообещал, что проведает ее. А я забыла сказать ему ее адрес.

Он отвел взгляд и уехал. А перед этим подошел ко мне вплотную и поцеловал. Жадно, дико, словно в последний раз пожирал меня. Оставил еще один след на моей коже. От вчерашней ночи их не обобраться – всю себе присвоил.

– Я вернусь. Жди меня.

Я ушла в ванную. Рассмотрела все свои синяки, которые оставил Эмин прошлой ночью. Укусы на шее. Засосы. Смотреть на себя было страшно.

А если бы мама увидела? Или папа? Которого больше нет…

Я заснула мгновенно. Миновала третью комнату, в окна которой заглядывал мрачный монумент. Легла в свою постель, в комнате которой вчера были выбиты окна. И отключилась.

А проснулась от того, как громко вертится ключ в замке. Нервно, натужно. Кто-то уже долго мучился с замком.

Вскрывал его.

Я бросаю взгляд на часы. Полночь. Эмин должен быть уже высоко в небе.

Сердце заходится в неприятном предчувствии. В необузданном страхе.

«Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется», – обещал Эмин.

Значит, это не чужие?

Вот только подняться с кровати я не успеваю. Так и застываю в постели, сжимая в руках собственную пижаму.

Дверь с грохотом бьется об стену – сначала входная, а затем и в моей спальне. В полной темноте зажигается фонарь – мощный, яркий. Как вспышка. Его направляют на меня вместе с дулом пистолета.

Тяжелым, массивным.

– Обыщите всю квартиру. Но осторожно, без выкрутасов.

Этот голос хрипел от недовольства. Сердце ухает в низ. Натягиваю одеяло до подбородка.

Наконец, в спальне зажигается свет. Я крепко сжимаю ткань. Страшно. И Эмина рядом нет.

– Как я и думал. Сукин сын!

За людьми с пистолетами, вычеканивая шаг, появляется мужчина. Большой. У него густые темные брови, но уже седые волосы. И борода большая, тоже седая. На его руках набиты татуировки, значение которых одному дьяволу было известно.

– Так, так, так… И кто это у нас здесь?

Натягиваю одеяло выше. Откидываю за спину черные волосы. И прищуриваюсь с ненавистью.

Это Анархист. Чувствую, что это он. Нутром чувствую.

Словно после близости с Эмином мне передалась его чуйка.

Часто моргаю глазами, чтобы ушла пелена слез. Смотрю на дьявола, не отводя взгляд.

Это он приказал меня убить. По его приказу меня едва не изнасиловали. И теперь он пришел за мной. Добрался.

И в этот раз Эмину меня не спасти.

Анархист подходит к кровати. Не стесняясь, опускается на край. Хватает меня за подбородок, как свою собственность. Так, как только Эмину было дозволено.

Бежать некуда, один шаг – и я труп.

– Твою же мать… как же я люблю твою мать, девочка.

Он смеется. Сначала тихо, хрипло. Как Эмин. А затем безумно, громко, страшно. Горько. Болезненно.

– А она вас ненавидит.

Смех обрывается. Желваки играют на его лице. Хватка становится дикой. К синякам от Эмина присоединятся новые.

Я дергаюсь в его тисках. Чувствую, как одеяло падает вниз. Десятки глаз устремляются на меня. А он смеется. Бездушно и победно.

– Схватите ее.

– Нет!

В считанные секунды меня вытаскивают из кровати. За обе руки тащат. Подгибаю ноги в сопротивлении, так они силком тащат, волоча меня по полу. Колени в кровь стирая.

– Эмин! Эмин!

Дергаюсь безрезультатно. Мордовороты сильнее. Их много.

– Эмин!

Я вскрикиваю. Меня кидают к двери, как собаку и закрывают проход. Ждут, пока Анархист обыщет квартиру.

Я дрожу от ненависти. А он выходит в коридор с улыбкой.

– Не кричи. Эмин в самолете спокойно спит.

Анархист подходит ко мне. Смотрит сверху вниз, будто имеет право распоряжаться моим телом. Моим существованием.

Так оно и было.

– Я нашел тебе мужа, Диана. Он справится с твоим гонором.

Что?

– Нет! Эмин… – я победно усмехаюсь, ведь Эмин никому меня не отдаст.

– Эмин в Сибири. А ты в Москве. С новой фамилией и под мужем. Басмановой будешь. Давид твой будущий хозяин.