Девочка Лида

Тетя не наказала Лиду. Она только заставила ее подробно рассказать, как было дело, и даже не побранила, но Лида ходила как в воду опущенная. Она ни во что не хотела играть и совсем поссорилась с Левой. Коле это было досадно. Без Лиды было скучно играть, никто не умел придумывать таких новых игр, как Лида, а главное - Лева обиделся и стал реже приходить в гости. После прогулки Коля особенно полюбил Леву; ему во что бы то ни стало хотелось поправить дело.

Коля и Лева отыскали Лиду в саду за кадкой.

– Лида, скажи, чего ты такая? Отчего ты не хочешь играть?

Лида не отвечала.

– Ты за то сердишься, что я тебе не отдал весла, Лида?
– спрашивал Лева.

Лида потупилась и упрямо молчала.

– Просто она капризничает. Оставь ее, Коля, раз она такая. Пойдем!

– Куда же мы пойдем?

– Куда-нибудь. Пойдем за реку, в поле, далеко. И Любу с собой возьмем... И Жук тоже пойдет...

Лева смотрел на Лиду. Лида не поднимала глаз.

– Сенокос смотреть пойдем. Так отлично будет!.. Лида!..

Лида не шевелилась.

– Да пойдем скорей!
– сказал Лева, сердито дернув плечом, и ушел вместе с Колей.

Лида подняла глаза - в глазах были слезы. Она хотела сказать что-то, но было уже поздно, - мальчики были далеко.

Коля с Левой обошли парк, спустились к реке и не узнали зеленого луга. Высокая трава рядами легла по земле.

– Ишь народу-то сколько!
– заметил Лева.

С одной стороны поля косцы широко и мерно размахивали длинными косами, скашивали последнюю траву; посредине бабы гребли с утра скошенное сено, а дальше, в другой стороне, сгребали уже высохшее, готовое, в копны, подымали вилами на возы и отвозили к высокому стогу. Возы скрипели. Бабы пели песни. По полю тянуло медовым сладостным ароматом.

Жук не был в расположении заводить новые знакомства. Он невежливо повернулся хвостом к деревенским собакам, лениво тявкнул и улегся на сено у копны.

– Влезем на копну, Коля!
– предложил Лева.

Влезли. Отлично было барахтаться в пушистом сене! Коля перевернулся на спину, на бок, на живот.

– Какое поле-то большое!
– сказал он, поглядев кругом.

– А по-моему, не очень!

– А ты зажмурься одним глазком и смотри - будто конца нет!

Лева зажмурил один глаз и все-таки увидал конец.

– Это что за поле!
– проговорил он.
– Вот коли бы ты степь увидал, - вот это другое дело.

– Степь?
– переспросил Коля.
– Я никогда не видал степи. Что это такое - степь?

– А это тоже поле, только уж не такое, как это, а большое-большое - ух какое огромное! Не нужно зажмуриваться, и так конца не увидишь. Степь больше всего Нескучного; такая, я думаю, как вся Москва, будет. Да нет, что я говорю, - больше Москвы. Мы с мамой три дня ехали и все-таки не проехали всей степи.

– Что же в ней есть, в степи?

– Трава растет, высокая, чудесная трава, точно лес.

– А еще что есть?

– Больше ничего нет.

– И деревьев нет?

– Никаких. Ни деревьев, ни горок - ровное поле, и все трава, трава. Куда ни поглядишь - всюду ровно, и трава, точно море, зеленое море из травы. Ах как отлично!

– А речки есть?

– Есть, только редко встречаются, да и сами речки-то небольшие. Степные речки всегда небольшие. В степи ведь жарко - их солнцем сушит.

– Лева, в степи, должно быть, скучно?

– Скучно? Ах ты глупый!..

– Да, конечно. Что же там делать в траве? Там кто-нибудь живет?

– Конечно, живет. Казаки живут, ездят по степи; лошадки у них маленькие, такие проворные... Пастухи тоже живут, пасут скот. У них большие стада: коровы, овцы, табуны лошадей, - всего много. Скот пасется, щиплет траву, а пастухи стерегут. А когда съедят всю траву, переходят на другое место. Все так и кочуют с места на место... Ты говоришь, что делать в траве? Да ведь в ней чего-чего только нет! Кузнечики, сверчки, всякое такое зверье. И птицы есть. Куропаток-то сколько! Так и бегают, скоренько так, проворно шныряют в траве со своими детками. А вечером выползут из норок сурки, суслики, станут на задние лапки, да и свищут по всей степи... А скажи, Коля, - вдруг перебил самого себя Лева, - скажи, когда ты будешь большой, что ты будешь делать?

– Как что буду делать?
– не поняв, переспросил Коля.

– Ну, когда ты вырастешь большой, как мама, как твой папа, ты кем будешь? Я буду казаком, я в степь уеду. А ты?

– Я...- задумался Коля.
– Я на машине буду, на железной дороге ездить.

– Кондуктором будешь?

– Нет, машинистом, таким, который около печи стоит, который кран повертывает, когда паровоз свистит... Я буду ездить, по всем дорогам поеду. Я новую дорогу построю. Я в степь дорогу построю, - размечтался Коля.
– Такая длинная-длинная выйдет дорога!

– Ну уж нет-с! Этому не бывать!
– горячо вступился Лева.

– Отчего?

– Оттого что ты своей машиной всех куропаток, всех сусликов перепугаешь, - разбегутся. Коли ты выстроишь дорогу, я буду казаком, и приеду с казаками, и всю твою дорогу разрою. Вот что!

– А я не дам, - сказал Коля.

– А я ночью приеду, ты и не увидишь.

– А я... я...
– Коля вдруг остановился: ему не захотелось сердить Леву.
– Пойдем домой, Лева, - предложил он.
– Вон солнце уже село. Пора чай пить.

– Не пойду я к вам чай пить; я домой пойду, - сказал Лева.

– Ну что ты? Почему?

– Так, не хочу.

– Ну, Лева, ну пожалуйста! Пойдем!.. Лева!
– мягко начал вдруг Коля.
– Лева, ты помирись с Лидой. Ты только не сердись, скажи ей поласковее. Ну что тебе! Ты знаешь, она такая...

– Я сам такой, - объявил Лева и свистнул Жука.

Коле удалось, однако ж, уговорить Леву не уходить домой. Мириться с Лидой он ни за что не хотел, а чай пить согласился, ради Коли. За чайным столом не было Лиды.

– Где же Лида?
– спросила тетя.
– Я думала, она с вами в саду.

– Нет, мы одни ходили. Мы за реку ходили, тетя, -рассказывал Коля.

– Где же это она может быть? Сходите-ка, ребятки, поищите ее. Верно, где-нибудь в саду сидит, спряталась. Тащите ее чай пить.

Предложение папы пришлось очень не по вкусу Коле. Он только что с аппетитом принялся за чай после прогулки. Так вкусны были поджаристые ватрушки с парным молоком! Коля торопливо допил стакан, Лева захватил ватрушку с собой.