Девочка-война
Шрифт:
А его губы все ближе и ближе, уже почти рядом с моими и я чувствую, как от него пахнет мятой и кофе, а еще самим им, тем самым запахом, что разжижает мое серое вещество. Уф! Еще немного и дороги назад для меня уже не будет...
– Демид!
– сурово выдала я и почти насильно заставила себя от него отвернутся.
– Да, Малинка моя?
– Мне! Нужно! Домой!
– только сердце вопит, что хочет остаться с ним навсегда и гори оно все синем пламенем. О, Господи, у меня самое глупое сердце на свете!
Но только вот Громов не сдается, а так осторожно и бережно меня обнимает,
– Хорошо. Но можно я хотя бы тебя отвезу?
– и его нежный поцелуй в шею сворачивает набекрень весь мои мир.
– Нужно, - бормочу я сама не понимая что, и он тут же отстраняет меня от себя и так заразительно мне улыбается.
– Я сейчас, - разворачивается и покидает прихожую.
И ровно через пять минут мы выходим из квартиры и заходим в лифт. В руках у меня бумажный пакетик с какой-то едой, а у Демида две термокружки.
– Я для нас завтрак приготовил, - и в груди так отчаянно щемит, что почти нестерпимо дышать.
А потом мы сели в уже прогретое авто и поехали по направлению к моему дому, на ходу уплетая обалденно вкусные гренки с яйцом, ветчиной и сыром и запивая все это дело ароматным сладким чаем с чабрецом.
– М-м-м, - неосознанно промычала я, закидывая в себя очередную порцию еды.
– А-то!
– улыбнулся мне Громов, - Я, знаешь ли, много чего могу, а не только косить под елочную игрушку, утыканную пирсингом.
Я только было хотела сказать, что мне он и с пирсингом невероятно нравился, но вовремя прикусила себе язык. Ну, все, тушите свет, Агата Малиновская окончательно спятила от любви!
– Прости, - выдавила я за те ужасные слова.
– Давно, - и его правая рука быстро, но крепко сжала мою ладонь.
А потом показался мой дом и энергетика в салоне махом изменилась. Я осознавала, что сейчас мне придется сделать выбор. Но как это осуществить я не понимала. Столько в моей голове было «но» и «если», что от них становилось нестерпимо страшно и муторно. Это, конечно, все чудесно и замечательно, но он месяц планомерно пил мне кровь, выжидая непонятно чего, а теперь вот посмотрите на него - «мне нужна ты». Да неужели, блин?
Знаете, как это называется? «Вася, я снеслася» — вот как! И ждет, засранец, что я упаду к его ногам, точно перезрелая слива? Да, ага, сейчас!
Автомобиль замер рядом с калиткой, ведущей к моему подъезду, и я вся напряглась, как перед боем.
– Агата?
Ну почему у него такой голос, что пробирает меня до дрожи? Магия какая, не иначе...
– М-м-м?
– кинула я на него равнодушный взгляд.
– Может ты согласишься сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером?
– и его рука вновь бережно и ласково накрыла мою ладонь.
– Ну, даже не знаю, мне надо подумать, - потянула я и хмыкнула.
– И долго будешь думать?
– улыбнулся он мне самой обольстительной улыбкой на свете.
– Месяц, - тут же выдала я.
– Так долго?
– в притворном ужасе округлил Громов глаза, и я чуть не рассмеялась.
– Думаешь, я немного переборщила?
– прищурилась я и максимально сделала акцент на последних двух словах.
– Думаю, что да, - ответил, кивая, и подался
в мою сторону.Ой, нет-нет! Это запрещенный прием! Пора сваливать!
– А я думаю, что нет. И да, Демид, если вдруг я буду тебя на парах не замечать, ты в голову не бери, я просто жду, когда ты обзаведешься совестью и мозгами.
Но Громов на мою реплику только ухмыльнулся, покачал головой, щелкнул центральным замком, отпирающим двери автомобиля, и покаянно выдал:
– Туше.
POV Агата
А я, знаете ли, даже растерялась от такого его неожиданного отступления.
Вот вы мне скажите, что мы за бабы такие, не иначе как народ какой заколдованный, да? Уходи - останься, не хочу - очень надо, люблю - ненавижу... Я вас тоже раздражаю? Я так себя очень даже! Ведь в этот самый момент мне не хотелось идти домой, мне хотелось жеманничать, строить из себя неприступную скалу, но млеть под его осадой, потому что это было единственное, что я отчаянно, до ломоты в теле желала.
Ой, Громов, свалился же ты такой на мою буйную голову!
Но отступать было уже не комильфо, я вам скажу. Поэтому я выдохнула, кивнула ему благосклонно, улыбнулась и взялась за ручку открывания двери, намереваясь все-таки закончить наше такое неожиданное рандеву. Но только в последний момент его голос остановил меня, и я вся завибрировала от возможности еще хотя бы на некоторое время остаться рядом с ним. Клиника, ребята!
– Я не знал, что ты рассталась с Ильей. Знал бы, давно бы уже под твоими окнами серенады пел.
– Так спросил бы, - так же тихо, как и он, ответила я.
– Я и спросил. Еще в ноябре, когда аналитическую справку тебе в библиотеку припер. У друга твоего этого, Паши. Он сказал, что вы все еще вместе. П-ф-ф, черт!
– его кулаки скрипнули по кожаной оплетке руля, выдавая невыносимую степень напряжения, между нами.
Вот и аукнулось мне мое молчание. И если в случае с Полиной и Ильей оно пошло на пользу, то себе же я оказала медвежью услугу. Но что теперь сожалеть, правда? Только вынести для себя жизненный урок, вот и все.
– Я тебя услышала, Демид, - кивнула я и все-таки покинула теплое нутро его автомобиля, а потом шагала, не оглядываясь, до самого своего подъезда. Потому что иначе я бы не знаю уже что сделала. Наверное, простила бы ему все на свете, все свои слезы и терзания, тот сволочной спор и его показное равнодушие. И поверила в то, во что так отчаянно хотела поверить. В нас.
А дома, на пороге меня уже дожидались папа и мама, грозно поглядывая на меня исподлобья. Я же только виновато на них смотрела и понуро вздыхала, даже не зная, что сказать в свое оправдание.
Но дар речи окончательно покинул меня, когда папа Веня неожиданно достал свой телефон, надел на нос очки и с выражением начал зачитывать мне следующее:
«Папуля, со мной все в порядке. Вернулась из клуба и уже легла спать. Утром позвоню.»
Громов! Убью же, ну!
– Папуля? Серьезно? Да неужели?
– скривился в саркастической ухмылке папа Веня и я виновато опустила глаза, до сих пор не понимая, что говорить в свое оправдание.
– Дочь, ты не у Маши ночевала, да?
– мягко спросила мама и я не смогла ей не ответить.