Девочка-война

– Не у Маши, - со вздохом покаялась я.

– У парня?
– ясновидящих у нас в роду никогда не было, но видимо моя мама была первооткрывательницей.

– Угу, - удрученно кивнула я и осмелилась поднять осторожный взгляд на родителей.

– У того самого?
– тепло задала новый вопрос моя родительница.

– У того самого, - одновременно улыбнулась, кивнула и всхлипнула я, до чертиков страшась того урагана чувств, что обуревал меня в эту самую секунду. Боже, он всегда был для меня тем самым парнем! Всегда, черт его раздери!

– Ну и кто он?
– тут же строго насел на меня отец, но моя любимая мама в моменте осадила его и шикнула.

– Веня, иди-ка ты.. .на кухню, вот! Кофе там свари или еще чего. Не видишь, что ли, прямо по курсу любовь. Давай, дорогой, двигай в темпе вальса отсюда!

И папа Веня, как послушный, мальчик только чмокнул маму в щеку, посмотрел еще раз на меня с подозрением, покачал головой и удалился, а я наконец-то смогла выдохнуть и раздеться.

А потом мама крепко обняла меня и сказала:

– Если захочешь поговорить, то я всегда к твоим услугам, доченька.

– Спасибо, мам, - кивнула я и поплелась в свою комнату, тут же запирая дверь изнутри и снимая с себя пропахшие клубом тряпки.

Мне срочно нужна была ванна и много-много пены, а еще позвонить этому засранцу и от души его отчихвостить. Ишь чего, в телефоне удумал моем копаться! Хотя нет, обойдется! Он этого и ждет. Я буду самая неприступная скала в мире, Эверест, если хотите! Вот.

Да-да, ага! Уже к вечеру эта самая Джомолунгма превратилась в куцые холмы, а потом и вообще в бескрайнее поле до самого горизонта. И я достала телефон, а потом долго не могла найти контакт под именем «Демид». Что за фигня?

А потом меня закоротило, потому как я, пролистывая ленту записной книжки вдруг обнаружила, что у меня появился «Любимый». Вот те раз! И случился со мной атомный взрыв, друзья. Пиф-паф, ой-ё-ой!

Секунды томительного ожидания, пока я считала гудки, и сердце долбит где-то в горле, а потом я слышу хрипловатый смех и тихое «привет» в трубке.

– Значит так, любимый, - последнее слово я так исковеркала интонацией, что даже мне стало немного обидно. Ведь он такой и есть, вообще-то...

– Ага, я весь во внимании, Малинка моя. Ты звонишь сказать мне, что согласна на свидание?

– Я звоню сказать, что ты ошалел!
– почти рычала я в трубку.

– Ах, это. Ну тут я в курсе, - и новая порция смеха прокатилась жаркой волной по моим оголенным нервам, - А вообще спасибо тебе.

– За что?

– За то, что позвонила. И за то, что в твоем телефоне я был записан как просто «Демид», а не какой-нибудь там.

– Козел бессердечный?
– тут же пришлась я ему на помощь и усмехнулась.

– Ага! Или может.

– Погремушка?
– и новая волна заразительного смеха заставила даже меня улыбаться от уха до уха.

– Даже так?
– просмеявшись, выдавил он себя, - Эх, суровая ты, Малинка моя.

– Папа понял, что писала не я, Дём, - и снова я не заметила, как нежно назвала его по имени. Оно само-собой получилось, честное пионерское!

– Блин, прости!
– виновато прозвучал его голос.

– Никогда!
– как-то слишком грустно ответила я и прикусила губу.

– Я попробую изменить твое решение. Ладно?

– и голос тихий, переходящий почти на шепот. И мурашки так услужливо пробегают по моей спине.

– Я подумаю. С месяцок, - выдыхаю я. Да что с меня уже взять? Я влюбленная идиотка и на мне можно поставить крест. Наверное...

– Понял. Тогда спокойной ночи, Агата, - так ласково тянет он мое имя. Или мне так просто кажется?

– Спокойной, Демид, - и он первым отбивает звонок, а мне в момент становится грустно.

Я запуталась. И хочется, и колется, и страшно до безумия окунуться в это море под названием «Демид Громов».

Мне крышка, если это очередная жестокая его игра.

Но, вопреки всему, контакт «Любимый» обратно на просто «Демид» я так и не сменила.

Глава 55

POV Агата

Спокойной ночи? Х-м-м...

Только вот сон все никак не шел, а сердце выламывало грудную клетку изнутри, его переполняли эмоции, во главе с надеждой на что-то чистое, светлое и настоящее.

Я в эмоциональном порыве откинула одеяло и подбежала к Его подарку, а потом протянула руку и вытащила заветную записку.

«Вот так же и я теперь весь твой»

Озноб прокатился по телу, а потом его разом затопило сумасшедшее тепло. Боже, пусть это будет правда! Прошу, умоляю.

Я изо всех сил зажмурилась и прислонила записку к своим губам. Что, если он не врал? Что, если писал это от всего сердца? Что, если это действительно так?

И вот уже душа почти запела от этого робкого намека на счастье, разглядела в непроглядной тьме лучик надежды на что-то больше, чем просто Он и Я. И хотелось плакать, только на этот раз уже не от горя, нет-нет.

Вот, во что ты превратил меня, Громов, в жалкую размазню!

Только с маленькой картонкой и его признанием я расстаться уже не смогла, утащила ее к себе в постель, положила под подушку, да так и уснула, не переставая надеяться и просить у высших сил для нас счастья. Глупая Агата.

А утро понедельника встретило меня свинцовыми тучами, нависшими над столицей и моросящим нечто, переходящим, то в снег, то в дождь. Но на душе было ясно и пели птицы. И собиралась сегодня я с особой тщательностью. Выбрала красивое шерстяное платье с расклешенной юбкой выше колена цвета спелой голубики и волосы собрала в замысловатую косу. Вот! Теперь можно и на занятия ехать.

Папа Веня уже хлопотал на кухне, одетый в рабочий костюм и, закинув галстук на плечо, потягивал кофе, следя за включенной мультиваркой.

– Завтракать будешь?
– услышала я его вопрос.

– Спасибо, но нет, - улыбнулась я ему и помотала головой.

– Вот и правильно, я считаю. За твою выходку я тебя бы вообще на хлеб и воду посадил, для стимуляции прилежного поведения.

– Пап, мне двадцать один, а не пятнадцать, - напомнила я ему и скривилась.

– Да хоть сорок восемь! Ты для меня всегда останешься маленькой девочкой, за которую я буду вечно переживать, - буркнул папа Веня и отхлебнул свой напиток.