Девочка-яд

– Я заехала собрать вещи, буду наверху.

– На ужин останешься? – прилетело мне в спину.

– Не откажусь, – согласилась я, с ужасом ловя себя на том, что делаю это в надежде встретиться со сводным кошмаром.

Господи, когда я уже обзаведусь мозгом, скажите мне на милость?

С вещами провозилась до самого вечера, аккуратно упаковав все в коробки, найденные мной в подсобке. Чуть позже позвонила в специальный сервис по переезду и оформила отгрузку. Ну вот и все, осталось только мою Хонду любимую забрать. Довольно огляделась по сторонам, приняла душ и спустилась вниз, на кухню, где уже сидела за столом мама и читала новости.

– А где дядь Паша? – спросила я и, как обычно, уселась на привычное место.

– Задерживается, – отстраненно пояснила родительница и тут же отвлеклась на звонящий телефон.

Долго кого-то слушала, а потом сердито запричитала.

– Что значит не хочет, Паша? Тогда надо силой сунуть ему в глотку все, что нужно! Сколько там температура? Как понять, отказывается измерять? Уже уехал? Ага, поняла, ну все, жду, – и отключилась, недовольно хмуря брови.

– Что случилось? – спросила я и стиснула руки под столом.

– Тебе это будет не интересно, – словно между делом ответила мама и вновь погрузилась в чтение какого-то новостного журнала.

А я чувствовала, что они говорили про Яна. Заболел значит? От меня заразился или что-то похуже? Боже, а не плевать ли мне на него часом, а? Так и плевать! С высокой горы!

А уже минут через пятнадцать в комнату зашел сам отец болезного и дал знак подавать на стол, уселся за свое место и тепло мне улыбнулся, а я в ответ только кивнула.

– Я за вещами приехала, – зачем-то пояснила я свое присутствие.

– Понятно. Ну, остается только надеяться, что ты будешь почаще к нам заезжать в гости? – спросил отчим и я согласно затрясла головой.

– Ну, так само собой.

– Ты ему Воробьеву хоть вызвал? – резко перевела тему разговора мама.

– Вызвал. Обещала отчитаться в течение часа, – ответил дядя Паша и оба приступили к ужину.

А мне кусок в горло не лез. И, черт возьми, мне нужны были подробности!

– Ян заболел, да? – выдавила я вопрос и тут же себя отругала.

– Да, – сухо ответил отчим и принялся жевать кусок мяса.

– Сильно? – и внутренняя моя нервозность начинает зашкаливать до небес.

– Угу, – с полным ртом подтвердил мои опасения дядя Паша.

Боже! Да что же это такое? Всю нужную информацию мне что ли из них под пытками придется вытаскивать?

Нервно потерла лоб, пожевала нижнюю губу, насупилась. Дрожащей рукой отпила воды из бокала. А потом приказала себе успокоиться. Это всего лишь простуда, не помрет.

И тут же перед глазами замелькали картинки, как он заботился обо мне, как гладил лоб прохладной рукой, пока думал, что я сплю, как перебирал влажные волосы на виске, как заставлял переодеться, как перестилал мне постель, а потом и вовсе варил мне легкий куриный суп.

– И давно болеет? – снова спросила я, не в силах остаться безучастной.

Но дядя Паша отреагировал странно. Отложил приборы и тяжело на меня посмотрел.

– Слава, тебе эта информация зачем? – и от этого совершенно правильного вопроса все внутренности внутри меня скрутило тугим узлом.

Что ответить? Что я волнуюсь за этого предателя? Что я переживаю, все ли с ним будет хорошо? Какой бред! Меня не должно это волновать. Не должно! Но, черт возьми, волнует…

– Не за чем, – вырвалось из меня тихо и, казалось бы, против воли.

Уставилась в тарелку и молча заставила себя есть то, что предложено. Что ела? Непонятно. Как на вкус? Неопределенно. Все мысли не здесь. И я не здесь.

Во время десерта у отчима зазвонил телефон, и я вся обратилась в слух, но из трубки доносилось лишь мерное бурчание, а дядя Паша только и делал, что произносил сплошные:

– Угу…ага…понял…угу…ясно…спасибо, Юлия Александровна и до свидания, – а потом отключился.

Секунда, две, три…десять.

– Что говорит? – наконец-то спрашивает моя мама и я смотрю на взрослых во все глаза.

– Литическое ставить отказался, – сухо подвел черту отчим, а я меня форменно бомбануло.

– Идиот! – зарычала я и оттолкнула от себя тарелку.

– Что, прости? – нахмурился дядя Паша, а мама недоуменно на меня посмотрела.

– Я говорю, что сын у вас идиот! – схватила телефон, зашла в его контакт, пыхтя от раздражения как паровоз, и удалила все его номера из «черного списка», а потом нажала на зеленую трубку.

Гудок. Гудок. Еще один. И за столом тишина.

Не берет.

И где-то там, за ребрами что-то противно заскребло и заныло. Конечно, захочет он со мной говорить, после того как я про него столько всего наговорила, как же. И ведь я специально это сделала! Чтобы он услышал! Чтобы не мне одной было больно!

Снова набираю и снова натыкаюсь на бездушные гудки.

– Слав, он тебе не ответит, – припечатывает отчим.

Тебе!

– Тогда вы ему позвоните! – психую я.

– Результат будет таким же, – кивает он на мой телефон.

– Почему? – в третий раз набираю я этому дураку.

– Потому что у него температура под сорок и он, скорее всего, в отключке, – окончательно добивает меня дядя Паша.

– Боже! – снова тру я пальцами лоб.

И тишина почему-то накаляет меня до предела, а в голову лезут совсем ненужные мысли и воспоминания. Например, те, где я совсем недавно сама точно так же мучилась от простуды и как мне было одиноко лежать в своей квартире одной, как было страшно, что он ушел и больше не вернется. А потом радовалась как несмышленая курица, когда он притащил мне тот самый глупый суп.

– И…и что же он сейчас совсем один? – нарушаю я молчание, между нами.

– Ну, я хотел составить ему компанию, но он меня прогнал, да и доктору тоже не был рад, – пожал плечами мужчина, – не понимает, что сам же себе делает хуже. Разболеется, пойдут осложнения. Итак, уже третий день пластом лежит.

И в груди у меня все обмерло. Третий день! Господи…

– Дядь Паш, а от его квартиры запасные ключи у вас ведь тоже есть? – осторожно спросила я и отвела глаза.

– Ну, допустим, есть, – получила я неоднозначный ответ, но мне и того было достаточно для придания нужного ускорения.