Девочка-яд

Ай и плевать!

Нахмурился и сразу же двинул в сторону лестницы. Я не спал со вчерашнего утра и все по вине одной зеленоглазой стервы, что добралась до моих мозгов и взбила их в неприглядную пену. Стерва! Шел по ступеням и с каждым шагом будто бы умирал.

Что я буду делать, если ее нет? Что я, черт возьми, буду делать?

Пролет осилил и на минуту остановился перевести дух. Как будто марафон пробежал. Сердце трепыхается на последнем издыхании, тело кидает, то в жар, то в холод, а пульс просто зашкаливает. Глубоко выдохнул и двинул дальше, а потом меня как молнией припечатало.

Она.

Ни на кого в этом грешном мире я так остро не реагировал.

Поднял глаза, и тут же с головой занырнул в нее, и захлебнулся.

Весь ее вид – как удар в живот. Припухшие, искусанные губы. И можно было бы подумать, что от страстных поцелуев, если бы не красные, заплаканные глаза. Боже, что это?

Рванула прочь, а я, не раздумывая ни секунды, за ней. Только бы успеть. Успел. А потом просто снес ее и повалил на кровать, дурея от того, что вновь держу ее в своих руках. Идеальная! Почти тут же сошел с ума от того, что не желал чувствовать то, что чувствовал только рядом с ней. Презирал себя за эту слабость, но, ровным счетом, ничего не мог с собой поделать.

Я увяз, глубоко, по самые гланды и виновата в этом только эта девушка, что лежала сейчас подо мной.

– Глазки чего красные, Ясенька? – спрашиваю я ее, но она тут же отворачивается, – Ты думаешь, я по бабам ходил? – наугад бью я и почти плыву мозгом, когда вижу характерную реакцию, которую не спутаешь ни с чем в это мире.

– Я о тебе не думаю вообще, – зло цедит она, но ее дыхание выдает ее с головой.

– А я о тебе думаю…вообще, – планомерно бомбардирую я ее словами.

– Уходи, – ее голос наполнен горечью и дрожит, а еще я вижу, что в уголке ее глаз собралась влага.

– Я только пришел, ты чего, – я прикасаюсь пальцами к ее подбородку и настойчиво поворачивают лицо к себе. Но лишь только, чтобы убедиться, что меня не мучают галлюцинации.

– Что ты делаешь? – вдруг спрашивает она и ее взгляд красноречиво опускается на мои губы. Бам! Сойти с ума только от одного понимания, что она хотела бы повторить то, что было, между нами, там, в прохладе бассейна.

– Собираюсь засунуть свой язык в твой рот, – и я наклоняюсь ближе, – мне надо, Яся, – и еще ближе, пока мы не начинаем дышать одним воздухом на двоих, – и тебе тоже.

И она не отталкивает меня, а только смиренно ждет моих дальнейших действий. Сколько раз я мечтал об этом? Сколько раз фантазировал, что вот так приду к ней и она меня не прогонит? Не счесть. Уж не знаю в какие игры она играет на этот раз, но я больше их не хотел. Мне они больше не нравились. Я пас, черт возьми! Тихо рассмеялся и тут же словил ее недоуменный взгляд.

Да, девочка моя, придется и тебе пройти через то, в чем я сейчас так отчаянно барахтаюсь.

– Задышала, сестрица. И так смотришь. Ждешь моего поцелуя, да? А зря. Ты теперь для меня как холодная котлета, которую до рези в глазах не хочется трогать. И знаешь почему, м-м? Потому что тебя уже подержал в руках другой. Это все. Больше не интересно.

А потом я ушел. Прямиком в душ, где в хлам об плитку разбил руку, колошматя по ней со всей дури. Боль физическая хотя бы перекрывала вопли совести. Ну как я мог ей такое сказать? Как? И я бил, снова и снова.

Иначе бы вернулся к ней. Вот такой я махровый придурок, господа.

Утром проснулся совершенно разбитый, принял душ, выпил чашку безобразного кофе без сахара и вызвал такси. Мимо, застывшей в дверях, Ярославы прошел будто мимо предмета мебели, хотя внутри меня взрывались петарды, разнося в щепки все на своем пути. Не смотрел на нее, просто запретил себе это делать. Иначе – беда.

На парах еще долго хмуро сидел и смотрел в никуда, а потом все-таки понял, что не смогу я поступить по-другому. После учебы рванул к отцу в офис, еле дождался пока у того закончится какое-то супер-пупер важное совещание, а потом поспешно зашел к нему в кабинет.

– Ну привет что ли, сын, – наконец-то нарушил затянувшуюся тишину родитель.

– Пап, я с вами на Бали, – выдавил я из себя и еще сильнее возненавидел сводную. Стоял и задыхался от этого деструктива.

– А друзья что? – будто между делом спросил отец.

– На море хочу, – а про себя добавил «с ней».

– Ну не вопрос, вилла большая и ты влезешь. Вылетаем двадцать девятого, поздно вечером.

– Отлично, – подвел я черту и двинул на выход.

– Ян? – окликнул меня отец, и я вынужден был притормозить, – Что с рукой?

Я тут же посмотрел на разбитые костяшки и нахмурился.

– Повздорил, – сухо отрапортовал я.

– С кем?

– Со стенкой, пап, – психанул я и отмахнулся, – слушай, я пойду, увидимся за ужином.

И ушел, пытаясь погрузиться мыслями в дела, но ни черта не получалось. Смотрел на часы, понимая, что у нее как раз уже закончились пары, но ничего не предпринимал. Все, демоверсия извозчика подошла к концу. И меня разрывали на куски противоречия. Меня топила какая-то непонятная душевная тоска. Меня все вокруг бесило и раздражало. Но я стойко пытался оставаться на плаву, хотя бы для видимости.

День за днем. Не обращая внимания на то, как она непонимающе смотрит, когда я уезжаю без нее в город. Не придавая значения ее вопросам на эту тему за ужином. Игнорируя ее по всем фронтам и загибаясь от непонятного, гнетущего чувства, что распирает мне грудную клетку.

На выходных опять не пришел домой. Репетировали с пацанами Новый год, раз уж я сваливаю за бугор. Отметили эпично, окончательно и бесповоротно принимая в свою банду Стаса Гордеева. Прекрасная замена Громову, если уж так посмотреть.

И опять новая неделя, благо, что короткая. Чемодан собрал уже давно. Да и что мне там было нужно? Пару маек да трусов – вот и весь гардероб. Но вот кое-что я все-таки забыл. Точнее, я помнил и думал об этом все время, но гнал мысли прочь, не решаясь сделать последний шаг. Но сам себе же в который раз и проиграл.

Накануне вылета подрулил к ЦУМу и долго бродил среди бутиков и стеллажей. Но я ведь знал, зачем приехал, давно уже увидел где-то на рекламном баннере и подумал, что это то, что Ей бы подошло. Нашел и, не задумываясь, купил. Упаковал в красивый зеленый бархат и сунул коробульку себе в карман, а потом оцепенел от шока.

Я купил ей подарок. Господи, ну какое на хрен Бали я собрался? Мне в психушку надо, а не солнечные ванны принимать. Ой, дебил!

Покрутил головой и зашел еще в какой-то парфюмерный магазин. Не раздумывая, взял еще два подарочных сертификата Светлане и отцу. Нафига отцу? Да черт его знает. Пусть себе кремиков омолаживающих прикупит, полтинник же как-никак.

Так и дожил до вылета. Косо, криво, но ничего. В аэропорт опоздал. Отец пару раз даже сообщение написал, мол «ты где?». Ну, а я что? Московские пробки, да под Новый год никто не отменял. Хотя Ветров торопился, как одержимый, нарушая все известные правила дорожного движения, попутно обсуждая Громова: