Девочка. Книга первая

Вода давила на меня своей глубиной, в голове шумело и трещало от погружения, уши опять заложило, и я повторила процедуру продува. Я ощущала темноту и холод, и только Его торс, вокруг которого я обвилась, его ладонь на моем лице, не позволявшая мне выдохнуть остатки воздуха, и его рука, плотно сжимавшая мою поясницу, были для меня ориентиром и опорой.

Я чувствовала, что достигла дна, полностью находясь в Его тисках и чувствуя его эрекцию лоном. Я еще крепче обвила его фигуру, сжимаясь и снаружи и внутри, целиком и полностью переплетаясь с ним. Несколько замедленных нажимов внутри меня… нажим… еще нажим… еще нажим… и еще один… и я почувствовала внизу живота горячий поток его ртути. Это было очень странное ощущение, но мне уже не хватало воздуха, чтобы концентрировать свое внимание — я начала задыхаться, грудную клетку разрывало от недостатка кислорода, в голове начало гудеть, а сердце онемело.

ДОВЕРИЕ. КОГДА ЛЮБИШЬ ЧЕЛОВЕКА, ТЫ ЕМУ ДОВЕРЯЕШЬ.

Я еще сильнее вжалась в него, будто растворяясь в моем Мужчине, и почувствовала, как стала с ним одним целым, обвивая всего его руками, ногами, волосами, лоном. Внезапно он надавил на мою грудную клетку, чем вызвал мой выдох, и в следующее мгновение я ощутила, как он, все еще зажимая мой нос ладонью, приоткрыл мои губы своими и вдохнул в меня свой воздух. Я рефлекторно сделала глубокий вдох, жадно и эгоистично наполняя легкие, плотно обволакивая его рот своими губами. Его воздух отличался от того, что был на поверхности, собственно, я даже не почувствовала, что вдохнула кислород, я по-прежнему задыхалась, но меня немного отпустило и грудную клетку перестало разрывать на части. На задворках сознания я почувствовала, как он вышел из меня, лишая меня своего тепла, мощный вертикальный толчок, и мы стартовали вверх, рассекая водную толщу.

Мы вынырнули на поверхность, разбрызгивая фонтан воды в разные стороны, и я с жадностью начала заглатывать кислород, обжигая горло. Голова кружилась, меня трясло крупной дрожью, волосы, прилипшие к лицу мешали, и я пребывала в какой-то эйфории после погружения.

— Не дыши так часто, — тихо приказал он, одной рукой прощупывая, словно массируя, мой позвоночник и затылок, и я попыталась унять колотившееся сердце и восстановить дыхание, крепко обнимая его за шею.

Мы замерли на середине бассейна, покачиваясь в воде. Барретт глубоко, но ровно дышал, перебирал ногами, удерживая нас на поверхности, и лишь мощные удары его сердца эхом отдавались у меня в груди. Наконец он медленно, словно влекомый течением, поплыл к бортику. Мое сердце нехотя, но все же успокаивало свой ритм, меня бил озноб то ли от холода, то ли от погружения, и на смену эйфории пришла апатия. Молча разжав мои трясущиеся руки, Барретт оторвал меня от своей шеи, отбирая у меня возможность слышать его биение сердца, подхватил меня за талию и усадил на лежавший на бортике бассейна мокрый халат. Просканировав мое лицо, он прощупал мой пульс на запястье и также молча отпустил меня.

Отплыв вдоль бортика на пару ярдов, он ловко выскочил из воды и уверенно направился в гардеробную, демонстрируя свой могучий, словно высеченный из мрамора торс древнегреческого бога Посейдона, а также Орла, который смотрел на меня подозрительно, но спокойно.

Подогнув и обняв свои колени, я пыталась согреться и унять озноб, но получалось плохо, так же как и прийти в себя. Каждый раз этот мужчина умело играл моими чувствами, извлекая их на поверхность, заставляя их переливаться нужными ему цветами и оттенками. Только теперь к моим эмоциям добавилось еще и непонятное состояние, которое вынудило мое сердце биться быстрее. После этого эпизода в бассейне я осознала: несмотря на то, что вся моя жизнь целиком и полностью зависела от этого мужчины, пока я пребывала в темной бездне, я не испытывала ни испуга, ни страха, ни паники. Словно все мои жизненные инстинкты доверились ему, точно зная, как правильно поступить. Словно моя душа, осваиваясь в Его мрачном холодном пространстве, совсем не боялась находиться в пугающем лабиринте его загадочной души.

Тем временем Барретт вышел из раздевалки с обмотанным вокруг бедер маленьким полотенцем и, направляясь к выходу, спокойно произнес, не оборачиваясь:

— Сегодня вечером тебе доставят такую же одежду.

Его тон, его слова словно вывели меня из транса, на меня опять нахлынули воспоминания той ночи, когда он был в казино, перед глазами встала картинка роскошных сестер Романофф в их изысканном белье, и вся моя злость, ревность и гнев вернулись, приводя меня в чувство и избавляя меня от новой иллюзии, которая незаметно закралась в мое сердце.

Я посмотрела исподлобья на его удаляющуюся фигуру и жестко произнесла:

— Ты не заставишь меня носить это чертово белье!

Мои слова эхом разлетелись по бассейну, спина Барретта напряглась, и он остановился.

Глава 26

Барретт медленно начал поворачиваться ко мне, а я, чтобы окончательно расставить все точки над “i”, добавила:

— Я никогда не стану копией твоих девушек Романофф!

Он бросил на меня недовольный взгляд и жестко произнес:

— Включи логику. Зачем мне делать из тебя копию, если есть оригинал, которым я всегда могу воспользоваться.

Я нахмурилась, пытаясь осознать простую логическую цепочку его слов воспаленным сознанием, подпитанным выбросом адреналина в кровь, как внезапно услышала:

— Наказана еще на неделю.

Его спокойный невозмутимый баритон, эхом прокатившийся по бассейну, прозвучал, как приговор, который словно ледяным отрезвляющим потоком обрушился на мою голову.

— Ты не можешь так поступить со мной, — отрицательно качая головой, всматривалась я в его непроницаемое лицо. — У меня на следующей неделе начинается университет, и мне нужно выходить на работу!

— Думай, прежде чем что-то делать. Учись отвечать за свои поступки, — равнодушно ответил он и, развернувшись, направился к выходу.

Еще до конца не осознавая случившееся, я, сжав кулаки, бросила ему в спину:

— Ты не имеешь права! Я всем расскажу, что ты удерживаешь меня здесь силой!

— Телефон у тебя есть, — спокойно ответил он, не оборачиваясь, и вышел за дверь.

Он сказал это так спокойно и уверенно, что у меня ни осталось никаких сомнений — ему были не страшны мои угрозы.

Я подтянула ноги к груди, чтобы согреться, и уткнулась лбом в колени. Почему я могла чувствовать к этому мужчине безграничное доверие, ощущать общий с ним мир, как пять минут назад на глубине бассейна, зная о его деспотизме и жесткости. Как у меня получалось принимать все его темные ипостаси и при этом не испытывать ненависти или недоверия? Не зная ответы на эти вопросы, я вздохнула и, отодвинув эмоции, задумалась, что мне делать в сложившейся ситуации и есть ли у меня выход?

Равно как и неделю назад — выхода я не видела. Если я расскажу все подругам или обращусь сама в полицию — это не решение проблемы, скорее наоборот. Мое имя и репутацию будут трепать на каждом перекрестке, весь университет будет тыкать в меня пальцем, но главное было не это. ОТЕЦ. Если он узнает правду, какой ценой досталась ему работа и решение проблем с домом и банком, — будет гарантированный инфаркт. Я не могла пойти на такой риск — если с отцом что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Я уже потеряла маму, и отец — все, что у меня осталось.

Сидя на мокром халате, я начинала чувствовать накатившую на меня волну усталости. Меня било мелкой дрожью, то ли от того, что я вся продрогла, то ли от пережитых ощущений. Поверхность воды была ровной и спокойной, словно пять минут назад здесь и не было бури, словно водная стихия, лишившись души, угомонилась без своего Бога Посейдона и смотрела на меня безразличным холодным оком. Я смотрела на эту бездушную гладь, по которой расползлось белье "от Саши", и понимала всю черную иронию, кривую усмешку Дьявола — это белье и было провокатором моей ревности и злых эмоций.

Умом я понимала, что мне нужно было встать, надеть на себя хоть что-нибудь и уйти в свою комнату, но после выброса адреналина наступила вязкая апатия, и я никак не могла отвести взгляда от дна бассейна, где виднелись утонувшие вещи, будто цветные кляксы, размазанные на темно-синей палитре. Не знаю, сколько прошло времени, но я все же заставила себя подняться и дойти до раздевалки. Без труда найдя халат, я поплотнее в него укуталась и пошла к себе в комнату.

Зайдя в спальню, я устало опустилась на кровать и решила, что все проблемы с работой, университетом и Тигром я буду решать завтра. Сегодня у меня не было никаких сил — ни моральных, ни физических. “Молодец, Харт! — несмотря на усталость, ругала я себя. — Нашла очередную проблему на свою голову. Нет, чтобы промолчать и, наступив на горло ревности и принципам, надеть одежду, так нет, устроила показательные выступления, за которые и продлили срок!”