Девушка для Данте

— Я в полном порядке, — настаивает Мия. Она делает шаг в сторону, спотыкается, а затем снова падает на меня. — Всё отлично.

— Да, ты в порядке, — соглашаюсь я с ней, усиливая хватку на её плече. Интересно, упадет ли она в обморок? И от этой мысли я ещё сильнее удерживаю её. Она вздрагивает, но не уклоняется.

— Ты нравишься Данте, — делится она совсем не тихим шёпотом. — Я могу это утверждать.

Я оглядываюсь по сторонам, проверяя, нет ли кого-то рядом в зоне слышимости. К счастью, никого.

— Почему ты так думаешь? — с любопытством спрашиваю я, и моё сердце пропускает удары. Я не могу нравиться Данте. Нет ни единого шанса, что это так.

Мия пожимает плечами.

— Я не могу этого объяснить. Я знаю это, потому что знаю его.

Что ж, это было информативно. Хотела бы я точно знать, что ей известно, чтобы решить, были ли это просто пьяные размышления или её слова на самом деле заслуживают доверия. Потому что нет никакой возможности того, что я нравлюсь Данте.

— А что насчёт Элены? — спрашиваю я.

Думаю, я могла бы получить как можно больше информации сегодня вечером, пока Мия ещё болтлива. И под болтливостью я имею в виду «вытянуть из неё информацию, пока она пьяна». Я должна чувствовать себя виноватой, но это не так. Мне нравится Мия, и я никогда никому не скажу, о чём она мне рассказала. Это информация только для меня.

Мия фыркает.

— Элена — настоящая стерва. Абсолютная и сущая стерва.

Скажи мне что-нибудь, что я не знаю.

— Что заставляет тебя так говорить? — я действительно произношу это.

Мия недоверчиво смотрит на меня, её зеленые глаза немного рассеяны.

— Ты действительно с ней разговаривала? Она полнейшая стерва.

Ох, отлично. А теперь она совсем расплылась. И она всё больше и больше опирается на меня. Для такой маленькой девушки, как я, она на самом деле тяжелая, и я чувствую, как начинает болеть моя рука.

— Только потому, что их отцы дружат, она думает, что выскочит замуж за Данте. И объединит их семьи. Тогда у них будут и вино, и оливки.

— Она владеет винодельней? — потрясённо спрашиваю я.

Я владею коровами. Элена — вином. Догадайтесь, кто не вписывается в эту картину?

— Её отец владеет винодельней, — поправляет меня Мия. — Но когда-нибудь она будет её. Она хочет выйти замуж за Данте и, возможно, он тоже, потому что он любит угождать своему отцу. Данте — настоящий угодник, — объясняет она. — Он всегда делает то, что от него ожидают. Но это вызывает сожаление. Потому что ты ему нравишься. О, смотри. Говоря о дьяволице...

Я слежу за пьяным взглядом Мии, и моё дыхание застывает в горле. Несмотря на то, что здесь, у воды, холодно, Элена стоит, обернув свои руки вокруг плеч Данте, одетая в крошечное, едва заметное белое бикини.

И она прекрасна.

И её грудь выставлена на обозрение прямо перед Данте.

И я ненавижу её.

И когда она оборачивается и закатывает при виде меня глаза, я понимаю, что она тоже меня ненавидит.

Глава 8

Я усаживаю Мию в складное кресло, убедившись, что у неё есть бутылка воды, прежде чем оставить её. Я оборачиваюсь, чтобы проверить её, и она, обняв бутылку, опускает голову на подлокотник. Она отключится через минуту.

Я осматриваюсь вокруг и восхищаюсь вечеринкой. Они действительно знают, как устроить вечеринку прямо на пляже. Кто-то притащил бесчисленное количество складных стульев, столов, бутылок с пивом и кухонной посуды. Они варят морепродукты и нагревают их до тех пор, пока они не выглядят, как масло. Не представляю, сколько времени ушло на то, чтобы организовать всё это. И я пытаюсь представить, как ребята у меня дома устраивают нечто подобное, но это невозможно. Они не пошли бы на все эти сложности. Обычно мы просто сидим на старых бревнах у реки и пьем из красных пластиковых стаканчиков.

— Риз!

Данте машет мне из кресла возле костра. Он держит то, что кажется гигантским когтем, и я сглатываю, пробираясь к нему.

— Тебе нравятся крабы? — спрашивает он.

— Не знаю, — отвечаю я. — Я никогда их не пробовала.

Он смотрит на меня так, как будто у меня внезапно выросла вторая голова.

— Ты никогда их не пробовала? — пренебрежительно спрашивает Элена. Я даже не сразу понимаю, что она стоит рядом. — Как такое вообще возможно?

Я холодно смотрю на неё.

— Я выросла в центре Соединенных Штатов, в тысяче миль от ближайшего океана. Не так-то легко найти там свежие морепродукты.

— Ах, точно, — Элена делает вид, что только что вспомнила об этом. — Ты же маленькая фермерская девчонка. У вас нет изысканной культуры. Добро пожаловать в Кабреру, дорогая.

Она взмахивает рукой в широком, снисходительном жесте, и я очень хочу сломать её прямо сейчас. Я имею в виду её руку.

— Просто рядом нет океана.

Я поворачиваюсь к ней спиной и сажусь на пустое место рядом с Данте. Я удивлена, что Элена ещё не сидит там, но я пытаюсь выбросить её из головы, когда снимаю обувь и запускаю пальцы ног в мягкий песок.

Данте бросает на меня взгляд, засовывая крабовую ножку между ореховыми крекерами. Он хрустит, и я съёживаюсь от ужасного звука. Зачем кому-то это есть?

— Ты, правда, никогда не пробовала крабовые ножки? — спрашивает он с сомнением, как будто это не может быть правдой.

— Нет, — подтверждаю я. — Никогда.

— Ну, тогда, мой маленький Подсолнух, угощайся, — произносит он.

Я вздрагиваю от этого прозвища. Он шутит надо мной?

Я смотрю на него, и не похоже, чтобы он шутил. Он занят вытаскиванием тягучего белого мяса из сломанных крабовых ног. Он просто пытался быть милым.

«Это было сказано с нежностью, ты, идиотка», — говорю я самой себе. Так что же это значит? Я начинаю влюбляться в него? И прихожу в восторг даже от его слов?

— Вот, попробуй, — указывает Данте, протягивая мне кусочек краба на маленькой вилке, с которой капает растопленное масло. Я изучаю его мгновение, и Данте закатывает глаза.

— Просто попробуй, — говорит он. — Оно же не укусит тебя.

Я позволяю ему опустить вилку мне в рот, ожидая попробовать кусочек рая, как это было, когда пробовала мороженое.