Девушка для Данте

Как бы поступила любая нормальная девушка.

Глава 14

Если я когда-либо в жизни думала, что умираю, я сильно ошибалась. Тогда я даже не была близка к смерти. И я уверена в этом, потому что именно в данный момент я корчусь в предсмертных муках. Так что теперь я знаю, каково это.

Я стону и прячу лицо в подушку, когда утренний свет атакует мои глаза с хладнокровной местью. Моя голова раскалывается. Будто кто-то стучит по моему черепу молотком. И тыкает в глаза острой палкой. И бьёт меня головой об стену. А потом наступает на мой лоб.

Я прищуриваюсь одним открытым глазом. Да кого я обманываю? Я одинока. И у меня похмелье.

И мне это совсем не нравится.

Я снова стону. Это того не стоило. Зачем кому-то в здравом уме делать это с собой?

Мой телефон жужжит, и я понимаю, что это именно он разбудил меня в первую очередь. Я понятия не имею, как долго он звонит, но протягиваю руку, чтобы неуклюже схватить его, и вглядываюсь в экран.

Квинн МакКейн.

Ох, отлично.

Именно тот, с кем бы я хотела сейчас поболтать.

Сарказм.

Я бросаю телефон обратно на кровать, а затем накрываю глаза ладонью. Я не собираюсь отвечать. И никто не может заставить меня. У меня похмелье, и я раздражена.

Мой телефон молчит в течение ничтожной минуты, прежде чем снова начинает звонить. Я переключаю вызов на голосовую почту. Он снова начинает звонить. Это повторяется ещё дважды, прежде чем я понимаю, что Квинн не собирается сдаваться. Он намерен поговорить со мной.

Уф.

Я рычу в трубку.

— Что?

Краткая тишина.

— Риз? — Квинн застигнут врасплох, потому что обычно я не веду себя как стерва, даже в «эти» дни месяца. Уравновешенная девушка-соседка. Это я. Это моё вечное проклятие. — С тобой всё в порядке?

И он на самом деле кажется обеспокоенным, так что я чувствую себя плохо из-за того, что я чуть не откусила ему голову. Вроде того.

Я глотаю густую слюну, которая скапливается у меня во рту. Вот она радость от похмелья. Не понимаю... почему люди сознательно делают с собой такое?

— Я в порядке, — уверяю его я и даже звучу несколько убедительно. — У меня просто сильная головная боль. Почему ты звонишь мне по сто раз? Что-то не так?

— Всё не так, — стонет он в трубку. Я могу слышать боль в его голосе, что меня сразу настораживает, и я сажусь прямо в постели, хотя моя голова может взорваться от контакта со светом.

— С Беккой всё в порядке? — быстро спрашиваю я. Тысячи различных сценариев проносятся в моей голове, среди них нет ни одного радужного и большинство из них связано с кровью. Автомобильная авария. Инцидент с верховой ездой. Утопление. Болезнь. Операция?

— Нет, — отвечает Квинн. — Не всё в порядке. Она не хочет меня слушать, и я не знаю, что с этим делать.

Я начинаю успокаиваться. Ничего не случилось. Почему я всегда такой параноик?

— Итак, с ней ничего не произошло? — я просто должна прояснить этот момент.

Короткая пауза.

— Нет, с ней не случилось ничего плохого. Просто всё в полном беспорядке. И, ты знаешь, это всё твоя вина.

— Ох, отлично. Конечно же, не ты, — огрызаюсь я. — Послушай. Бекка прочла мой дневник. Это никого не заботит? Она пришла в мой дом, чтобы взять мою одежду, и она рылась в моих вещах. Но никого не заботит эта часть истории. Нет, все хотят делать вид, будто мы с тобой изменяли. А мы этого не делали.

— Ты не обязана рассказывать мне об этом, — я слышу, что это ранит его. — Я понимаю, что мы не обманывали её.

— Так почему Бекка злится на тебя? — Мне любопытно знать, и так как Бекка не хочет говорить со мной, Квинн — мой единственный источник информации.

Он шмыгает носом. Он что, плачет? Серьёзно? О. Боже. Мой. Должно быть, всё очень плохо.

— Когда Бекка позвонила мне и рассказала о твоём дневнике, где-то в разговоре я упомянул, что давным-давно, много лет назад, я тоже был влюблён в тебя. Я подумал, что это смешно из-за неудачного времени, и всё такое. Но Бекка не считала это забавным.

Мир останавливается и замирает.

Или, по крайней мере, мой мир.

— Ты был влюблён в меня? — шепчу я. Всё, что громче мягкого шёпота, бьёт по моей черепной коробке, словно забивает гвозди. Такие длинные, трёхдюймовые гвозди.

Эта новость должна быть потрясающей. Сногсшибательной. Удивительной. И всего лишь неделю назад, прежде чем Данте Гилиберти фактически захватил моё сердце, на его месте был именно Квинн.

Но сейчас это только кажется грустным.

Или забавным.

Действительно, неудачное время. Особенно учитывая весь драматизм, который спровоцировал этот инцидент.

— Да, я был влюблён в тебя. Но это и не удивительно. Почти все парни из средней школы были влюблены в тебя. В то время наш возраст немного влиял на способность откровенничать.

— Это было в средней школе?

— Почему ты шепчешь? Да, в средней школе. И, думаю, в наш первый год старшей школы тоже. А потом появилась Бекка. С тех пор для меня существовала только Бекка. Но теперь она думает, что я с ней только потому, что я не нравлюсь тебе, хотя это было много лет назад. И она беспокоится, что теперь, когда я узнал, что ты влюблена в меня (кстати, очень не вовремя), я собираюсь порвать с ней и быть с тобой.

Тишина.

Долгая тишина.

— Ты что-нибудь скажешь? — спрашивает он. Я не могу понять его тон голоса. В нём действительно звучит надежда? Ни. Единого. Шанса.

— Квинн, — аккуратно начинаю я. — Ты ведь не надеешься, что я скажу, что мы должны быть вместе?

Тишина.

— Конечно, нет, — наконец отвечает он. Слава Богу, он достаточно хорошо меня знает, чтобы понять мой тон голоса.

Я вздыхаю.

— Хорошо. Потому что я больше не влюблена в тебя. Но даже если бы и была, мы не могли бы так поступить с Беккой. Я абсолютно уверена, что она преодолеет это, как только поймёт, что ты не расстаёшься с ней, чтобы встречаться со мной. Потому что этого не произойдёт.

— Нет? — спрашивает он, и я не могу поверить, что он вообще задал этот вопрос. Все парни такие тупые?

— Нет, — наконец отвечаю я. — Квинн, мы с тобой были друзьями долгое, долгое время. Я ценю нашу дружбу. И ценю дружбу Бекки ещё больше. Пожалуйста, давай просто будем друзьями.

— Замечательно, — соглашается он. — Это отличная идея. Пока ты не сможешь заставить Бекку снова поговорить с нами.

— Ну, с этой задачей ты должен справиться самостоятельно, — говорю ему я. — Но лично я собираюсь дать ей немного времени, чтобы остыть. Я поговорю с ней, когда вернусь.