Девушка, которая не умеет петь

Там звери дикие метались

Днями напролёт,

И воины тёмные сражались,

С полынью пили мёд…

Мартен-бард вопросительно посмотрел на своего короля, готовясь прекратить играть, но Ренери вдруг подал ему знак продолжать дальше. Юноша нахмурился, сложил руки на груди и теперь со всем вниманием наблюдал за Агатой.

Девушка же полностью погрузилась в мелодичные сплетения нот, в великолепные слова такой любимой ею песни. Она уже, кажется, позабыла, что находится в плену в замке северного короля, и что ей грозит скорая смерть.

Агата пела, чуть прикрыв глаза, она наслаждалась музыкой. Да, она пела совсем неумело. Но она пела сердцем.

Музыка её завораживала, и поэтому она не могла сдерживать плавных движений рук, которые служанка то раскидывала в стороны, то прижимала к сердцу. Агата будто бы со всем вниманием и любовью рассказывала всем желающим свою любимую балладу. И рассказывала её так, словно бы эта баллада была самой ценной историей в её жизни.

Ренери на мгновение подумал, что сошел с ума.

Это просто невозможно. Он ещё никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так пел.

Да, эта оборванка совсем бездарна. Тут и скрывать нечего. Её неумение петь и практически всякое отсутствие таланта не могло заставить ни одного хоть мало-мальски воспитанного ценителя музыки выдержать хотя бы куплет подобного пения и не поморщиться от недовольства. Но дело было не в академически поставленном голосе, не в правильном интонировании, тем паче, попадании в ноты…

Дело было в том, как Агата пела без всего этого. Она действительно пела сердцем. Любя музыку, песню, слова песни, инструмент… Весь мир. Она жила этим. Ренери не мог поверить, что он слышит то, чего жаждал услышать так давно.

Где лук мой? Где стрелы? Где меч мой сверкающий?

Где ты, мой защитник, огонь полыхающий?

Как много без вас мне придется пройти?

И как мне без вас друга сердца спасти?..

Музыка лилась – такая прекрасная, завораживающая. И Агата пела со слезами на глазах, с отдачей, так вдохновенно, что Ренери не мог отвлечься даже на секунду. Ему уже казалось, что он сам не помнит, где он находится и что сейчас происходит.

Вложив всю душу, Агата с вдохновением пропела последние слова песни и робко сложила руки на груди, опустив голову. Мартен-бард закончил играть. Струны его лютни замолкли, и в комнате воцарилась гнетущая тишина.

Агата ещё даже не осознала то, что она прошла испытание. Впрочем, девушка ведь и не верила в то, что подобное возможно, и по-прежнему думала о том, что вскоре настанет её конец. Сейчас её расстраивало только то, что её последняя в жизни песня закончилась, а её так не хотелось отпускать.

Король вдруг развернулся и направился к камину. Остановившись возле него, он задумчиво уставился на огонь. Он думал о том, что сейчас видел. Вспоминал лицо Агаты, счастье и скорбь на её лице, её плавные движения. Её радость, её горе. Её наслаждение музыкой и словами песни.

Лиза, уже давно осознавшая, что Ренери не остановил пение Агаты, рассматривала короля с неподдельным удивлением. В любой другой момент она бы подумала, что Ренери таким образом унизил её и её сестру, дав не умеющей петь служанке закончить её отвратительные завывания, но не сейчас.

Лиза, как и её сестра, видела, как Ренери слушал Агату. Обе воспитанницы леди Осткард сразу заметили несказанное ошеломление на красивом лице короля, которое дало им понять, что что-то в пении служанки его поразило. Лиза не могла ничего подумать кроме того, что Ренери просто ненормальный. Её сестра Анна разделяла мысли сестры, однако же, впервые в своей жизни дослушав песню Агаты до конца, она подумала, что у служанки, пусть она и совсем отвратительно поёт, поистине прекрасно получается сделать песню живой. Интересно, как? Анна добивалась этого очень много времени, но успеха так и не достигла.

– Ваше Величество….

Король Ренери по-прежнему безмолвно взирал на огонь. Всё это удивительно и очень интересно. Теперь он не мог и на секунду допустить мысль, что не будет слышать песен в исполнении этой девчонки. И не будет видеть того, как она поёт… Нет-нет, ему это нужно, потому что он уже очень давно искал такое пение. А значит, именно поэтому он не может отпустить её. Даже если она этого попросит.

– Ваше Величество, – прочистив горло, произнёс бард. – Песня спета…

– Что? – всё ещё глядя в огонь, нахмурился Ренери. – Ах, да…

Юноша развернулся и направился обратно к девушкам. Агата вдруг разом осознала, что она прошла испытание, и удивленно замерла, не веря происходящему.

– Как твоё имя? – спросил Ренери, обращаясь к служанке.

Девушка испуганно посмотрела на короля в ответ.

– Агата, Ваше Величество.

– Агата, – словно пробуя имя на вкус, произнес Ренери.

Он хмурился, казался чересчур задумчивым, даже мрачным. Некоторое время в комнате царило молчание, прерываемое лишь треском горящих в камине поленьев и грохотом тягучих громовых раскатов за окном.

Юноша сложил руки на груди и чуть склонил голову. Он смотрел на Агату, изучая её. Его интерес, казалось бы, носил даже некий научный характер.

– Что ж, Агата, – наконец произнес Ренери. – Ты исполнила песню, и я дослушал её до конца. Это значит, что ты прошла испытание, и теперь ты можешь просить у меня исполнить одно твоё желание. Я исполню его, но с условием.

– Условием? – испуганно переспросила Агата.

– Именно, – подтвердил король. – Я исполню твое желание, только если ты навсегда останешься у меня в плену и будешь петь мне всегда, когда я тебя попрошу об этом.

Глава 4

Всё замерло, стихло, потерялось. Агате показалось, что её маленькое сердечко, которое с такой неистовой силой колотилось в груди, вдруг замолкло и остановилось. Служанка почувствовала, как онемели её тонкие пальцы, и как пересохло во рту.

«Я больше никогда не увижу отца, – подумала она. – Никогда так и не узнаю, что такое свобода. Я буду петь… Но что за жизнь будет ждать меня здесь? Не те ли горести и скорби, что мучили меня под властью леди Осткард?»

– Итак? – поторопил Ренери.