Девушка с экрана. История экстремальной любви

— Мне нужно одеться…

Я не стал возражать. Голой я ее туда везти не намеревался.

И пока она собиралась, я мучительно искал синонимы, метафоры, гиперболы и эвфемизмы к моему роману.

Через час мы сели в мою машину, которая была не моей, и поехали кормить Арину. Нас посадили за лучший столик, блок сигарет оставил зарубку в сознании директора — о писателе из Нью-Йорка. И даже дали хорошего официанта, чтобы обслуживал, а не исчезал.

— Мы здесь уже второй раз, — сказала Арина. — Я никогда в жизни не встречалась с писателем.

— Они у вас по профессиям разбиты?

Она нескромно улыбнулась. Арина красиво накрасилась и выглядела сегодня гораздо лучше, чем в первую встречу. А возможно, что-то еще воздействовало. Она как будто читала мои мысли:

— Вам нравится, как я накрасила губы?

— И губы тоже.

— А лицо?

Я кивнул, разглядывая ее.

— Значит, я вам нравлюсь? — Она никогда и ничего не дожидалась.

Из чего это значит?

— Что вы будете есть? — задал я вопрос вместо ответа.

— Вас! — воскликнула она, ярко улыбнувшись, чуть расширив глаза.

— На столе или под столом?

— И там и там, если можно. — Арина засмеялась. — Я буду есть все, что вы закажете.

— А пить?

— Я не пью, — многозначительно сказала она.

Значит, мне показалось…

— Мне нужно выйти, простите.

Я заказал разные закуски, бутылку водки я возил всегда с собой. И попросил местной сладкой воды. В Америке такой нет — есть отравленная кока-кола.

На обратном пути она остановилась возле столика, за которым в одиночестве сидел тучный мужчина, и, стоя в какой-то подчиненной позе, минут пять слушала, что он говорил, не вставая и не глядя на нее. Приглядевшись внимательней, я узнал в нем крупноголового актера, который играл в фильме моего любимого режиссера Панаева «Белое солнце». Оно бывает еще красное, черное, золотое и так далее.

— Старый знакомый, — как ни в чем не бывало сказала она и села рядом.

Закуски уже ждали. Я налил, положил. И проверил:

— Вы хотите меня поцеловать — над столом!

— По какому поводу? — пошутила она.

— За наш великий третий раз!

— Когда, вчера или сегодня?

— Вчера.

— Вам понравилось?! Я рада. Здесь не совсем удобно, вас могут узнать… — она вздохнула. — Кругом одни писатели.

Меня не могла узнать здесь ни одна собака… Зал был полупустой. А те «грибки», что сидели вокруг, разбросанные как…, явно не походили на писателей.

Я не стал настаивать. Я почувствовал его внимательный взгляд. И все-таки почему она стояла в такой виноватой, подчиненной позе? Я отогнал раздумья и, всегда анализируя, заставил себя не делать выводов и заключений.

— Это водка! Вы заказали сладкой воды, как хорошо. Я не могу не запивать.

И своими тонкими пальчиками, без лака, намазала черную икру на бутерброд.

Я опустил несколько кусков льда в большой бокал с водкой.

— Выпьем и закусим, как говорил…

— Кто?

— Не помню кто, возможно Бабель. Важно действие.

В этот момент она скользнула взглядом поверх моего плеча так, чтобы я не заметил. Я не заметил…

Пригубив водку, она тут же стала запивать ее газированной водой со странным названием «Чаяны». Ну как можно дать такое название воде?

— А можно я скажу тост?

— Всенепременно. — Водку пить она явно не умела. Как и ее предшественница. Я наполнил ее рюмку.

— За него, который доставляет мне столько удовольствия.

Я слегка смутился:

— Неожиданный тост.

— И чтобы он доставлял это удовольствие только мне! — пожелала она.

Я чуть не подавился поднесенной к губам водкой. Однако желания ее достаточно скромны!

Она отпила глоток.

— Нужно выпить до дна.

— И тогда исполнится?! — Она допила стопку и спросила: — Почему вы не любите целоваться в губы?

— Это сложный вопрос.

— Но один раз вы меня поцелуете?

— Когда, сейчас?

— Нет, зачем, дома.

Грузный человек поднялся из-за своего стола и, проходя мимо, поклонился. В знак прощания. Она никак не отреагировала.

— А вы собираетесь еще вернуться?

— Конечно! Вы хотите, чтобы я это пропустила!

Подарок Аввакуму, кажется, плакал крупными солеными слезами.

Оказалось, что Арина любит грибы, и я заказал ей жульен, грибной суп, а на горячее — мясо с грибами. Несмотря на ее стройную фигуру, она съела все и сказала, что ее любимое мороженое — фисташковое. В ассортименте было только клубничное и земляничное. Она согласилась на оба сорта, не сопротивляясь.

После чего с удовольствием, граничащим с сексуальным, облизывала ложечку.

— Откуда вас здесь знают? — спросила она.

— Они притворяются, — ответил я.

— Но вам приносят такие вкусные вещи.

— Это потому что я с вами.

Она изящно улыбнулась:

— Вы шутите!..

— А что, плакать придется?

— Хотите попробовать? — предложила с улыбкой она.

— Я подожду своего часа.

— Это когда, в кровати?!

— Вы на редкость смышлены.

Я выпил еще стопку и попросил счет. Ее щеки раскраснелись, водка разрумянила лицо. Я знал, что напою ее дома. Мне интересно было, что она вытворит в постели — пьяной.

Я вел машину по снежным улицам одной рукой, пока она разглядывала мой профиль.

— И что вы там изучили?

— Разное, всякое.

Дома она сразу разделась и легла в постель. Мне это понравилось. Хотя я не понял, был ли это намек на что-то…

— Ложись скорее, только включи музыку.

Она с шепотом и стоном скользила подо мной, возбуждая все больше и больше. Ее не нужно было долго подготавливать или целовать. Она заводилась с пол-оборота. И была готова в то же мгновение, когда и я. То есть практически сразу.

Позднее, за обязательным чаем с конфетами, она говорит:

— Двадцать первого декабря премьера моего нового фильма «Зимняя рапсодия», в кинотеатре «Марс». Если хочешь, можешь приехать.

— С кем же вы рапсодируете?

— Его зовут Панкин, это наш Сильвестр Сталлоне.

— А кого вы играете?

— Главную роль. Я там вся крутая такая — это детектив.

— Я не люблю детективы. И не читаю их никогда.

— Вы же хотели увидеть меня в кино?!

— Только ради ваших прекрасных глаз. — Хотя они у нее не были прекрасными.