Девушка с острова Тарт

И вот, это случилось. Они пришли на завтрак вместе и под руку, одними из первых. Тирион обнаружил, что мать изменила своей привычке, выпустив два длинных локона по обе стороны лица, чтобы затем сколоть их над пучком, образуя потрясающей красоты корону. В ее ушах мерцали серьги с рубинами, лицо носило отпечаток умиротворения, пока она шла к столу, но потом резко сменилось маской контроля. Ни одной эмоции, чистый лист. Она готовится к нападению, понял сын.

— Доброе утро, — начал он, опасаясь, что голос дрогнет.

— Доброе, — ответила она с кивком головы. Тирион улыбнулся ей осторожно. Как показать ей, что знает? Что он на ее стороне? Да и на какой, черт возьми, еще стороне он может быть?

Тайвин медленно подвел ее к креслу по правую руку от себя. Место, всегда занимаемое дядей. Тот как раз подходил к столу, наблюдая это, и когда отец начал пододвигать тяжелый резной стул, помогая матери сесть, рука дяди легла поверх правой Тайвина. В этом жесте было ободрение, а во взгляде читалось понимание и облегчение. Еще один камень в огород старшего поколения. Киван, как минимум он, знал, что она жива. И не сказал, не намекнул. В носу защипало снова. Я рос сиротой… для чего?

Нет, не сейчас. Не смей ее демонизировать. Она всего лишь человек, и этот человек нуждается в помощи сейчас.

Дядя сел по правую руку от матери, о чем-то ее спросил. Она ответила с полуулыбкой. Он указал пальцем на ее правую руку. И тут Тирион тоже заметил кольцо. Маленькое золотое колечко обвивало безымянный на ее правой руке. Он метнул взгляд на руки отца. Ошибки быть не может — он теперь носил обручальное на правой руке. Такое же, как у матери. И это могло означать только одно. О да, его отец был мастером драматического жеста, в этом не было сомнений. Так отчего же ему на миг показалось, что повеяло холодом от этой, в общем-то радостной, новости?

========== 4.26. Все о моей матери / Серсея ==========

— Подойди, это любопытно.

Серсея скользнула с кровати с неохотой. Сейчас она бы просто поспала. С некоторых пор она повадилась засыпать на плече Ланселя, перспектива ее уже немного пугала. Ведь с ним было уютно, а это могло закончиться катастрофой. Не заигрывайся, напомнила она себе в который уже раз. Он всего лишь пешка, даже не фигура в этой игре. Ты с ним, потому что так Джейме ревнует. И это обеспечит тебе сказочной красоты примирение и приблизит крах его так называемых отношений с этим чудовищем непонятного пола. И все. А Лансель просто отойдет в сторону. Что ему еще останется? Ни Серсея, ни Джейме не знали преград, если по-настоящему чего-то хотели. А уж если хотели оба…

— Что я могу интересного увидеть зимой из окна? — зевнув, произнесла она, завязывая халат. Потом подошла к Ланселю, по-хозяйски прижалась спиной. Он также обстоятельно сомкнул в замок руки на ее талии. Теплый, черт, просто печка. И так дышит будоражаще.

— Пока не увидишь — все равно не узнаешь, — сказал он. Оба вгляделись в пургу за окном.

Окна спальни Серсеи выходили на угол дома, так что просматривались сразу две стороны. Это окно давало хороший обзор подъезжающих к гаражу автомобилей. Один из них — отцовский золотой пыжик — как раз застыл перед воротами. Вероятно, створку заклинило, а на ночной внезапный визит хозяина некому было среагировать. Отец вышел из машины, откапывая створку кованых ворот. Он двигался легко, словно был юным и свежим, но в каждом шаге пела хорошо знакомая ей львиная охотничья песня. Сильный мужчина шел по двору. В том, как он решительными взмахами откапывал створку, было что-то от Джеймса Бонда или от хищного зверя. Серсея залюбовалась им и неожиданно обнаружила рядом еще одного человека. Женщина невысокого роста решительно присела на корточки рядом, орудуя второй лопатой. Тайвин не мешал ей, хотя и явно пытался оградить от работы. Та со смехом продолжала, а потом слепила снежок и с размаху одарила им защитника. А потом…

— Детсад какой-то! — выдохнула Серсея возмущенно.

Парочка на улице гонялась друг за другом вокруг машины, осыпая снежками. Наконец Тайвин нагнал свою спутницу и заключил в объятья. Даже из окна было видно, что они целуются.

— А по мне, так они очень милые, — прошептал Ланс ей в самое ухо, вызвав марш беспокойных мурашек вдоль позвоночника. Руки его с талии съехали на бедра, да там и остались, легко нажимая. Зараза, он меня успокаивает или провоцирует?

— Какого черта мой отец обжимается под окнами с какой-то бабой? — фыркнула Серсея. — И почему я должна находить в это что-то милое?

— Каждый человек заслуживает любви, — шепнул ей Лансель, поворачивая к себе боком. Теперь он дышал ей в ухо, а горячая ладонь следовала маршрутом затылок-спина-бедро-спина затылок, распаляя воображение.

— Отец — не человек. Он глава семьи, — сказала на это Серсея, поворачиваясь к нему. — Знать не хочу никаких посторонних баб. Леди Кастерли умерла много лет назад. Только моя мать была достойна быть рядом с ним, иначе бы он нашел ей замену. А эту выскочку я поставлю на место, путь только попробует пикнуть!

— Ну-ну, — ухмыльнулся Лансель, целуя ее в шею.

***

Она спускалась на завтрак с опозданием. С ноги время от времени падала балетка, и Серсею это страшно злило. К тому же от запланированного выхода к столу в халатике на голое тело ее долго отговаривал Лансель, а потом банально привел его в полную негодность. Зараза! Она спускалась к столу далеко не в полном боевом облачении, но ведь была суббота, разве нет? Вполне подходящим виделся светлый кашемировый свитер, стекающий с одного плеча ласковым касанием, голубые джеггинсы и золотые балетки. Волосы, схваченные надо лбом так, что вся грива за плечами служила фоном ее лицу. Минимум косметики, максимум злости. Утро никогда не было ее любимым временем суток. Даже субботнее.

Она влетела в обеденный зал, споткнувшись на пороге. Чертовы балетки выкинуть при первой возможности! Она склонилась к непокорной обуви, а когда вновь, рывком швырнув назад массу волос, распрямилась, ее глазам предстала странная картина.

За столом происходило какое-то непонятное движение. Все перемещались, раскланивались, двигали стулья. Что, черт возьми, такое? И почему, семь долбаных пекл и полпекла впридачу лично от нее, эта баба сидит на месте дяди? Он что, привел ее в дом насовсем? У отца совсем съехала кукушка вместе с представлениями о том, что хорошо для семьи, а что нет! Хренов глава всея ланнистеровского дома. И это он ее учит жизни! С ума сойти!

Она подбежала к своему стулу, стрельнула в отца нервным взглядом и пропела самым своим ангельским голосом:

— Доброе утро, папа.

— Доброе, Серсея, — ответил отец тепло, но напряженно.

— Что за чехарда со стульями этим утром? — уточнила дочь, не спеша занять свое место. Лансель вполоборота к ней манил на свободный стул рядом с ним. Нет уж, подождешь.

— Я был бы тебе очень признателен, — начал отец, — если бы ты села на свое место, которое так красноречиво указывает тебе твой кузен.

А не то что? — проорала она мысленно.

— Папа, не вижу причин не отвечать на простой вопрос, — жеманно улыбнулась дочь, не сдвинувшись ни на дюйм.

— Сядь, — теперь голос отца начал пригибать к земле. Что он сделает, если она не подчинится? Пока она размышляла, Ланс выскользнул из-за стола и взял ее за руку, шепча на ухо тихой скороговоркой:

— Ты потрясающа, утро субботы, милая, давай, поскандалишь чуть позже. Обещаю тебя спровоцировать, только не здесь и не сейчас, умоляю.