Девушка с острова Тарт

— Конечно, я была уверена, что ты узнаешь Ашу, — всплеснула руками Санса. — Вы же в одной команде. Знаешь, когда я наблюдала за вами из верхней смотровой, обнаружила, какая удивительная связь между игроками. Вы чувствуете, что и кто будет делать до начала действия, по мелким движениям опознаете и реагируете правильно. Мне кажется, этот процесс запускается в подсознании, и вы даже не отдаете себе отчета, почему и что решаете. Я пыталась отловить эти мельчайшие колебания мимики на лице или движения рук, тел, крутила повторы без конца. Вот у тебя, Сандор, дергается глаз перед блоком.

— Ага, — подтвердил ошарашенный парень. Много лет назад ему сказал об этом брат, когда они еще отрабатывали блоки и атаки вдвоем. Сандора тогда только-только еще выбирали для сборной, а Григор к тому времени уже пару лет играл. Он даже пытался работать с этой своей реакцией, специально приоткрывал глаз, чтобы он не закрывался. В итоге вместо всем заметного подмигивания он едва дергал глазом, но движение по-прежнему осталось.

— Я узнала твою страшную тайну и теперь должна молчать? — уточнила Санса, подсаживаясь поближе.

— Ты еще не рассказала братьям? — удивился Сандор. Его рука бережно накрыла ладонь Сансы. Девушка улыбнулась, наклонив голову над столом, волосы всколыхнулись, словно огонь в камине.

— Нет. И не собираюсь. Пусть это будет тайна, хорошо?

На этот раз он не видел ее глаз — мешала темнота, но голову он наклонял нарочито медленно. Ее лицо застыло напротив его, словно в кадре кинофильма. Пауза была ровно такой, чтобы каждый успел убедиться — оба хотят поцелуя. А потом вдруг тонкие запястья девушки оказались на затылке Сандора, а его руки у нее на талии. Тьма укрывала, делала действия смелее, огрубляла все возможные смыслы, а может, смывала наносное, излишнее? Тьма вокруг вскрывала тьму внутри. и обе сливались в одной чернильной кляксе настоящего момента. Ни о чем не буду ее просить, вспыхнуло у него в мозгу. Если она снова сбежит, он что-то с собой сделает. Пусть идет как идет.

========== 4.40. Новый год /Тайвин ==========

Здесь минуты исчезают в пыльном облаке дорожном,

О заветном вспоминают осторожно, осторожно,

Не поранься, не убейся, не ищи в беде спасенья,

Верь, живи, люби, надейся, доверяя ощущениям,

А там, на горе, гуляет ветер и пасутся стада,

А там, на горе, есть сто ответов, кроме «нет», кроме «да»,

А там, на горе, жива надежда на чего-то еще…

Но все это охраняет пулеметный расчет,

Все это охраняет пулеметный расчет,

Все это охраняет…

А там, на горе, закат углями зажигает весну,

А там, на горе, слепит огнями фейерверк — не уснуть,

А там, на горе, все кто-то смотрит вниз, готовя полет,

Но никого не выпускает пулеметный расчет,

Никого не выпускает пулеметный расчет,

никого не выпускает…

Здесь минуты исчезают в пыльном облаке дорожном,

О заветном вспоминают осторожно, осторожно,

Не поранься, не убейся, не ищи в беде спасенья,

Верь, живи, люби, надейся, и готовься к восхождению…

Утро. Хвойный запах из гостиной. Паника на лице Джо и листок в ее руке.

— Я знаю эти строки наизусть. Письмо тебе.

Он пробежал текст, понимая, что тоже знает эту песню. Он даже помнил ее в исполнении Рейгара. Как давно это было…

Когда любовь сильна — ей нет преград,

Она не оробеет, не отступит,

Пусть умоляют, пусть грозят,

Пусть горы злата ей сулят,

Её никто не сломит и не купит,

Нет!

Любовь — она мечтанье и расчет,

Любовь — она безумие и разум,

Любовь непрошенной войдет

Туда, куда закрыт ей вход,

Любовь не подчиняется приказам,

Нет!

Любовь сверкнув, как молния в ночи,

Крушит хитросплетения фортуны,

Звучи же, гимн любви, звучи,

Но могут зазвенеть мечи,

Когда звенеть не в силах больше струны,

Нет!

— Это угроза? — уточнил он, прижимая жену к себе.

— Это напоминание, — ответила Джо. — Он присылает мне этот текст каждый Новый Год. В какие-то годы я просто выкидывал его письма не читая. Тогда он нашел способ доносить их до меня. Однажды вывел на монитор моего компьютера. В ночь, когда я ассистировала на операции, под бой курантов ровно в двенадцать вдруг включилась больничная громкая связь, и из динамиков полилась песня. Мы боролись за жизнь пациентки, у которой были двое маленьких детей. Бригада посчитала, что это нечто свыше, все действовали в эйфории, их подстегнуло. Я потом еле дошла до койки. Он выматывает этими письмами.

— Это ты нашла в больнице?

Джоанну затрясло.

— В кармане пальто. Утром. С вечера там этого листка не было.

— Я перетрясу всех слуг.

— Не надо, Тайвин, не упрощай ему жизнь. Он жаждет твоих действий, как наркоман жаждет дозы. Неужели ты не понимаешь? Вызова и борьбы ему надо. Игнорируй, и он сойдет с ума.

— Толку-то. Он уже сошел с ума.

— Он может стать безумнее, поверь. Я не видела его… достаточно давно. И все же даже раньше у него бывали просветления, почти полные адекватности дни, недели.

— Дай угадаю, — мрачно начал Тайвин. — В эти, как ты говоришь, «просветления» насколько ты близко была?

— Достаточно близко, чтобы понять, что он обречен. И недостаточно, чтобы ты к нему ревновал. И сейчас не надо, прошу!

Она уткнулась ему в грудь лицом, словно хотела разнять мышцы и остов, спрятаться, обвившись вокруг его сердца, и сомкнуть створки ребер за своим телом. Так резные стенки подсвечника прячут пламя свечи от сквозняков.

— Он тебя испытывает, Тай. Потому и бросил письмо внутри дома. Не принимай его игру, просто не принимай. Увязнешь и сойдешь с ума. Не надо. Я могла бы просто не говорить тебе.

— Спасибо, что сказала.

***

Он помнил множество других новых годов. Те, где она была рядом, но еще не принадлежала ему. Те, где уже принадлежала. Те, где их дети радостно сносили елку, круша елочные игрушки. И последнее подмножество того, что он бы назвал одинокими. Годы, в которых было не так много улыбок. Он себе их уж точно не позволял. Давило ли его чувство вины? Временами. Однако он считал, что все сделал правильно, пока она не вернулась. Традиционно дерзко, с левой ноги. И вдруг мир переменился, и елка вдруг запахла как в детстве, и огоньки вспыхивали так, что ему хотелось примкнуть к детскому бешеному хороводу. Определенно, это сумасшествие имеет лишь одну причину.