Девять дней исправления

 - Людей хана - да, - парень присел рядом с ней, у окна, смотрящего на главную дорогу. Если высунутся в него, можно было бы даже увидеть толпу возле замка.

 - А этих людей нет, - закончила девушка.
– Главное, ты жив. Что теперь?

 - Ты спрашиваешь у меня? Ты скажи мне, что теперь. Ты взяла из замка приличный запас еды и, вместо того чтобы потратить его на дорогу в Каганат, осталась в городе. Значит, ты собралась жить дальше со мной?

 - Я хотела знать, чем всё закончится. Я волновалась за твою судьбу.

 - Когда это случилось?

 - Что именно?
– она сказала это так, будто бы они оба не понимали, о чём речь. И при этом в её интонации была слышна насмешка. Она словно говорила "я знаю, но всё равно спрашиваю". Она хотела услышать, как он сформулирует этот вопрос.

 - Когда ты полюбила меня?
– он сформулировал его предельно просто.

 Гэльвка не поспешила с ответом и некоторое время вообще не двигалась, только водила туда-сюда носочком лежащей во всю длину ноги, обутой в кожаный сапожек.

 - Сама не знаю. Пару дней назад, возможно.

 - Тогда, когда я предложил тебе уйти? И ты всё равно приняла моё предложение.

 - Я хотела, чтобы ты разочаровался во мне. Я надеялась, это поможет тебе справиться с чувствами. Чтобы... это не мешало тебе колдовать.

 - Всё получилось.

 - Вот как?

 - Да. Я закрыл своим заклинанием всех от взрыва. Я спас большое количество людей. Но мы с тобой знаем, что на самом деле спасла их ты.

 - Значит, я не зря старалась.

 Гэльвка снова не стала трудиться над интонацией, не стала скрывать обиду. Она находилась где-то посередине между искренностью и притворством. Говорила одно, но подразумевала другое. Это был тот случай, когда не нужно было обращать внимание на смысл слов.

 - Итак, - вздохнул Старагон, - ты убедилась, что твоя затея удалась, убедилась, что со мной всё хорошо. Что ты будешь делать теперь?

 - Зависит от того, что решишь ты, - легко и просто ответила она.
– Прогонишь меня, и я поеду в Каганат, неважно будут у меня шансы добраться или нет. Неважно, дадут ли мне маги ещё еды на дорогу или не дадут. А если попросишь остаться...

 - Почему ты сомневаешься, что я решу.

 - Потому что я тебе больше не нужна. Ты разлюбил меня, разочаровался во мне, отпустил меня в конце концов. Будет вполне логично, если ты не захочешь меня больше видеть.

 - Ну, теперь я знаю правду. Причину, по которой ты так поступила. Знаю, что разочаровался в тебе зря. Как знать, может теперь мои чувства вернутся.

 - И что тогда? По новой? Я снова буду причиной твоих неудач в магии? Как знать, может скоро уже я разочаруюсь в тебе, и всё покатится в бездну.

 - Как знать, - подтвердил Старагон.
– А может быть всё будет наоборот, и у нас всё получится. Мы ведь с тобой столько прошли вместе!

 Так они и остались сидеть в пустом доме, рядом друг с другом, под звук шумящей на улице толпы.

После девятого дня

...

 - Ты что-то не договариваешь, - сквозь вязкий комок в горле сказал Дардарон.

 Трилон откинулся на стенку тюремной комнатушки так, что был слышен шлепок от удара его головы о каменную поверхность.

 - Что я могу не договаривать по-твоему?

 - Ты сказал, что мы из кожи вон лезли, чтобы добыть эту книгу. Из-за неё умер Адриан. Многое из-за неё произошло. Поэтому она была дорога тебе. Но одновременно с этим ты не хотел никому передавать её знания. Потому что тебе они показались опасными. Но все мы прилагали усилия и Адриан умер не за саму книгу. Всё это было ради тех самых знаний. А ты решил похоронить их, а бесполезную бумажку оставить как дань уважения проделанным усилиям? Либо ты ещё больший глупец, чем мне казалось. Либо ты рассказал мне не всё.

 Трилон опустил взгляд.

 - От тебя ничего не утаишь, да? Ты прав, я не стал говорить. Когда книга попала к нам в руки, я долго не решался её прочесть. Ты уговаривал меня, подталкивал, а я всё боялся. Однажды между нами завязался разговор, в котором я объяснил тебе всю важность того, что написано внутри. Ты же пытался убедить меня в том, что я перегибаю палку, что ничего особенного в книге нет, и мне пора было уже давно научить кого-то этому языку и прочитать, наконец, всё, что там написано. Я вразумил тебя, но потом сказал, что... в одном ты прав. Ты был прав в том, что мне нужно было передать эти знания. Они слишком важны, чтобы быть лишь в одной голове. И я научил тебя этому языку. На это ушла неделя. Как раз тогда Аррадра уезжала на лечение, и ты ни на что не отвлекался. Мы сидели в моём кабинете над бумагами, а потом, когда ты тоже знал язык, мы сидели ещё столько же над закрытой книгой. Ни один из нас не решался открыть её. А потом настал день, когда я, наконец, решился. Хотел рассказать тебе, но уже на следующий день убийца Адриана добрался до тебя.

 - Получается...
– ахнул Дардарон.

 - Всё верно. Ты знаешь этот язык. Он находится где-то глубоко в твоём сознании, зарытый тем жутким заклинанием. Ты не можешь вспомнить его, потому что не успел выучить его до свободного уровня.

 - Выучи меня ему заново! Это должно быть быстрее, чем заучивать с нуля.

 - Нет.

 - Выучи!
– Дардарон почувствовал, как внутри закипает гнев.

 - Я не стану.

 - В чём причина? Ты хочешь похоронить знания, запертые в книге?

 - Когда я едва не потерял тебя, я понял, что никакие знания не стоят жизни. Адриан не понимал этого. Мы с тобой не понимали этого. Если всё это не прекратить, ты люди продолжат умирать.

 - Именно этого и добивался тот, кто убил Адриана и стёр мне память!

 - Если бы ты прочитал ту книгу, то понял бы, что мотивы этого человека, возможно, не так темны. Эти знания не принесут ничего хорошего. Я смирился с поражением. Всё, чего я хотел и хочу сейчас, это как можно больше смягчить урон от этого поражения.

 - Тогда я скажу тебе, что буду делать, когда мы победим гэльвов, - сквозь зубы процедил Дардарон.
– Я возьму эту книгу и буду пытаться прочесть её, пока тот язык сам не всплывёт в моей памяти. Неважно, сколько времени уйдёт. Но я добьюсь своего. Потому что сдаваться, когда ты ещё не проиграл - значит предать память тех, кто отдал жизни в этой битве.

 - Ни одна битва не стоит потерь. Когда-нибудь ты это поймёшь.
– Сказал Трилон и снова упал на тюремную стену.

...

После девятого дня