Девять смертных грехов. Часть третья

— Последний вопрос, — я занес меч над Джессом. — Ты знаешь, как открыть этот проход?

— Нет, — голова шефа прислуги рухнула без сил, а глаза стали белеть. — Этот алтарь был найден тут еще до постройки замка. Основатели родов Альборнос и Бехар спрятали его от чужих глаз, и никто кроме них самих и их прямых потомков не сможет туда попасть. А теперь бей…

Его глаза подернулись белой пленкой, и я опустил меч. Что бы ни должен был сделать с телом или душой Джесса зеленый кинжал, мой меч и капля чистоты красной розы оборвали процесс на полпути.

— А мне было бы интересно посмотреть, в кого он превратится, — сердце нежити немного расстроилось. — И что дальше?

— Ты же слышал, — я вытащил меч из раны и пустил по нему волну чистоты, чтобы избавиться от капель крови. — Джесс сказал, что это место открыли основатели родов Альборнос и Бехар, и значит, у нас есть еще минимум один человек, что сможет сюда попасть.

— Боливар, — сердце задумалось. — Собираешься вытащить его из темницы?

— Его сделки с имперцами меня не волнуют.

— Думаешь, в нападениях на обозы виновата Амелия?

Я только кивнул. Время разговоров и рассуждений прошло, пришла пора действовать. Если я хочу вытащить Лину, если хочу раскрыть тайну меча гордыни, если хочу остановить баронессу, что бы она ни задумала — надо спешить. Я уверенным шагом поднялся на третий этаж замковых подземелий. Стражник перед входом в коридор с камерами попытался меня остановить, но чистота с каплей голубой королевской лилии заставила его передумать. Мне даже говорить ничего не пришлось, он сам отступил в сторону, и я прошел к камере Боливара Бехара.

— Нужен ключ, — заметило сердце, ожидая моей реакции.

— Не нужен, — я отодвинул в сторону бочку с телами тварей скверны, а потом коснулся замка.

Чистота сьес-идальго медленно начала покрывать дверь, стальной запор пытался сопротивляться, но я был сильнее. Руку на мгновение окутало вырвавшееся из сердца свечение красной розы, и замок поддался. Дверь открылась, и я зашел в камеру к барону, который даже не подумал на меня посмотреть. Неудивительно: Мартина рассказывала, что барон сразу же замкнулся и с момента нашего приезда в замок Альборнос не ответил ни на один вопрос.

К счастью, мои слова точно будут поинтереснее, чем то, что могла ему предложить лейтенант загонщиков.

— Я знаю, что ты не виноват в нападениях на обозы, — начал я.

Никакого интереса.

— Мне нужна твоя кровь, чтобы открыть проход к алтарю под замком. И я возьму ее, согласишься ты сам или нет.

Барон медленно повернул ко мне голову и вытянул руку.

— Бери, если думаешь, что одной крови хватит, маленький алхимик, — он смотрел на меня, и в его взгляде была такая уверенность в себе…

Что ж, об этом лейтенант Седонья тоже рассказывала. Древний уровень живых ключей — это те, которые ориентируются не только на кровь или чистоту, а на саму волю того, кто их создал. Такие невозможно обмануть, по крайней мере с моим уровнем знаний.

— Идем со мной. Откроешь проход и получишь свободу, — предложил я.

— Меня не интересует свобода, но… — во взгляде Боливара мелькнула злая усмешка. — Я видел, как с лейтенантом приходила та девушка, с которой ты меня захватил. В моем замке ее правая рука была мертва, а вчера… Я не мог отличить ее от живой. Это же ты сделал?

— Мне будут нужны руки воющей ведьмы, большие драгоценные камни и… Правдивый рассказ о том, что именно ты хочешь сделать. Но сначала дверь!

— Сначала руки! — барон Бехар выдержал мой взгляд. — Тем более, это не займет много времени. Вы же захватили мою сокровищницу, а там есть все, что тебе нужно.

* * *

Боливар Бехар не мог поверить, что его травму, с которой он боролся столько лет, ради которой предал все, чему служил, в итоге вылечили так просто, между делом. Этот молодой идальго не стал долго думать, вытащил его из камеры, довел до захваченных сундуков, а потом создал зелье. Без торга, без сомнений. Разве что спросил, откуда у Боливара взялись нужные ингредиенты. Как будто забыл, что барон специально охотился за любыми редкостями в надежде, что хоть что-то сможет ему помочь. И вот его упорство принесло свои плоды.

Теперь они шли к древнему переходу, и Боливар на ходу поливал зельем набирающие силу обрубки своей призрачной рукой. Больно, холодно, непривычно — но какая же маленькая это была цена.

— Так зачем тебе руки? — идальго напомнил о еще одной части сделки.

— Чтобы пройти стражей леса Човар, — Боливару очень не хотелось вспоминать о том, что случилось восемь лет назад. Но кого волнуют чувства старого барона? — Когда я потерял жену, она не умерла. Она стала пленницей источника, и ее можно было бы вернуть, но… Обычный человек не способен пройти в это место, только его дух.

— А твой дух был без рук?

— Да. Я все равно пробовал, но стражи только смеялись надо мной. Я чудом выжил и стал искать любой другой способ добраться туда.

— А зачем нужно золотое кольцо? — от этого вопроса Боливар вздрогнул.

— Это кольцо Франциски, — Боливар не хотел этого рассказывать, но что-то подсказывало ему, что молодой идальго почувствует ложь. Так что… Пока он скажет правду. — Я успел забрать его в тот день, и теперь именно оно откроет мне дорогу к ней.

— Понятно, — идальго задумался о чем-то своем, а потом стало уже не до разговоров.

Они дошли до статуи разбитого льва, и Боливар поморщился, вспоминая все, что слышал об этом месте. Тоже ведь часть леса Човар, который он так ненавидит. Он не был тут раньше и предпочел, чтобы и в будущем все так оставалось, но… Рядом лежало тело шефа прислуги, на стене отчетливо виднелись капли крови. Все было очень серьезно.

— Открывай, — молодой идальго сделал шаг в сторону и вытащил меч.

Глава 9

Враг

Делаю вид, что все в порядке.

Действительно, что такого в попытке попасть в тайное убежище под родовым замком? А… И еще в похищении королевского пленника? Барон Бехар, судя по всему, не связан с нападениями на обозы второй армии, но вот то, что он сволочь и преступник, это никак не отменяет. А я ему еще и руки восстановил — за его счет, но все же. Что немного успокаивает, так это десяток мертвых насекомых, которых я заранее подсадил на Боливара. И добавленная в зелье метка по подобию тех, что делала Мартина.