Девять жизней Рода

– Почему порочные? – я остановился в недоумении. – Девушки, я имел в виду не сексуальные забавы, а именно наказание ремнём. Фу, какие у ВАС мысли. – Заметив, что девчонки замерли, а глаза от услышанного становятся просто огромными, поспешил увести разговор в сторону, а то решат, что я извращенец какой. – Мама меня, например, в детстве наказывала. Хотя честно скажу - за дело. Несколько раз ремнём по заднице получал. Но не столь было больно, как стыдно и обидно. Себя корил, что заставлял маму плакать, терять контроль. Она по жизни была очень добрым человеком. Мягким, заботливым, нежным, терпеливым. И я со временем стал таким же, но вот для мужчины подобные качества не всегда уместны. Со временем пришлось подкорректировать характер. До сих пор контролирую себя, что бы… не позволить некоторым хитрым особам сесть на шею.

– Фи. Как скажете. Надо нам… - Маша, чуть покраснев, демонстративно отвернулась, схватившись за пододеяльник. – Всё, идите, мы здесь сами.

Вышел из спальни, что бы не мешать девушкам убираться и пошёл на кухню. Выпил стакан воды, решив отложить кофе на более позднее время. Сел за стол у окна и тут же голова наполнилась воспоминаниями о минувшем разговоре, но, к счастью, звякнул замок и в квартиру зашла Наташа. И не одна, а с тем человеком, кого я ждал завтра.

– Наташ, я на кухне. Идите сюда, – пришлось чуть повысить голос, потому что заметил, что девушка сразу направилась в кабинет.

– Доброго дня Вам, Александр Николаевич, - вошедший на кухню мужчина удивил своим видом. Аккуратно одет, правда, не в новое, но сразу отметил, что вкус у мужчины есть. – Как себя чувствуете?

– Спасибо, Леонид Иванович, намного лучше. Присаживайтесь.

Бывший сиделец аккуратно выдвинул стул из-за стола и сел. М-да. Воспитание и манеры остались на уровне инстинктов. Но с этим потом, не время сейчас предаваться воспоминаниям.

Сидящий напротив молчал, не задавая никаких вопросов, но я чувствовал его внутреннее волнение. А если так? И попробовал настроиться на эмоции и мысли человека. Удивительно, кроме позитивного отношения к себе ничего не почувствовал, а самих мыслей не уловил. Мало, конечно, информации, но хоть что-то.

– Наташа, коль ты здесь, не затруднит сварить нам кофе?

Кивок и девушка занялась борьбой с аналогом местной кофеварки. Я вот так и не смог освоить эту технику. Привык варить кофе в турке, получая то, что хочу, а что лилось из этого аппарата… так, жидкость, едва похожую на кофе. Одним словом – перевод дорогого продукта. Но кто из троих девушек и мог справиться с агрегатом, исключительно только Наталья. Кофе под её контролем хоть и получался слабеньким, но всё же это можно было назвать кофе. А вот когда я варил, всегда делал с запасом – прекрасно знал, что на запах сбегутся все, кто был в тот момент в квартире и будут смотреть на меня жалостливыми глазами.

Поставив чашки на стол, Наташа сделал вид, что у неё здесь ещё остались дела. Пришлось ненавязчиво так прогонять. Сделала кислую моську, но ушла. Наверняка будет подслушивать, но не выгонять же из квартиры…

– Леонид Иванович, заранее извиняюсь, что могу так или иначе Вас задеть, но…

– Александр Николаевич, давайте без экивоков. Догадываюсь, что вопрос касается криминала? Задавайте вопросы, не обижусь. Не так много времени прошло с тех пор, как освободился.

– Спасибо. Первым задам тот, с которого началось наше знакомство. Поясню, что бы не было недопонимания. Ольга Сератовна мой бывший домоправитель и хотя она здесь в данное время на неопределённых правах, терять компетентного человека не хочу. Внимание, вопрос. (Чуть на засмеялся - вспомнил Ворошилова и знатоков. Сейчас традиционную фразу произнёс точно с такой же интонацией…) Почему Вы набросились на Ольгу? Она была тем человеком, кто Вас посадил? Поверьте, после Ваших слов не изменю отношения ни к Вам, ни к ней. Это нужно для меня лично, что бы прояснить некие моменты.

– Ольга Сератовна, хотя ведь настоящее отчество звучит иначе? – мужчина улыбнулся. – Кстати, спасибо, что остановили меня тогда, а то где бы я был сейчас? Всяко не пил кофе в квартире у князя. До сих пор не верится, что всё это со мной происходит. Странно. Словно снится. Простите, отвлёкся. Ладно, будем называть всё своими именами. Итак, Ольга Сератовна, будучи членом финансовой комиссии, не стала досконально разбираться в деталях и все финансовые нарушения, что нашли, повесила на меня.

– А Вы, значит, были без греха? – улыбнулся, но собеседника это не смутило.

– То будет неправдой. Были грешки, но именно что грешки, не грехи. Максимум, что мне могли назначить по совокупности всех дел – три года. А если бы повезло, так вообще отделался бы условным. Я ведь взятки не брал и финансовую отчётность не подделывал, но, не буду врать, подпись на фиктивных документах ставил.

– И Вас, конечно же, к этому принудили силой.

– Нет, Александр Николаевич, силой не принуждали, но поставили перед выбором – я или продолжаю работать в Университете, подписывая бумаги с отчётностью, или меня увольняют. Знаете, оставить кафедру, бросить учеников я не смог. Вот и поплатился.

– И дали Вам?

– По совокупности двенадцать лет с конфискацией, но через полтора года дело пересмотрели и повторное судебное разбирательство выявило, что не столь я и виновен. Тем более приняв во внимание моё чистосердечное покаяние.

– Как понял, засудили других?

– Именно так. Осудили тех, кто и организовал в Университете двойные, а то и тройные формы отчётности. К тому же лично я ни копейки с этих махинаций не получил. Был, как сказали на суде, «пассивным соучастником», а обойти меня на занимаемой должности ну никак было нельзя. Вот и вляпался.

– И то, что у Вас отняли по суду, не вернули?

– Разбирательство идёт до сих пор, но сами понимаете – государство отнимает быстро и с радостью, а возвращает с нежеланием и не особо торопится. Это ж теперь его деньги, государства. Что они были когда-то моими, все давно забыли.

– Ясно. Спасибо за информацию. Будем надеяться, что всё для Вас закончится благополучно. Хотя, если бы проинформировали бы вовремя финансовые службы, должные предотвращать подобные схемы, сами бы не пострадали.

– Ошибаетесь. Я бы в любом случае потерял работу, только для всех в обществе стал бы доносчиком. А это, знаете ли, намного хуже, чем растратчик.

– У Вас какое-то извращённое восприятие справедливости и порядочности. Хорошо, оставим эту тему. Перейдём к тому, ради чего и попросил Вас прийти. Несколько дней назад на моего тренера, очень порядочного человека, напали…

Я рассказал что произошло, и попросил моего гостя воспользоваться связями в криминальном мире, что бы выяснить подробности. Не знаю почему, но была уверенность, что в той прослойке общества могли быть если не участники, то хотя бы свидетели происшествия.

Мужчина, когда я закончил, долгое время сидел молча. Думал, прикидывал варианты. Я чувствовал, как ему не хочется возвращаться туда, откуда он с огромным трудом, но именно благодаря мне, выкарабкался. Да, он был моим должником и я без зазрения совести этим воспользовался.

– Если бы Вы знали, как мне не хочется вновь окунаться в это дерьмо… но сделаю всё, что в моих силах. Только, Александр Николаевич, любая информация будет стоить денег. И, скорее всего, немалых. ТАМ нет альтруистов.