Девятая дочь великого Риши

Вновь киваю, решив, что таким образом учитель хочет успокоить меня.

Однако…

– Мои сестры тоже практикуются. И, возможно, используют силу не так, как следует ее использовать детям великого Риши.

– Знаете, почему вы упали в обморок, кириса? – неожиданно спрашивает старец.

– Почему вы не называете меня своей ученицей?

– Потому что вы не станете моей ученицей, пока не выбросите из головы все лишнее. Итак, вы знаете ответ?

– Нет…

– Вы упали в обморок, потому что порча, которую вы сняли, вызвала фантомные боли у ваших тонких тел. Боли, которые были почти забыты.

– О чем вы? – хмурюсь я.

– Вы были прокляты, кириса. В возрасте приблизительно восьми-девяти лет. Это проклятие сошло на нет само, не сумев уничтожить внутри вас все взаимосвязи. Но тело запомнило эффект и испугалось на клеточном уровне, когда вы помогли той девушке из трактира.

– Откуда вы?..

– Ваш страж поведал мне о том случае восемь лет назад. Когда вы почувствовали недомогание и на несколько дней стали бледной тенью себя прежней.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами:

– Это было проклятие?!

Учитель игнорирует глупый вопрос.

– Я рассказал вам об этом лишь по одной причине: силой можно пользоваться по-разному. Духовные практики дают нам возможность выбрать, по какому пути идти. И ни один Адепт Пути не сможет повернуть назад, сделав этот выбор.

– Вы хотите сказать, что наши с сестрами пути расходятся? И что я не должна теперь думать о них?

Но разве я не должна попытаться образумить сестер после того, как доберусь до дворца и поговорю с отцом?

– Вы продолжаете беспокоиться о том, что не в силах изменить. Это нужно просто принять.

– Я… попытаюсь… – протягиваю неуверенно.

– А я попытаюсь направить вас, но всю работу должны будете сделать вы сами.

Склоняюсь перед ним в уважении:

– Я вас поняла. Пожалуйста, научите меня всему.

Три недели спустя.

Открываю глаза и смотрю вперед. Не вижу перед собой ни учителя, ни стен комнаты: мой взгляд устремлен намного дальше – за пределы этого дома.

– Что ты видишь, ученица? – спрашивает знакомый голос.

– За пределами внешних стен двое молодых людей тренируются на мечах; в небе летит птица, недалеко какой-то маленький зверек бежит по земле, дальше лес, полный животных. Всех перечислять?..

– Не нужно. Теперь ты чувствуешь все живое благодаря исходящим вибрациям. Как тебе такой взгляд?

– Я думала, око будет глядеть только внутрь, – признаюсь с улыбкой, не закрывая глаз.

– Оно способно смотреть во все стороны одновременно – и лишь отсутствие у тебя должных навыков сдерживает его. Возвращайся, ученица.

Закрываю глаза и несколько секунд трачу на объединение со своей основной оболочкой.

– До сих пор не могу привыкнуть к тому, что можно разговаривать здесь, а глазами быть там, – говорю я, вновь подняв веки и взглянув на своего учителя.

– Со временем это перестанет ощущаться так странно, – улыбается он.

– Выходит, я могла видеть оком, но сама не понимала этого… Как когда увидела темные вихри внутри мертвецов.

– Да, ты видела темные вибрации проклятия, потому что жизни в тех телах уже не было.

– И когда я видела черные узлы в теле Мейли, я тоже пользовалась внутренним оком?

– Все так.

– А когда вылечила Нин?.. Что я сделала?

– Ты гармонизировала все вибрационные процессы внутри девочки, позволив ее организму побороть болезнь своими силами.

– А когда я осветила оружие…

Старец перебивает меня:

– Ты лишь зарядила меч той энергией, что способна была уничтожить вибрации проклятия. Привыкай называть вещи своими именами…

– …иначе я сама начну порождать мифы, – киваю, заканчивая за учителя любимую фразу.

– Ты уже многое освоила. Чего желает твое сердце сейчас, на четвертой неделе твоей практики?

– Я хочу увидеть Чэна, – опустив голову, отвечаю я.

Знаю, что учитель будет недоволен. Но ничего не могу с этим поделать.

Это сильнее меня.

– Ты держалась довольно неплохо, – слышу ровный голос.

– Потому что знала, что увижу его в конце… Чем он занимался все это время?

– Поднимал свой уровень, – отвечает тот, вставая.

– Он говорил, что его уровень не так высок, как хотелось бы.

– Уровень был почти запредельным для ребенка его возраста, – отзывается учитель, проходя по комнате.

– Почему вы называете его ребенком? – с любопытством спрашиваю я, поднимаясь вслед за ним.

– Потому что он пришел сюда незрелым юнцом, гонимым такими же незрелыми целями и собственным эгоизмом. Возможно, тренировки с моим учеником сделали из него человека.

Чэн? Незрелый юнец?..

Что учитель знает о моем страже? И почему об этом до сих пор не знаю я?

– Он смог улучшить навыки? – уточняю я аккуратно.

Учитель открывает двери и впервые выводит меня в ту часть своего дома, в которой мне до сих пор было строго запрещено бывать. Я даже чувствую странную вибрацию внутри, словно трепет от пересечения священной границы. Миновав несколько комнат, так же аскетично обставленных, как моя, мы оказываемся перед главными дверями, ведущими к выходу.

– Он поднялся до четвертой ступени бессмертия, – погладив бороду, отзывается учитель и одной рукой отворяет дверь.

– А сколько их всего? Этих ступеней? – нерешительно делаю шаг вперед, не выходя за пределы дома. Чувствую, что это правильно: контакты с внешним миром мне все еще не разрешены.

– Их всего пять. И пятая, Тень Создателя, считается почти недостижимой. Если сравнивать с мастерами внутренней энергии, это равно уровню Святой.

И тут я ощущаю, что учитель накрыл нас куполом, скрывающим от чужих глаз и ушей. Он позволит мне посмотреть на Чэна, но тот не увидит нас?

– Но вы же сами говорили, что Святая – это лишь титул при дворе, – замечаю я растерянно, не спеша переводить взгляд вперед.