Девятнадцать лет спустя...

Гермиона прибавила их к сумме, которая уже была у нее в голове, и поняла, что охранник смог бы прожить на эти деньги больше года, если б был осторожен. Она постаралась отвлечься от нерадивого охранника и снова сосредоточилась на словах Гарри.

— Хорошо, что он их не потратил, потому что его уволили, и вообще еще неизвестно, не будут ли против него выдвинуты какие-то обвинения. Но, может быть, и не будут, поскольку его единственным преступлением было то, что он никому не сообщил о своих подозрениях.

Закончив говорить, Гарри сунул в рот наполовину растаявшую шоколадную конфету и посмотрел прямо на Люциуса. Гермиона заметила с легкой улыбкой, что если он и хотел выглядеть устрашающим аврором, то с тающим шоколадом в уголках рта у него ничего не вышло. Он облизнул губы и сделал последнее замечание.

— Итак, остается ответить на следующие вопросы: как они сбежали, где они сейчас и что случилось с Нарциссой? — задавая вопросы, Гарри загнул пальцы.

— Боюсь, что у меня нет ответов на ваши вопросы, мистер Поттер… — начал Люциус, но мягкий голос с кровати прервал его, заставив четыре головы быстро повернуться в удивлении.

— Я знаю, — сказала Нарцисса Малфой, выглядевшая на удивление бодрой. — Я знаю, знаю еще кое-что…

Глава 15

На Нарциссу уставились четыре удивленных лица. Первой пришла в себя Лара, которая сразу же подошла к ее постели, чтобы проверить ее состояние.

Затем Гарри опомнился и, подойдя к Нарциссе, нерешительно спросил:

— Как вы?

— Я в полном порядке, спасибо, — она выглядела очень бледной на фоне темно-серых простыней и побледнела еще сильней, когда поняла, что Люциус по-прежнему не подходит к кровати. Она попыталась улыбнуться, но улыбка больше походила на гримасу. — Люциус… — с тревогой позвала она.

Тот приблизился с застывшей на лице маской безразличия. Он так и не произнес ни слова, и Гермиона заподозрила, что он изо всех сил пытается сдержать свои эмоции и не хочет рисковать потерей самообладания или, что еще хуже, сломаться напрочь.

Гермиона тихонько встала позади, не касаясь Люциуса, но достаточно близко, чтобы он понял, что она здесь. Он глубоко вздохнул и слегка кивнул головой. Гермиона не была уверена, предназначался ли кивок ей, Нарциссе или ему самому.

— Люциус… Мне очень жаль, что тебе пришлось узнать об этом вот так, — голос Нарциссы без его привычной надменной холодности был едва узнаваем, и Гермиона поняла, что вообще он очень милый. Нарцисса отхлебнула большой глоток воды, которую протянула ей Лара, прежде чем снова заговорить, ее глаза внимательно изучали лицо Люциуса в поисках каких-то признаков его чувств, поскольку он до сих пор не произнес ни слова.

— Когда тебя не было… точнее, когда ты был в Азкабане, я старалась держать себя в руках, очень старалась… — прошептала Нарцисса, закрыв глаза и откинувшись на спинку кровати. После нескольких минут молчания Гермиона подумала, что она опять заснула, но Нарцисса тяжело вздохнула и заговорила снова.

— Ты даже не представляешь, какие унижения мне пришлось пережить из-за того, что мы потеряли расположение Темного Лорда… потому что ты подвел его, — Нарцисса открыла глаза и пристально посмотрела на Люциуса.

— Я никогда не хотела участвовать в этой жизни, я просто хотела вернуть того юношу, которым ты был, юношу, в которого я когда-то влюбилась, — по щекам Нарциссы текли тихие слезы, но она, казалось, не замечала их, пристально глядя на мужа.

— Ты перестал быть им, как только присоединился к этому маньяку. Ты изменился, и я едва узнавала тебя, — с отчаянием прошептала она, но просияла, вспомнив о сыне.

— Правда, тогда ты подарил мне Драко… нашего прекрасного сына, и вдруг у нас с тобой появился еще один шанс, еще один шанс на ту жизнь, о которой я всегда мечтала.

Нарцисса заколебалась, так как печаль, казалось, снова захлестнула ее, и она с легкой улыбкой приняла предложенный Люциусом платок. В комнате было тихо, пока она пыталась взять себя в руки, а через несколько минут молча приняла чашку чая от Лары. Чай, казалось, утешил ее, потому что, когда она снова заговорила, голос ее звучал спокойнее.

— Какое-то время мы были так счастливы. Темный Лорд исчез, у нас были деньги, общественное положение, а ты стал даже похож на себя прежнего, — Нарцисса сделала большой глоток чая, подбирая следующие слова.

— Но потом все изменилось… хвала Мерлину, Темный Лорд вернулся, — саркастически добавила она, и в голосе снова появилась холодность. — Ты снова стал его безмозглым приспешником, только на этот раз… ты забрал с собой нашего сына!

Гермиона была поражена ядом в голосе Нарциссы, когда та заговорила о связи Драко с Волдемортом. Очевидно, сама она не была упертым Пожирателем Смерти, оставаясь просто холодной, надменной чистокровной фанатичкой.

— Драко хотел стать таким же, как ты, о… как же он боготворил тебя, Люциус, а ты затащил нашего мальчика в клуб этих монстров и предложил его в качестве свежего мяса тому садисту-ублюдку, которого боготворил, — она махнула рукой, когда Люциус попытался прервать ее, опередив его.

— Я знаю, что ближе к концу ты, наконец, увидел его таким, каким он и был, но к тому времени Драко влип уже слишком глубоко, — печально вздохнула она, и в глазах появилась смесь боли и обиды. — Черт побери, Люциус, мы чуть не потеряли нашего сына.

Гермиона наблюдала, как Люциус борется со своим самообладанием, когда слова Нарциссы больно ударили его, и могла сказать, что они глубоко ранили его, он закрыл глаза и вздрогнул. Она чуть подвинулась вперед и незаметно положила руку ему на поясницу. Гермиона знала, что никто не видит ее, она просто хотела, чтобы Люциус знал, что он не одинок в своей боли.

Также она знала, что Люциус понял ее молчаливое послание, потому что прислонился к ее руке, заставляя тепло разлиться по телу Гермионы. Ей хотелось обнять его, но она понимала, что в данных обстоятельствах это будет несколько неуместно. Их положение и так было достаточно запутанным, чтобы не устраивать сцены у постели больной жены.

Нарцисса взяла себя в руки и, сделав еще один глоток чая, продолжила говорить.

— Я никогда не хотела причинить тебе боль, Люциус, но Теодор… Нотт начал помогать мне в каких-то маленьких делах, а потом и в больших, и вскоре я обнаружила, что все чаще и чаще обращаюсь к нему за поддержкой, — она вздохнула, и глаза ее молили о понимании, если не о прощении.

— Однажды ночью, после особенно мучительного… урока… Темного Лорда, Теодор вылечил меня и пробыл со мной всю ночь. После этого мы как-то естественно стали любовниками, и, честно говоря, это было единственным, что помогало мне оставаться в здравом уме, — она сердито посмотрела на Люциуса. — Так что не смей осуждать меня, я делала то, что должна была сделать, чтобы пережить каждый день, пока не потеряю себя ночью в забытьи.

Она вздрогнула и сделала еще один глоток согревающего чая, прежде чем снова упасть на подушки. Для Гермионы было очевидно, что это признание истощает Нарциссу как физически, так и эмоционально.